Джози Литтон - Фонтан мечты Страница 47

– Тебе хоть раз в жизни приходило в голову, что ты можешь ошибаться?

– Ошибаюсь я довольно часто, но в данном случае я знаю, что права. В том, что касается моей страны, меня и тебя, я не ошибаюсь. Дай мне войти!

В глазах ее стояли слезы. И эти слезы никак не вязались с запальчивой агрессивностью ее тона. Нилс видел и чувствовал, что она на грани срыва, и он не мог допустить, чтобы эта сильная женщина сломалась. Сломалась по его вине. Слова ее взывали к его рассудку, но глаза – к его чувству к ней, и вот, уже в который раз за последнюю неделю, чувства оказались сильнее доводов рассудка. Когда он успел завоевать ее доверие? Полное, абсолютное доверие? Когда в жизни кто-то, кроме Шедоу, мог так безоглядно ему доверять? Помимо всего, Шедоу действительно остро нуждался в ее помощи.

Нилс отошел от двери, но не закрыл ее.

– Где Брутус?

– В конюшне, расседланный и напоенный. И, скорее всего он уже спит.

– Ты взяла мое седло – мужское седло, и так скакала на нем через весь город?

– Если и так, что с того?

– Ты сильно сглупила.

– Брутус так не считает. А ты что, смотрел на меня? Зачем это?

– Должен же человек куда-то смотреть.

Он едва не съежился под ее оценивающим взглядом. Но, как бы то ни было, то, что она в нем увидела, ее удовлетворило, ибо она улыбнулась.

– Это верно. Где Шедоу?

– Оставь то, что ты принесла. Спасибо. А теперь поезжай домой.

– Даже и не подумаю. Я уже сказала, что хочу быть здесь, когда Шедоу придет в себя и начнет рассказывать о том, кто на него напал и где. Лестница там? – Нилс обернулся, и она успела проскользнуть мимо него в дом.

– Как я мог сомневаться в том, что ты – принцесса?

– Понятия не имею. Мне кажется, что это совершенно очевидно. – Она уже шла через кухню в зал и вскоре скрылась из вида. Он чувствовал себя несколько ошалевшим и предательски счастливым. И еще, как ни странно, ему показалось, что он почувствовал запах роз.

– Как он? – спросила Амелия, поставив саквояж на пол в спальне Шедоу. Он неподвижно лежал на кровати.

– Бредит, а так все в порядке.

– Жара нет?

– Пока нет.

– Ты знаешь, что температура поднимется, если не остановить развитие инфекции. Я принесла с собой снадобья, которые надо смешать в определенной пропорции и наложить на рану. Вода есть?

– Вон там, в кувшине на умывальнике. Но она уже остыла. Тебе нужна горячая вода?

– Лучше бы погорячей.

Она уже снимала жакет. Смятый бутон упал на пол. Он наклонился и поднял его.

– Это что?

Она выхватила бутон у него из рук и убрала в карман.

– Так, ничего.

– Это из тех, что я тебе послал? – Он с трудом в это верил, но разве могло быть иное объяснение?

– Да, бутон из букета. Того самого, что ты прислал вместе с запиской. Ну и что тут такого?

– В записке была цитата из «Ромео и Джульетты».

– Я знаю. Почему ты выбрал эту цитату?

– Не знаю. Написал первое, что пришло на ум.

Ничто не давалось ему в жизни просто. Он учился урывками, по ночам, по книгам, одолженным у знакомых, украдкой, чтобы родители не знали, а то заставят работать. Потом, уже будучи взрослым, он нанимал учителей. Если вначале его преподаватели считали, что их наняли для того, чтобы они обеспечили тот минимальный набор знаний, который позволит их ученику не робеть в высшем свете, то очень скоро им становилось понятно, что их ученик стремился утолить ненасытную жажду знаний – сколь редкий, столь и драгоценный дар.

– Обреченные любовники, разделенные враждой между кланами, – сказала Амелия. – Погибшие до того, когда могла начаться их настоящая жизнь. Ты пытался предупредить меня, чтобы я боялась... тебя.

– Ты слишком глубоко копаешь.

Она пожала плечами:

– Как тебе будет угодно. Так как насчет воды?

Он пошел на кухню. Желание выместить злость на печных горшках он подавил с трудом. Но справиться с искушением заехать в стену кулаком он не смог. Когда Нилс вернулся, Амелия уже сидела возле Ше-доу и держала его за руку.

– Он становится теплее.

Нилс потрогал лоб брата. Черты лица его словно разом заострились.

– Начинается жар.

– Значит, мы должны его остановить, – она и открыла саквояж.

Глава 14

Что бы ни было в той адской смеси, что Амелия толкла ступкой и взбивала пестиком, пахла она ужасно. Нилс не выдержал и, распахнув окно, высунул голову наружу. Свежий воздух немного улучшил атмосферу, но не настолько, чтобы тошнотворная вонь не ощущалась вовсе.

– Что это? – стараясь дышать ртом, спросил Нилс.

Амелия чуть отвернулась от фарфоровой миски, в которой готовила лекарство, и ответила:

– Сгнившая мякоть фрукта, который растет только у нас, в Акоре.

– Сгнившая? А свежая мякоть никак не подойдет?

– Нет, покуда фрукт не сгниет, от него никакой пользы.

– Я не дам намазать этой гадостью Шедоу.

– Именно это я и собираюсь сделать. Эта гадость остановит инфекцию.

– Эта дрянь его убьет.

– Нилс, это серьезное обвинение.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Я просто не понимаю, как это снадобье может ему помочь.

– Насколько я понимаю, на сгнившей мякоти растет что-то такое, что убивает инфекцию. По крайней мере, в большинстве случаев.

– Моя старая бабка останавливала кровотечение паутиной.

– Я слышала о таком методе. И еще я знаю, что змеиный яд заставляет сердце реже биться, что бывает необходимо при сложных хирургических операциях.

– Не говори мне о хирургах. Не вижу разницы между ними и мясниками.

– В Акоре все совсем не так. А теперь держи. – Она протянула ему миску с вонючим содержимым. С гримасой отвращения он взял ее у нее из рук.

С величайшей осторожностью она сняла повязку с раны и внимательно осмотрела шов.

– Нам ничего другого не остается.

– Ты в этом уверена?

– Не знаю более эффективного лекарства. – Взяв у него из рук миску, она осторожно намазала края раны полученной кашицей.

Закончив работу, она поставила миску с остатками на подоконник. Занимался рассвет. Скоро должны вернуться слуги.

– Я схожу на минутку вниз, – сказал он. – У тебя есть все необходимое?

Амелия кивнула.

– Да, на данный момент все есть. Но я была бы благодарна тебе за чашку горячего чая.

Он и сам мог бы догадаться. Она спала не больше, чем он, более того, она не побоялась приехать к нему среди ночи, после того как он сделал все, чтобы этого не допустить. Приехала, чтобы помочь его брату. Кто и когда так благородно поступал по отношению к любому из них? От отца остались лишь слабые воспоминания. Их мать, хорошая и сильная женщина, отправила сыновей в люди, где им предстояло столкнуться с суровой жизненной правдой, когда они были почти детьми. Иного выбора не было, учитывая обстоятельства их жизни и характер братьев. С тех пор и он, и Шедоу добывали средства к существованию самостоятельно. Они много сделали для своей страны, но ни тому, ни другому не приходило в голову ждать от мира ответного добра.