Персия Вулли - Гвиневера. Дитя северной весны Страница 48

Наконец были произнесены молитвы за самого Артура, и корону Утера возложили ему на голову. Драгоценные камни ярко и величественно мерцали и переливались при свечах — теперь Артур действительно стал верховным королем Британии, по крайней мере для христиан.

Кумбрийский хор пропел последний гимн, и, когда на плечи Артура возложили королевскую мантию, новый король вышел на улицу, чтобы встретиться с людьми, которым не нашлось места в церкви. Его сопровождали товарищи: Кэй и Бедивер, Бодвин и Брастиас и все другие юноши, присягнувшие ему после смерти Утера. Следом шли менее знатные люди, начиная с Кадора, герцога Корнуолла, а за ними — женщины, возглавляемые матерью Артура, Игрейной.

Когда Артур появился перед толпой, раздались приветственные крики, его засыпали цветами и добрыми пожеланиями, эхом отдававшимися даже внутри часовни. Горожане принарядились в лучшие одежды и заполнили площадь перед лестницей, веселые, шумные и возбужденные. Артур был подобающе моменту серьезен, но его спутники ухмылялись от уха до уха.

Новый верховный король поднял руки, от чего мантия раскрылась, как крылья орла, и толпа стихла. Спустившись по лестнице, он прошел через площадь к тому месту, где уже ждала Владычица Озера.

Люди расступались, пропуская его, притихшие и сосредоточенные перед предстоящим, более понятным и доступным по сравнению с первым действом. Верховная жрица Вивиан была очень хрупкой и старой, но в ожидании Артура стояла, горделиво выпрямившись и плашмя держа парадный меч на вытянутых руках. Процессия медленно двигалась к ней, и казалось, что жрица становится еще величественнее по мере их приближения.

Когда между ней и Артуром осталось пять шагов, он опустился на колени, а его спутники образовали круг, на одной стороне которого стояла жрица, а на другой верховный король. Некоторые из зрителей перекрестились, и то же самое сделали один или два спутника Артура. Кэй и Бедивер стояли по обе стороны от Владычицы, и Бедивер заметил, что Балин, стоящий рядом с ним, побледнел и перекрестился дважды.

Балин был странным человеком, очень впечатлительным и нервным. Это был большой, дородный парень, сильный как вол и еще не отвыкший от грубых крестьянских привычек, потому что ко двору прибыл недавно. Нрав у него был ужасный. Он был чрезвычайно чувствителен, горд и скор на обиду, если считал, что кто-то посмеивается над его деревенскими привычками. Ходили слухи, что он убил одного из кузенов Уриена, но, поскольку доказательств не было, люди старались не ворошить прошлое, если оно их не касалось.

Однако было очевидно, что ему очень хочется понравиться Артуру, и он всегда добровольно брался за дела, где могла пригодиться его чудовищная сила.

Бедивер знал о том, что Балин стал христианином, поскольку однажды тот признался, что очень сожалеет о том, что ни его брат-близнец, ни их мать не пожелали перейти в другую веру.

Его основное опасение заключалось в том, что кто-то из них умрет некрещеным и в следующей жизни будет вечно мучаться. А когда его мать действительно умерла, он так глубоко скорбел, что почти Ничего не ел и больше месяца ни с кем не разговаривал.

Владычица начала свое колдовство, приветствуя Артура как сына великой богини. Голос ее был не столь изможденным, как она сама, и звенел и окреп, когда она призвала на церемонию богиню Бригиту. Бедивер бросил взгляд на Балина, лицо которого блестело от пота, будто он был близок к обмороку.

Владычица смотрела только на Артура, и исходившие от нее любовь и святость откликались в сердцах людей, слушающих знакомые слова благословения.

Неожиданно Балин сорвался с места так быстро, что никто не успел остановить его. Вцепившись в рукоятку, он выхватил меч из ладоней Владычицы, которая по-прежнему держала его плашмя, и одним сильным ударом отрубил ей голову.

Толпа в ужасе ахнула, когда тело Владычицы рухнуло вперед, извергая фонтан крови, а голова покатилась по земле и остановилась у ног убийцы.

Он стоял, трясясь, как в лихорадке, глаза его закатились, и ужасный стон вырвался изо рта.

Толпа окаменела, застыв от ужаса, а Артур с трудом встал и отодвинулся от бьющей струи крови. Мерлин, единственный, кто отозвался на случившееся, шагнул вперед и крепко взял Балина за плечи.

— Дай-ка мне меч, сынок, — приказал чародей, и, когда глаза Балина вернулись на место, аккуратно забрал у него оружие.

— Она была дьяволом, ведьмой, отправившей в огонь мою мать, — сказал заикаясь Балин, не отрывая взгляда от обезглавленного тела, нелепо изогнувшегося перед ним. Отрубленная голова с распяленным ртом смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Мерлин повернулся, передал меч Кэю, и в этот миг безумец схватил голову верховной жрицы и, держа ее высоко перед собой, бросился через толпу. Люди в ужасе шарахались, и через несколько секунд Балин добежал до одной из лошадей, подготовленных для поездки к священному холму. Он махом вскочил на лошадь и галопом помчался по городу.

— Балин визгливо выкрикивал что-то непонятное, а потом скрылся за углом, и мы остались в тишине. — Бедивер тоже смолк, без сомнения, снова переживая отвратительную жестокость, положившую конец большому празднику. Я вздрогнула и сотворила знак против зла.

— Ну, а остальное ты, конечно, знаешь, — вздохнув, продолжил Бедивер. — Посвящение пришлось отложить до выбора новой Владычицы и изготовления нового меча. Был разослан приказ поймать преступника и предать его суду при дворе Артура. Я думаю, что этим Мерлин надеялся несколько смягчить воинственных язычников, но северные короли заявили, что не пойдут за верховным королем, не получившим благословения Владычицы; христианская церемония имела значение только для тех, кто служил Риму.

А король Лот воспользовался случаем, чтобы обратить трагедию в свою пользу. Он объявил, что это был знак свыше, ужасное, зловещее предзнаменование того, что правление Артура превратится в кровавую бойню для всех последователей Владычицы. Он играл на страхе и подозрительности старых врагов и к концу дня склонил большинство северных королей на свою сторону. В тот же вечер они уехали в Йорк, чтобы перегруппировать свои отряды. Итак, первый день правления Артура в качестве верховного короля привел к тому, что Британия оказалась еще более раздробленной, — угрюмо закончил Бедивер.

— Как же он перенес это? — спросила я, недоумевая, как же можно справиться с таким потрясением.

— Сначала он был в ужасном состоянии. Даже говорил об отречении от трона в пользу кого-нибудь другого, например, Кадора. А позже сказал мне, что много недель после случившегося его мучили страшные ночные кошмары, в которых перед ним разливались огромные лужи крови, оставляя на нем кровавые пятна позора за загубленную жизнь Владычицы. Но Мерлин провел с ним все эти ночи, давая ему выговориться, и все же заставил поверить, что случившееся не было знаком богов, а просто делом рук сумасшедшего, не отдающего себе отчета в своих действиях из-за горя и истерии. В конце концов Артур успокоился и начал думать, как справиться с мятежниками на севере.