Элизабет Адлер - Удача – это женщина Страница 5

Послышался звук отворяемой двери. Энни подняла глаза и увидела входящую в гостиную Фрэнси.

– Наконец-то Лизандра заснула, – сообщила та со вздохом. – Боюсь, ей сильно будет не хватать дедушки Лаи Цина.

– А разве все мы не подавлены случившимся? – отозвалась печально Энни. – Я могу назвать сотни людей, у которых есть причины испытывать благодарность к нему. Он был великим человеком.

Она протянула Фрэнси газету:

– Ты уже читала? Это «Кроникл», но все газеты пишут одно и то же.

– Да, я читала.

Энни взглянула на подругу с глубочайшим вниманием, однако та выглядела спокойной и собранной. Тем не менее Энни заметила, как краска на мгновение схлынула с ее щек, а рука задрожала, когда Фрэнси сложила газету пополам и, пожалуй, чересчур аккуратно начала разглаживать ее на краю стола.

Энни подумала, что Фрэнси ничуть не потеряла своей привлекательности с момента их знакомства, – ее голубые глаза были печальны, но сохраняли яркость и несравненный цвет сапфира, присущие им в молодости. Длинные, гладкие светлые волосы Фрэнси, уложенные заботливой рукой парикмахера, были заколоты на затылке и у висков крохотными гребнями, усыпанными драгоценными камнями, а белое платье из тонкой шерсти красиво облегало фигуру, подчеркивая ее изящные округлые формы.

– Пожалуй, тебе нужно глотнуть немного бренди, – предложила Энни и добавила сочувственно: – Ты выглядишь не совсем здоровой.

Фрэнси отрицательно покачала головой и откинулась на подушки кресла.

– Я просила его не оставлять мне никаких денег, – сказала она. – У меня и своих более чем достаточно, к тому же за мной остаются дом и ранчо. Кстати, после него осталось много дарственных различным людям на довольно значительные суммы денег. Например, семейство Чен из Гонконга должно получить десять миллионов долларов. Самая же крупная часть состояния отходит к Лизандре – примерно триста миллионов долларов, которые находятся на счетах в самых надежных банках, а также его доля в финансовых и промышленных структурах, которая оценивается, по крайней мере, в три раза больше.

Фрэнси нервно покрутила нитку из великолепных жемчужин, украшавшую ее шею.

– Дом на берегу залива Рипалс со всей обстановкой и произведениями искусства он передал в дар Гонконгу с пожеланием устроить там музей изобразительных искусств, к чему присовокупил значительную сумму денег на дальнейшее развитие будущего музея. Ну и, разумеется, все благотворительные фонды, им основанные, получили самостоятельность.

Энни взглянула на подругу с удивлением:

– Я и не подозревала, что у него так много денег. Я имею в виду, я всегда знала, что он богат, но настолько…

– Ах, Энни, – воскликнула Фрэнси, и ее голубые глаза наполнились слезами, – самая печальная вещь заключается в том, что все эти миллионы не смогли дать ему того, в чем он нуждался по-настоящему – ни образования, ни культуры, ни действительного признания в обществе. С детства он был принужден учиться в бедных китайских кварталах у уличных торговцев, а знание человеческой культуры ему заменила тяга к красоте, данная от Бога. Но общество так никогда и не приняло его. И в этом я виню себя. Если бы не я, то он, по крайней мере, был бы пригнан у себя на родине, в Китае, или китайцами, переехавшими в Америку.

– Возможно, ты и права, Фрэнси, в том, что касается китайцев, но общество в нашем городе никогда бы не примирилось с ним. А ведь именно этого он и хотел. Ради тебя.

В ответ на слова Энни Фрэнси достала из маленькой конторки в стиле империи изящный свиток, перевязанный алой лентой, и когда она развернула его, Энни увидела личную печать Лаи Цина – иероглиф на массивном золотом диске.

– Свое завещание он написал собственноручно по-китайски, – пояснила Фрэнси. – Я хочу, чтобы ты выслушала его последнюю волю.

И она прочитала следующее:

– «Согласно моему желанию, ни один представитель рода Лаи Цин мужского пола не может наследовать главного достояния указанной фамилии, а также занимать руководящие места высокого ранга в созданной мной корпорации. Вместо этого наследники мужского пола должны получать денежную компенсацию, что поможет им начать собственное дело и самостоятельно заниматься бизнесом и пробивать дорогу в жизни, как и положено мужчинам.

За многие годы я пришел к выводу, что женщины обладают неоспоримыми преимуществами перед мужчинами. В этой связи я заявляю, что именно особы женского пола после моей смерти будут наследовать главную часть достояния семейства Лаи Цин. Женщины этого семейства будут обладать не меньшей властью, чем великие вдовствующие императрицы, правившие в свое время в Китае. Но они при этом обязаны оставаться скромными и добродетельными и не допускать, чтобы когда-либо печать бесчестья затронула хоть одного из членов упомянутого рода. Точно так же и они сами обязаны оставаться примером для своих близких во всем – включая дело, которому они будут служить, равно как и в их личной жизни. Всякий, кто принесет семейству Лаи Цин бесчестье и заставит тем самым своих родственников потерять лицо перед миром, навсегда изгоняется из семьи и не может быть принят назад. Когда Лизандре Лаи Цин исполнится восемнадцать лет, она, согласно моей воле, возглавит корпорацию, созданную мной, и станет ее владелицей и верховным тайпаном. Пока же она не достигнет указанного возраста, полный контроль над делами корпорации и решающее слово при решении всех важнейших проблем сохраняет за собой Франческа Хэррисон».

– Мне кажется, несправедливо возлагать на девочку бремя такой ответственности, – воскликнула Энни. – Лизандра еще ребенок, и мы даже не в состоянии сказать сейчас, хватит ли у нее ума и способностей возглавить империю, оставленную ей Лаи Цином. Я уже не говорю о том, захочет ли она сама посвятить свою жизнь бизнесу. Фрэнси, ведь история опять может повториться, и ей придется вести борьбу в мире, где правят мужчины. А кто, как не ты, знает, насколько это трудно.

Фрэнси прикрыла глаза, она не любила вспоминать о прошлом. Помолчав немного, она наконец проговорила:

– Поверь мне, Энни, я не хотела, чтобы Лизандра становилась наследницей Лаи Цина. Надеюсь, ты понимаешь, что как только газетчики доберутся до завещания, ее тут же окрестят «самой богатой девочкой в мире». Они сделают из нее всеобщую игрушку, а я больше всего хотела бы дать ей нормальное детство, чтобы потом она, как положено, вышла замуж, родила детей, короче – была бы счастлива. Но Мандарин тоже желал ей счастья. Он полностью спланировал ее судьбу. Когда она закончит школу, она должна будет отправиться в Гонконг. Ей придется жить в семье его соратника и обучаться азам семейного бизнеса. Ей еще предстоит усвоить, что такое тайпан…