Патриция Райс - Дьявольски красив Страница 47

— Может, его прислал Огилви выкрасть птицу?

Она поставила корзину с медикаментами на скамейку и подождала, когда муж сядет, чтобы перебинтовать ему рану.

Блейк схватил ткань и обернул ею руку.

Раздраженная его реакцией, потрясенная эмоционально и физически, она прибегла к своей обычной практике блаженно игнорировать всякий конфликт. Она села рядом с Ричардом и гладила его руку, пока он не перестал так сильно раскачиваться.

— Ты можешь рассказать мне, что произошло? — спросила она как можно мягче.

— Я стукнул его, — сказал он. — Стукнул, чтобы он не украл Перси.

— Хорошая работа, — похвалил Блейк, завязывая узел на своей самодельной повязке. — Я научу тебя драться кулаками, чтобы в следующий раз ты врезал ему как следует.

Он кивнул на окровавленную палку, которой Ричард огрел непрошеного гостя.

Джослин захотелось запустить в пего чем–нибудь. В следующий раз! Что значит — в следующий раз? Не хватало еще, чтобы Ричард дрался. Она фыркнула, но прикусила язык. Сердце ее все еще слишком сильно колотилось.

— Думаешь, его послал мистер Огилви? — снова спросила она, не зная, как еще объяснить, зачем вору понадобилось красть попугая.

Или, может, он по какой–то причине хотел убить Блейка? Об этом она старалась не думать.

— Огилви мог проследить за твоим лакеем в тот день, когда он отвозил Перси, а потом нанять кого–то для взлома, — ворчливо согласился Блейк.

Или последовать за Ричардом со свадебного приема. Джослин запаниковала при мысли, что кто–то мог напасть на ее младшего брата из–за глупой птицы.

Блейк продолжал размышлять вслух:

— Огилви прямо–таки одержим этим попугаем. Должно быть, герцог нажимает на него.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

Но Джослин не собиралась возвращать любимца Ричарда человеку, который нанимает головорезов! Может, она и не всегда точно знает, что хорошо, а что нет, но считает своим долгом заботиться о невинных созданиях, которые не могут сами себя защитить.

— Полагаю, мы можем пригрозить Огилви, что расскажем все герцогу, если с Перси что–то случится, — предложила она.

— Это непременно остановит отчаявшегося, — съязвил Блейк. — Твоему брату лучше подержать Перси в своей комнате, пока мы не придумаем, как защитить зимний сад.

Испытывая неимоверное облегчение от того, что он интересуется поведением Ричарда, Джослин сделала, как ей было велено.

Конечно же, не было необходимости объяснять, что Ричард мог оставить оранжерею без присмотра прежде всего потому, что услышал, как она стонала от наслаждения. Это было бы не только неловко, но и привело бы к долгим и неприятным объяснениям. Их, как она подозревала, и без того будет более чем достаточно в следующие несколько часов.

Приятно было помечтать, что она, наконец, нашла того, кто будет ее защищать и поддерживать, но реальность такова, что у нее есть брат, который требует постоянного присмотра, и муж, который так и рвется навстречу смерти.

Она снова одна.

— Не надо! — рявкнул Блейк, когда, войдя в спальню, увидел, что жена натягивает через голову простое свободное платье.

Настроение у него испортилось, и он не мог оставаться вежливым. Ему нужна лошадь, чтобы погнаться за проклятым головорезом. Ему нужно послать за мировым судьей. Ему нужны объяснения. Какого лешего, что значит эта сцена в зимнем саду? Зачем какому–то французу вламываться в дом, чтобы украсть проклятую птицу? Что, черт побери, происходит с ее братом? И что он наделал, женившись на женщине, которая явно воспринимает весь этот дурдом как нечто вполне нормальное?

Джослин оставила свое свадебное платье на полу и поспешила надеть другое прежде, чем он хотя бы мельком увидел голое тело над чулками. Ему был дарован кусочек рая, и хотелось еще. Он даже позволил вору сбежать, потому что спешил вернуться к жене. Несмотря на боль от ножевой раны, он был готов разорвать на ней платье. Такая несдержанность потрясла его.

Блейк не сводил глаз с Джослин. Истерика брата не привела ее в смятение, зато он, похоже, привел. Она намеренно не поворачивалась, нервно дергая шнуровку своего утреннего платья, чтобы не смотреть на него. Он подумал о своих сестрах, и у него не хватило духу бранить ее. Но если он не может получить то, что хочет, так хоть получит некоторые объяснения.

— Что ты от меня скрываешь, Джози?

— Я надеялась, что мы проведем медовый месяц где–то в другом месте, — сказала она. — Вот уж не думала, что тебе здесь нравится.

— А я думал, ты предпочитаешь быть в Челси, — осторожно заметил он, пытаясь понять, возражает ли она против его супружеского внимания или просто нервничает из–за взломщика.

Она бросила на него быстрый взгляд через плечо и, увидев его насупленные брови, стала одеваться.

— Как это великодушно с твоей стороны — думать о моих предпочтениях.

— Ты успокаиваешь меня?

Не мог же он вызвать свою жену на дуэль или на боксерский поединок — его обычный выбор, когда возникало острое желание кого–нибудь придушить.

— Я делаю это всегда, когда мужчины смотрят волком. Такая у меня дурная привычка, но поверь, я стараюсь от нее избавиться. — Наконец, удостоверившись, что платье надежно застегнуто, Джослин убрала волосы за уши и повернулась к нему. — Я так не могу, — холодно произнесла она, бросив взгляд на его забинтованную руку.

Воющий недоросль прервал его, когда он занимался любовью со своей женой, похититель птиц пырнул ножом, и разрази его гром, если он понимает, что вообще происходит, а она так не может?

— Как так? — тупо переспросил он.

— Не могу смотреть, как ты истекаешь кровью, и не помочь тебе. Не могу наблюдать, как мои беды и неприятности становятся твоими. И не могу сохранить тебя живым и здоровым, когда ты то и дело искушаешь судьбу! Ты полез на вооруженного грабителя босой и безоружный! Я хочу дом, надежный и безопасный дом. Дом, который будет моим, и единственный человек, о котором мне нужно заботиться, это Ричард. Хорошо, если я с этим справлюсь. А ты хочешь лишить меня дома, дав себя убить!

Его улыбчивая сладкоголосая жена закончила свою тираду на такой пронзительной ноте, что даже торговке рыбой дала бы сто очков вперед.

Внизу послышался стук дверного молотка, и минуту спустя до него донеслись знакомые голоса. Блейк застонал.

Но прежде чем он выскочил и заорал на мать, чтобы убиралась к чертям, Джослин проскользнула мимо него с высоко поднятой головой и небрежно бросила:

— Я избавлюсь от них.

Потрясенный, Блейк смотрел, как она поплыла, словно корабль к месту сражения, будто не была воском в его руках до того, как началась вся эта суматоха. Так кто же она, женщина, на которой он женился?