Дафна дю Морье - Дом на берегу Страница 48

— Какую дозу ты принял?

— Такую же, как и в пятницу ночью — на несколько капель больше, чем во время первых двух или трех путешествий.

— Так, понятно.

Он помолчал немного, обдумывая то, что я ему сообщил.

— Ну? — спросил я. — Так что же все это значит?

— Не знаю еще, мне надо кое-что прикинуть. Не волнуйся, ничего серьезного на этой стадии быть не может. Как ты сам-то себя чувствуешь?

— Знаешь… физически довольно сносно, мы весь день провели на парусной лодке. Но напряжение ужасное, Магнус.

— Посмотрим, как у меня сложится неделя — постараюсь приехать. Через несколько дней я уже получу кое-какие результаты из лаборатории, и мы сможем обсудить их. А пока не слишком усердствуй с путешествиями.

— Магнус…

Он повесил трубку, наверное, и к лучшему. Мне показалось, что я слышу, как по лестнице поднимается Вита. На этот раз я почувствовал какое-то облегчение при мысли, что увижу его, даже если это приведет к каким-нибудь осложнениям с Витой. Он пустит в ход свое знаменитое обаяние, и все уладится, к тому же и отвечать тогда будет он, а не я. И еще — меня начал беспокоить сам препарат: ощущение подавленности, дурные предчувствия могли возникнуть в результате его воздействия.

Я посмотрел в зеркало, висевшее в ванной. С правым глазом творилось что-то неладное: он был воспаленный, точно налитый кровью, на белке выделялась тоненькая красная прожилка. Возможно, просто лопнул сосуд, тогда ничего страшного, но я не помнил, чтобы у меня раньше случалось подобное. Оставалось надеяться, что Вита не обратит на это внимания.

Ужин прошел нормально, мальчики беззаботно болтали, вспоминали проведенный день и уплетали сайду, которую они сами поймали. (Более безвкусной рыбы, по-моему, просто нет, но, конечно, им я этого не сказал.) Когда мы уже убирали со стола, зазвонил телефон.

— Я подойду, — быстро сказала Вита. — Это, наверно, меня.

По крайней мере, это не мог быть Магнус. Мы с мальчиками сложили грязную посуду в посудомоечную машину, и я включил ее. В этот момент Вита вошла в кухню. У нее было хорошо мне знакомое выражение лица: решительное, даже вызывающее.

— Это Билл с Дианой, — сказала она.

— Да, и что?

Мальчики пошли в библиотеку смотреть телевизор. Я налил кофе себе и ей.

— Они летят в Дублин, — сказала она. — Звонили из Эксетера.

Затем, не дожидаясь моей ответной реплики, она выпалила:

— Они безумно хотят посмотреть дом, поэтому я предложила им отложить полет дня на два и пригласила приехать завтра к обеду и остаться на ночь. Они так обрадовались!

Я поставил чашку с кофе, к которой еще даже не притронулся, и плюхнулся на стул.

— О Господи! — произнес я.

Глава тринадцатая

Вряд ли есть что-нибудь более тягостное, чем ожидание непрошеных гостей. Горестно вздохнув, я больше не сказал ни слова против, но весь остаток вечера мы просидели в разных комнатах: Вита с мальчиками смотрела телевизор в библиотеке, я слушал Сибелиуса в музыкальном салоне.

Утром следующего дня Вита устроилась на «террасе» — так ей нравилось называть пространство с внешней стороны музыкального салона, — прислушиваясь, не раздастся ли сигнал машины, возвещающий о прибытии ее друзей, я же в это время, взбодрившись порцией джина с тоником, ходил взад и вперед по салону, то и дело поглядывая на часы и задаваясь вопросом, что мучительнее: ожидание того ужасного момента, когда машина въедет в сад, или же те минуты, когда гости полностью обоснуются здесь, и значит — брошенные на кресла куртки, стрекот камер, громкие, ни на секунду не умолкающие голоса, запах неизменной сигары Билла?.. Второе, возможно, даже предпочтительнее: уж лучше оказаться в гуще боя, чем ждать, когда протрубит сигнал к атаке.

— Едут! — завопили мальчики и стремглав бросились вниз по ступенькам; я вышел на террасу с таким ощущением, словно подставлял себя под минометный огонь.

Надо признать, в роли хозяйки дома Вита была неподражаема: Килмарт мгновенно превратился в некое подобие американского посольства — не хватало лишь флагштока с развевающим звездно-полосатым стягом. Стол ломился от яств, приготовленных и расставленных старательной, ликующей миссис Коллинз. Спиртное лилось рекой, в воздухе висел табачный дым. Мы сели обедать в два, а когда встали из-за стола, часы показывали половину четвертого. Мальчикам наобещали, что позже их отпустят купаться, и они убежали в сад играть в крикет. Женщины, надев обязательные черные очки, оттащили свои шезлонги за пределы слышимости, чтобы вволю посплетничать. А мы с Биллом устроились во внутреннем дворике: я надеялся, что мне удастся вздремнуть, но Билл, как все дипломаты, обожал слушать собственный голос. Сначала он разглагольствовал о мировой политике, затем переключился на внутреннюю и, наконец, явно подученный Дианой, как бы невзначай коснулся моих планов на будущее.

— Я слышал, ты собираешься войти в компаньоны к Джо. Здорово!

— Еще ничего не известно, — ответил я. — Требуется многое обговорить.

— Ну, ясное дело! — сказал он. — Нельзя решать свое будущее, подбрасывая монетку — орел или решка… Но подумай, какой шанс! Его фирма сейчас на подъеме. Помяни мое слово — ты не пожалеешь о таком союзе. Тем более что, как я понял, тебе и терять-то здесь особенно нечего.

Я не стал ничего говорить, твердо решив не дать себя втянуть в пространную дискуссию на эту тему.

— А Вита способна создать домашний уют где угодно, — продолжал он, — На это у нее особый дар. Так что, имея квартиру в Нью-Йорке и загородный дом для уик-эндов, вы сможете жить полнокровной жизнью, да и для путешествий возможности неограниченные.

Я пролепетал что-то невнятное и надвинул старую, оставшуюся от капитана Лейна панаму на свой все еще воспаленный правый глаз. Кстати, Вита этого так до сих пор и не заметила.

— Не думай, что мне охота совать нос в чужие дела, — сказал он, понизив голос, — но сам знаешь, как женщины все друг другу выбалтывают. Вита ужасно из-за тебя расстраивается. Она сказала Диане, что ты совсем не горишь желанием переезжать в Штаты, и она никак не может понять почему. Женщинам всегда лезут в голову самые мрачные мысли.

Тут он пустился в длинный и, на мой взгляд, чересчур подробный рассказ о девушке, с которой он повстречался в Мадриде, когда Диана была у родителей на Багамах.

— Молоденькая, всего девятнадцать, — повествовал он. — Я был без ума от нее. Хотя, конечно, мы оба понимали, что долго это не протянется. Она работала там в американском посольстве, а мне нужно было возвращаться в Лондон, к Диане, встречать ее из отпуска. Когда мы с ней расставались, я думал, что не переживу этого — как будто сам себя полоснул ножом по горлу. Но — пережил, как, впрочем, и она. С тех пор мы не виделись.