Нэн Райан - Полночное свидание Страница 49

Хилтон снял висевший в ногах кровати атласный пеньюар и протянул ей.

— Тебе не надо одеваться. Я зашел всего на минуту. Садись, я помогу тебе.

Не отрывая взгляда от внука, Белл накинула пеньюар и оттолкнула руки Хилтона, когда он хотел завязать атласные ленточки у нее под подбородком.

— Если ты хочешь остаться в моей спальне, то сядь на стул и веди себя как джентльмен.

Хилтон усмехнулся, подвинул к кровати стул с высокой спинкой и сел.

— Расскажи мне о Сильвии Бакстер, — попросил он.

— Сильвия Бакстер? — Белл удивленно подняла седые брови. — Мальчик, похоже, ты перегрелся на солнце, Я такой не знаю…

— Черт возьми, Белл, ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю! Ее звали Сильвия Фэрмонт. Она высокая темноволосая девушка с большими серыми глазами и золотистой кожей. Она вышла замуж за…

— Ни за кого она не вышла замуж! — Скрестив на груди руки, Белл прислонилась к спинке кровати.

— Не вышла… — Хилтон широко раскрыл глаза. Он пересел на кровать, чтобы лучше видеть Белл. — Я не понимаю.

— Сколько раз я пыталась рассказать тебе последние новости, и как ты на это реагировал? Распекал меня. Недоверчиво качал головой. Смотрел на меня со скучающим видом.

— Господи, Белл, какого черта ты тянешь?

— Не выражайся в моем доме, молодой человек. Я не посмотрю, что ты герой, и…

— Пожалуйста. — Хилтону захотелось взять бабушку за плечи и встряхнуть. — Обещаю не ругаться, только расскажи мне о Сильвии.

— Это случилось несколько лет назад, Хилтон. Ты тогда уехал во Флориду. Сильвия и молодой Бакстер должны были пожениться, но умерла ее мать, и свадьбу отложили. Потом внезапно выяснилось — каким образом, я не знаю, — что Сильвия не является дочерью Эдвина Фэрмонта. Что на самом деле она дочь пирата Жана Лаффита.

— Жана Лаффита? — ошеломленно повторил Хилтон.

— Да. Когда молодой Бакстер узнал об этом, он отказался жениться на ней. Эдвин Фэрмонт вызвал его на дуэль, и мальчишка застрелил его.

Потрясенный Хилтон смотрел на бабушку, а она тем временем продолжала:

— Кажется, какой-то священник, лишенный духовного сана, знал о происхождении девочки и годами шантажировал Фэрмонтов. Из-за него Эдвин Фэрмонт оказался банкротом и умер, не успев расплатиться с долгами. Бедная девочка лишилась своего возлюбленного, осталась без родителей и средств к существованию. И вдобавок ко всему все друзья от нее отвернулись.

— Господи! — воскликнул Хилтон, хватаясь за сердце. — На что же она существует? Кто о ней заботится?

— Никто. Мне рассказывали, что она работает в какой-то мелочной лавке в порту, и сделала ее весьма прибыльным предприятием. Мне кажется, у нее есть способности к бизнесу и деловая хватка. Наверное, она унаследовала все это от негодяя Лаффита. Он был тот еще человек, скажу я тебе. Каждый раз, когда мы с твоим дедушкой приезжали в Новый Орлеан, я видела этого красивого корсара в компании самых влиятельных людей. Я вспоминаю, как один раз…

— Белл, — перебил бабушку Хилтон, — кому принадлежит лавка? Где это?

— Спенсеру. Джону Спенсеру. Это где-то в порту. А что?

— Я собираюсь увидеться с ней, Белл. — Хилтон улыбнулся, и его глаза заблестели.

— Хилтон, я ничего не имею против Сильвии Фэрмонт, но я думаю, что с твоей стороны будет глупо навещать ее. Говорят, она уже не такая порядочная молодая леди, какой была раньше. Она водит дружбу с грузчиками, самыми грубыми людьми в порту. Известно, что она заходит в винные лавки, и многие проститутки с Уотер-стрит зовут ее по имени, настолько она дружна с ними. Она живет в маленьком домике недалеко отсюда. Рассказывают, что вместе с ней в доме живет огромный негр.

— Ее новые друзья оказались более человечными людьми, чем те, которые отвернулись от нее, — сказал Хилтон, вставая. — Белл, разбуди меня не позже девяти часов. Я собираюсь повидаться с Сильвией.

— Не уходи. Мне теперь все равно не заснуть, так что расскажи мне о индейцах. За что ты получил звание капитана? Я хочу знать, как ты провел эти два с половиной года.

— Нечего рассказывать, Белл, — хмуро ответил Хилтон и вышел из спальни.

Ровно в девять часов в дверь комнаты Хилтона постучали, но он к этому времени уже проснулся от сильного озноба. Джаспер со счастливой улыбкой на лице вошел в комнату.

— Рад снова видеть вас, хозяин, — сказал он, подходя к кровати. Но тут улыбка исчезла с его лица. — Мой мальчик заболел! — испуганно вскрикнул он. Быстро поставив поднос с завтраком на ночной столик, он дотронулся до лба Хилтона.

— Привет, Джас, — произнес Хилтон, стуча зубами. — Я, кажется, простудился.

— Да у вас жар! — Слуга укрыл Хилтона стеганым одеялом. — Я позову миз Белл.

Через несколько минут бабушка ворвалась в залитую солнцем комнату и склонилась над внуком.

— Дорогой! — вскричала она взволнованно, откидывая с его лба мокрые от пота волосы. — Что с тобой?

— Не надо беспокоиться, Белл. Я подхватил малярию в болотах Флориды, и время от времени она дает о себе знать.

— Принеси стеганые одеяла, Джаспер! — распорядилась Белл. — Сейчас мы тебя согреем, Хилтон, — улыбнулась она внуку.

Хилтона, несмотря на три теплых одеяла, почти весь жаркий летний день сотрясала дрожь. Лишь к вечеру ему полегчало. Открыв глаза, он увидел бабушку, сидевшую около его постели, и Джаспера, стоящего у окна.

— Белл, попроси повара сварить мне рис, — сказал Хилтон, и бабушка немедленно поднялась.

— Все, что захочешь, мой ангел. — Белл вытерла носовым платком его мокрый лоб.

— Рис — это все, что я хочу. — Бабушка кивнула и ушла. — Джас, будь добр, приготовь мне ванну.

— Бегу. Ванна поможет моему мальчику. — Старый слуга вышел из комнаты.

Сильвия была в кладовой и не слышала, как прозвенел колокольчик, и открылась дверь. Она вернулась в зал и, усевшись на высокий стул, стоящий у прилавка, начала просматривать каталог, не подозревая, что в помещении она не одна.

Мужчина старался не шевелиться, чтобы она не услышала его, и был благодарен судьбе за то, что мог смотреть на нее, пока она не заметила его присутствия.

Какая же она красавица! Ее длинные густые волосы были зачесаны в высокую прическу, из которой выбивались отдельные локоны, падая ей на лицо и шею. Прикусив губу, она листала страницы каталога. На ее левой щеке, как раз под густыми ресницами, темнело небольшое чернильное пятнышко. На ней было простое платье из набивного ситца в розовые и белые цветочки. Лиф платья застегивался до самого подбородка, но она из-за жары расстегнула несколько верхних пуговиц, и время от времени обмахивала лицо веером. Капли пота покрывали шею, и от этого ее золотистая кожа блестела.