Дебора Симмонз - Последний де Бург Страница 5

— Этим утром? Ты видел тамплиера и ничего не сказал?

Эмери чуть не подпрыгнула от резкого тона Николаса. Рыцарь тут же смягчил выражение лица. Перед ним ведь совсем мальчишка, стройный, худой, с гладкой кожей. Откуда ему знать, что Николас ждет не дождется встречи со своим вчерашним противником.

— Я испугался и думал только о том, чтобы убежать, пока тамплиер меня не нашел, — ответил юноша.

Николас почувствовал себя неотесанным грубияном. Он задумчиво поглядел на Эмери:

— Ты сказал, тамплиер скакал в направлении командорства. Но если он преследовал твоего брата, то должен был скакать прямо к вашему дому. Возможно, он отправился в госпитальерскую общину в надежде найти его там.

— Разве эти рыцари не принадлежат к одному дому? — удивленно спросил Гай.

— Нет, — ответил Николас. — Они принадлежат к разным религиозным орденам и, кроме того, в отличие от других, оба этих ордена военные.

Гай недоуменно моргнул, и Эмери пояснила:

— Изначально главной миссией ордена госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского было лечение заболевших пилигримов, отправившихся на Святую землю. А бедные рыцари Храма Соломона — тамплиеры — ставили своей целью защищать в пути странствующих паломников. Лекари-госпитальеры позже тоже стали военным орденом. Сейчас и те и другие сражаются с язычниками.

— А эти монахи опасны, — пугливо проговорил Гай.

— Сами монахи не сражаются, — добавила Эмери. — На восток посылают только рыцарей — молодых и способных. Дома остаются самые набожные. Они ухаживают за землями, выращивают лошадей и обеспечивают общину всем необходимым, а также собирают пожертвования на свою миссию.

«Миссию, которая потерпела неудачу», — подумал Николас. По всеобщему мнению, они уже давно потеряли Святую землю. И некоторые винили в этом военные ордены, заявляя, что некогда благородные и самоотверженные рыцари превратились в продажных и высокомерных вояк, движимых одной лишь жадностью. Однако Николас понимал, что легко судить, сидя в безопасной Англии. К тому же у многих вызывали негодование дарованные орденам привилегии в виде церковных десятин и освобождения от подати.

— Я думал, тамплиеры и без того богаты, как царь Мидас, а церковь Темпла в Лондоне доверху заполнена королевским золотом, — сказал Гай, словно подтверждая мысли своего хозяина.

— На радость королевского высочества, — отозвался Николас. — Тамплиеры охраняют и перевозят за плату чужие богатства, используя выручку на свои цели. Правда, сомневаюсь, что они много накопили, учитывая непрекращающееся сражение на Востоке.

— Правила обеих общин не позволяют личное обогащение и требуют полной самоотверженности, — заметила Эмери.

Но эти слова не убедили Гая.

— Тогда откуда пословица «пьян, как тамплиер»? — поинтересовался он. — И я слышал о них даже худшие вещи. Поговаривают о тайных кладах и скрытных встречах. И только посмотрите, как он поступил с вами!

Николас постарался не вздрогнуть при этом напоминании.

— Наверное, не все таковы, — сказал он. — Не думаю, чтобы они стали бы одобрять то, что мы видели: попытку ограбления, нападение, запугивание.

— Или он не тот, за кого себя выдает, — парировал Гай, искоса взглянув на Эмери. — Может, он вовсе не тамплиер, а просто под него рядится.

— Есть только один способ узнать это наверняка, — предложил Николас. — Съездим к добрым братьям, посмотрим, что они скажут. Если этот Гвейн, как он назвал себя на постоялом дворе, действительно возвращался в свое командорство, то сейчас уже должен быть там.

Подобное предложение встревожило Гая:

— Но он будет в своей стихии, и орда других братьев окажется в полном его распоряжении.

Николас нахмурился. Еще не наступил день, когда он не справится с целым домом монахов, хотя не хотел втягиваться в обсуждение своей воинской силы.

— Сомневаюсь, что тамплиерская община полна убийц и злодеев. — Он взглядом отослал оруженосца к его коню.

Николас двинулся было следом, но внезапно ощутил легкое прикосновение к своей руке. Рядом стоял Эмери — глаза в землю, худое лицо пылает. Николас вновь испытал странное замирание в груди и сказал резче, чем собирался:

— Да?

Но Эмери не дрогнул.

— Будьте осторожны, милорд. Эти места очень уединенны, а религиозные общины сильны. Они почти не имеют связи с внешним миром и подчиняются только своим лидерам.

Николас удивился. Неужели и юноша в него не верит? Перед ними не вооруженная до зубов армия, а монастырь, где живут люди, чьи дни сражений давно окончены. Но синие глаза юноши смотрели на него с таким беспокойством, что он отвел взгляд. Его воинская сила сейчас под сомнением, но могущество семьи точно нет.

— Ты действительно думаешь, что они дерзнут пойти против де Бургов? Захотят нажить себе таких врагов? — спросил он, тщательно подбирая слова.

Но Эмери все равно сомневался.

— Я не знаю, милорд.

Юноша вежливо кивнул и направился к лошадям, оставив Николаса раздумывать над предупреждением.

Имея за плечами не одну битву, он не опасался столкновения с престарелыми монахами, однако и самоуверенно отмахиваться от слов Эмери тоже не собирался. Маловероятно, чтобы жители уединенной общины оказались настолько враждебны к своим гостям, но невозможно отрицать и то, что по меньшей мере один тамплиер представлял собой серьезную опасность. И в отличие от Николаса у Гая не хватит ни сил, ни умения для большого сражения. А что до Эмери…

Николас осознал, что, как зачарованный, следит за изящной походкой юноши, и, резко отвернувшись, заметил, как Гай смотрит на него со странным выражением лица.

— Видишь? Он совсем не туп. — Николас кивнул на Эмери.

Оруженосец фыркнул:

— И еще кое в чем «не».

Николас приближался к обители Темпл-Руд с некоторой осторожностью, но мирно пасущиеся овцы и несколько аккуратных строений — пара амбаров, церковь и маленький домик — не выглядели угрожающими. Это место скорее походило на усадьбу, чем на крепость. Ни сторожевых башен, ни ворот, ни охраняющих воинов. Все земли и постройки в очень неплохом состоянии, хотя вокруг никого не видно — даже мирян, которые должны работать в поле.

Стояла жутковатая тишина, только тщедушные деревья негромко шелестели от ветра. Николас заметил, что Эмери стало неуютно. Он сам не испытывал ничего подобного и боялся лишь одного — своей неспособности защитить Гая и этого юношу. В общем-то даже, в основном, Эмери, ибо оруженосец не горел желанием ему помогать.

Гай, казалось, не понимал, что, несмотря на прошлогодние события, Николас по-прежнему рыцарь, поклявшийся помогать слабым. Он обещал Джерарду помощь, и значит, целиком и полностью отвечает за Эмери. И он не станет прислушиваться к оруженосцу, стремящемуся его отговорить. К счастью, после пары неудачных попыток Гай надулся и замолчал. Не хватало еще раздумывать над его глупой ревностью.