Джоанна Линдсей - Вражда и любовь Страница 48

— Ее отец все еще с ней.

— А это кто? — спросил Колин.

Только теперь Джейми обратил внимание на Найела и улыбнулся ему.

— Это брат Шийны Найел, — сказал он Колину, потом повернулся к мальчику:

— Это мой брат Колин. Светло-голубые глаза Найела округлились.

— Ой, ты почти такой же большой, как он! Колин рассмеялся:

— Это верно — почти. Джейми не говорил тебе, что мы оба хотели твою сестру?

Найел перевел взгляд с одного брата на другого.

— Но ведь ты моложе Шийны, — наивно заметил он, не сознавая, что задел больное место.

— Это я уже слышал, и не раз, — отрывисто ответил Колин, а Найел продолжал:

— Ты воображаешь, что не стал бы плясать под ее дудку? Сестра моя умеет поставить на своем. Даже отец не в силах управиться с ней, если на нее найдет блажь. — При этих словах Джейми издал короткий смешок, и Найел очень серьезно обратился к нему:

— Я бы на твоем месте не стал смеяться, Маккиннион. Тебе придется нелегко.

Джейми что-то буркнул, и теперь уже засмеялся Колин:

— Выходит, я должен быть благодарен судьбе за то, что уступил ее тебе, брат. Я предпочел бы жену, с которой могу справиться.

Джейми коснулся пальцем щеки, вспомнив пощечину. Шийна и в самом деле крепкий орешек. Но ее можно укротить, он в этом не сомневался.

Так они и беседовали втроем, обмениваясь разными историями о девушке, пока Колин не ушел навестить Дафну. Его сестра лежала больная в постели со дня приезда.

— Расскажу Дафне новости, если тетя Лидия еще не сделала этого. Она только и говорит о том, как рада, что Шийна оказалась из Фергюсонов, сказал Колин на прощание, а потом вдруг добавил с важностью:

— Только не обижай ее, Джейми. Это все, о чем я тебя прошу.

Резко повернулся и ушел. Джейми смотрел брату вслед, между бровями у него появилась морщина.

— Святая Мария, даже собственный брат считает меня зверем, пробормотал он. Найел расслышал его.

— Значит, ты не трогал ее? Я хочу сказать…, - Неприятно разочаровывать тебя, дружище, однако я не насильник, хоть ты меня таковым и считаешь.

— Но во время нашей последней встречи ты достаточно ясно сказал, что…

— Тебе нет необходимости напоминать мне, — перебил его Джейми. — Но тогда, Найел, я был ужасно зол на тебя и на твоего отца. По правде говоря, твой отец вовсе не предлагал мне Шийну. Но если бы и ты так не считал, ты бы меня ни за что не выпустил. И я позволил тебе думать, что он предлагал именно ее.

— Шийна никогда бы не попала сюда, если бы ее не отправили в Абердин, — задумчиво проговорил Найел. — Она очень боялась тебя, Джеймс Маккиннион. Боится ли она тебя сейчас? Может, из-за этого мой отец так долго с ней разговаривает?

— Она меня боялась, не могу отрицать. Но боялась она прежде всего, что я догадаюсь, из какой она семьи. Даже понимая, как она мне желанна, все-таки опасалась, что я причиню ей зло, если узнаю, кто она. Но теперьто ей ясно, что мне все равно. Я никогда ее не обижу. В глубине души она это понимает, но твоя сестра слишком упряма, чтобы открыто признать это.

— Что ты такое говоришь, Маккиннион? — Я верю, что она испытывает ко мне такие же чувства, какие испытываю к ней я.

Шийна ударилась в слезы, когда ее отец покинул комнату. Но не прошло и пяти минут, как в дверь постучал Найел, чтобы начать с того, на чем закончил отец. Что ей оставалось делать, если два самых дорогих ей человека настаивали, чтобы она вышла замуж за Джеймса Маккинниона?

Отец отнюдь не был склонен к мягкости.

— С враждой будет покончено, — сказал он. — Уцелеет наш род.

Как будто судьба всех ее родных находилась в ее власти. И отец говорил об этом так жестко, как только мог.

— Ты хочешь, чтобы мы все погибли? — бушевал он. — Этот человек твердит, что ты не уедешь отсюда, пока не станешь его женой. Могу я отправиться домой, зная об этом? Нет, не могу; это означало бы войну, настоящую кровопролитную бойню. Ты именно этого хочешь? Неужели ты до такой степени себялюбива, Шийна, девочка?

Он громоздил одно обвинение на другое. Он гремел, он угрожал. Последними его словами перед уходом были:

— Ты это сделаешь!

И вот теперь Найел. Как она была счастлива снова увидеть брата! Но брат разрушил их союз.

— Тебе надо выйти за него, пойми, пожалуйста. Я считаю, что тебе повезло.

Повезло! Почему никто не хочет понять ее?

— А что ты скажешь насчет его набегов, убитых людей? — спросила она наконец брата. — Что ты скажешь о его первой жене, которая предпочла смерть браку с ним? Что ты скажешь о любви? Он ни слова не говорил о любви!

— А если бы он о ней говорил, что тогда? — спокойно ответил Найел вопросом на вопрос.

Шийна промолчала. Она не понимала, зачем вообще упомянула об этом. Видно, попусту хваталась за соломинку от полного отчаяния. Протянула руку — и не ухватила ничего. Можно ли ей вообще помочь? Или они лишили ее всего?

Глава 29

Их обвенчали в тот же день ближе к вечеру. Обвенчал священник, с которым Джейми договорился накануне. В присутствии членов обоих кланов Шийна волей Бога стала женой Маккинниона.

Кланы тоже были теперь связаны этим браком. Фергюсоны не скрывали восторга. Настал день великого торжества — день свадьбы и окончания жестокой междоусобицы. Воистину счастливый день.

Нашлись, однако, и такие, кому все это было не в радость. Такие, кому больше по сердцу была вражда, и среди них Черный Гоуэн. Он отказался присутствовать на свадьбе и на последовавших за ней увеселениях. Его теперешняя любовница тоже негодовала. Джесси никуда не уехала, ибо лелеяла надежду вернуть себе Джейми, когда ему надоест его рыжая. Она стала любовницей Черного Гоуэна только ради того, чтобы остаться в замке Киннион. Брак Джейми уничтожил надежды Джесси.

Но самой несчастной считала себя Шийна. День свадьбы казался ей днем казни. Ее отдали во власть дикарю Маккинниону, и он волен сделать с ее жизнью все, что пожелает. Что ее ждет, когда его страсть остынет? Тогда он bqonlmhr, что она из клана Фергюсонов, извечных врагов. Вспомнит — и не позволит ей забыть об этом. Ей бы надеть сегодня черное платье вместо того красивого подвенечного, над которым с таким искусством и таким упорством трудилась Лидия. Оно было сшито из светло-зеленого шелка, корсаж отделан по вырезу белым кружевом, широкие рукава оторочены белым мехом. Шийна понимала, что такое особенное платье предназначено для особого случая. Значит, Лидия все знала заранее!

Вид отца, откровенно довольного собой, и брата, который от души веселился, только добавлял Шийне страданий. Неужели они не понимают, что сделали с ней? Почему никого не волнуют ее чувства?