Евгения Марлитт - Совиный дом Страница 49

Молодая девушка неподвижно замерла на секунду, даже шелковое платье ее перестало шуршать, мысли молниеносно проносились в голове: испугается ли ребенок, если она подойдет? Что предпринять? «Милосердный Боже, помоги мне!» — шептала она. Вдруг по ее окаменевшему лицу скользнула улыбка, она сорвала с руки браслет и начала махать им, привлекая внимание ребенка и подходя все ближе и ближе. Теперь Клодина схватила одной рукой длинное платьице, раздался слабый крик, головка девочки откинулась назад, но она успела схватить малютку другой рукой и опустилась вместе с ней на ковер. Дрожащие колени подогнулись, ноги отказались служить ей. Держа на руках девочку, безгласную и испуганную, она почти без сил оперлась головой о ножку стола, а голубые глаза ее словно потухли на бледном как мел лице. Кто-то опустился рядом с ней на колени, такой же испуганный и дрожащий, как и она, горячие губы прижались к ее рукам и к лицу ребенка.

— Лотарь! — проговорила она и с дрожью вскочила. Он взял у нее ребенка, отнес в постельку и подошел к ней, она выпрямилась и хотела быстро пройти мимо.

— Клодина, — произнес дрожащий голос, и он загородил ей дорогу.

— Чуть не было слишком поздно, — сказала она и попробовала улыбнуться, но ее бледное лицо еще больше исказилось.

Он схватил ее за руку и подвел к кроватке, малютка сидела прямо и улыбалась; он поднял девочку и поднес ее личико к бледной щеке молодой девушки.

— Поблагодари сама, — сказал он взволнованным голосом. — Твой отец не смеет этого сделать.

Клодина видела, как дрожали его руки, державшие ребенка. Она поцеловала малютку.

— Я очень сердилась на себя, — холодно сказала она, — что все-таки приняла ваше приглашение, кузен. Теперь я могу простить себе это.

Наступило молчание. Малютка радостно ухватила звезду диадемы, украшавшей светлые волосы Клодины, и ей пришлось наклонить голову, чтобы разжать кулачки девочки. На дворе с шумом взвилась ракета — сигнал к началу ужина. Музыка, смех, болтовня ворвались в комнату, и ярко-красный огонь осветил окно.

Клодина подошла к зеркалу, чтобы поправить растрепавшиеся локоны. Она не видела страдальческого взгляда темных мужских глаз, следивших за ней, как не заметила и изящной фигурки в голубой шелковой юбке, которая остановилась на мгновение в дверях, чтобы тотчас поспешно убежать, как будто она увидела нечто ужасное в полутемной комнате, тогда как это была прелестнейшая картина, достойная кисти художника: стройная девушка рядом с красивым мужчиной, держащим на руках маленькую девчурку.

— Я скажу, чтобы пришла нянька, — сказала, выходя, Клодина. — Предприимчивая малютка может во второй раз выбраться из постельки.

В это мгновение появилась не беззаботная няня, а фрау фон Берг.

— Будьте добры остаться здесь, фрау фон Берг, пока не придет няня, которую вы, кажется, прекрасно наставляете. Мне, видите ли, вовсе не хотелось бы, чтобы малютка снова подверглась опасности вывалиться из окна, как чуть было не случилось только что. — Он сказал это спокойно, почти с сарказмом.

Клодина быстро прошла по коридору, она не могла видеть в высшей степени пораженное лицо красивой итальянки, которая, услыхав от принцессы Елены несколько полных отчаяния слов, решила, под предлогом своих обязанностей, тоже заглянуть в детскую. Клодина дошла до конца коридора, когда ее догнал Лотарь. Они рядом сошли с лестницы, ведущей в прихожую. На мгновение все стоявшие там залюбовались стройной женской фигурой в старинной одежде на устланной драгоценными коврами лестнице.

— Волшебно! Обворожительно! — проговорил герцог, но взор его омрачился.

Герцогиня сделала Клодине знак своим букетом из гранатовых цветов.

— Клодина, — сказала она, когда та подошла к ней. — Мы решили тоже тянуть жребий, почему мне и герцогу не довериться на этот раз судьбе? Нашей любезной хозяйке пришлось поспешно бросить и наши имена в вазу.

Когда графиня Морслебен в костюме рококо с кокетливым книксеном подошла к герцогине и подала ей серебряную вазу с маленькими, свернутыми в трубочку, записками, она смело протянула худенькую руку и взяла одну из них. Принцесса Текла отказалась. Рука принцессы Елены задрожала, когда вынимала записку. Графиня Морслебен, казалось, не заметила Клодины и хотела пройти мимо, но герцогиня с улыбкой дотронулась до ее плеча, и она должна была остаться.

— Дорогая Клодина, — сказала высокопоставленная женщина, — что вам даст судьба?

И Клодина также взяла записку.

— Погодите читать! — воскликнула герцогиня, которую чрезвычайно забавляла эта игра.

Ее большие темные глаза весело блестели, она слегка опиралась на руку Клодины.

— Посмотри, Клодина, — тихо сказала она, — с каким любопытством кавалеры смотрят на дам. Мне кажется, что даже Адальберт с некоторым страхом глядит на мою добрую Катценштейн. Как она смешна в костюме госпожи советницы Гете!

Напудренная белая голова хорошенькой фрейлины мелькнула в толпе, теперь она подняла пустую вазу кверху, и в то же мгновение заиграли увертюру из «Сна в летнюю ночь». Дамы должны были пригласить предназначенных им судьбой кавалеров к столу — так распорядилась принцесса Елена. К мягким звукам примешивался шум развертываемых бумажек, смех и возгласы становились все громче. Глаза ее высочества заблестели — на ее записке стояло имя юного застенчивого лейтенанта.

— Ну, Клодина? — спросила она, взглянув на бумажку подруги, и воскликнула: — О, его высочество!

Клодина побледнела, записка задрожала в ее руке.

— Странный случай! — прошептал сзади них тихий голос. Герцогиня медленно обернулась и холодным взглядом окинула с головы до ног принцессу Елену. Но беззаботная радость внезапно исчезла из ее глаз. Она молча взяла Клодину за руку и пошла с ней через толпу, которая почтительно расступилась.

— Вот, мой друг, — обратилась герцогиня к мужу, стоявшему с Пальмером, — дама, назначенная тебе судьбой. Господин фон Пальмер, приведите ко мне лейтенанта фон Вальдгауза: я вынула его имя.

Пальмер побежал. Герцогиня, с улыбкой пряча лицо в гранатовый букет, стояла рядом с его высочеством и Клодиной. К ней с глубоким поклоном подошел задыхающийся и страшно покрасневший молодой офицер. Через несколько секунд оживленная толпа разместилась вокруг столов, широкий поток молодости, красоты и роскоши разливался по саду из вестибюля, где под пурпурным балдахином сидела герцогиня со своим кавалером. Герцог, стоя рядом с Клодиной, обернулся к саду и указал на темные липы.

— Здесь в комнате душно, — сказал он.

Взглянув на милое лицо, полное горестного смущения, он произнес: