Жюльетта Бенцони - Страсти по императрице Страница 5

- Тем хуже! - сказала герцогиня со слезами на глазах.- Время назначено, и будь даже багаж на месте, у нас нет времени переодеться! Пойдем в таком виде, как есть.

- Ваша светлость! - воскликнула баронесса Вульфен.- Это невозможно! Вся одежда в пыли!…

- Пыль - это одно, протокол - другое. Мы должны идти!

На вилле эрцгерцогиня София ждала их в своих апартаментах. Она успокоила сестру: девочки и так очаровательны; надо просто позвать ее камердинершу, чтобы привести в порядок прическу Елены. Сисси удовольствовалась простой щеткой для волос; посему сделали все возможное, чтобы уложить роскошные волосы Нене, но камеристка, которой это поручили, не удержалась от восхищения волосами юной Сисси, этим сверкающим каштановым каскадом с золотистым блеском и светлыми желтыми прядками.

За несколько минут баварские дамы приняли вид вполне презентабельный, чтобы приступить к чаепитию и предстать пред взором императора. Все направились в салон, где и предстояла встреча с ним.

Первый контакт получился не очень торжественным. Красная от смущения, Елена едва смела поднять глаза на двадцатичетырехлетнего императора, которого прочили ей в мужья, а тот повел себя любезно, но несколько натянуто: принялся сравнивать девушку с прекрасной венгеркой и понял, что его собираются женить вопреки его воле. Рассматривая Елену, он находил ее безусловно красивой - высокая, стройная, полна скромности и элегантности,- но не мог помешать себе увидеть в ней некоторые черты энергичности и даже жестокости, а это не соответствовало его ожиданиям.

А потом внезапно вообще перестал ее видеть: позади нее обнаружил очаровательное создание, с мечтательным личиком и полными звезд глазами, с восхитительной фигуркой… Конечно, это еще юная девочка, но так хороша, так привлекательна, что одного ее присутствия хватает, чтобы затмить все окружающее, вычеркнуть других из памяти… С того момента он видел только ее, тем более что очаровательная Сисси не обращала на него никакого внимания - счастлива была снова видеть своего друга Карла-Людовика; кажется, еще немного, и эти двое попросят разрешения пойти поиграть в сад.

Вдруг Сисси почувствовала, какое внимание уделяет ей Франц Иосиф; тут же смутилась и покраснела, с нее слетела естественная игривость, которая заставляла хмурить брови тетку Софию. Она ухватилась за своего друга Карла Людовика как за спасательный круг: не смела смотреть ни на императора, чей улыбающийся взгляд проводил ее в непонятное ей самой смятение, ни на Елену - боялась увидеть на ее лице разочарование, понять которое так легко.

Почувствовал разочарование и еще один человек - Карл Людовик. Страстно влюбленный в красивую кузину, юный эрцгерцог прекрасно понял, какое значение имеет взгляд брата, и вечером того же дня, после ужина, в кругу семьи высказал матери свою боль - не мог скрывать:

- Сисси очень понравилась Францу, мама, гораздо больше, чем Нене. Вот увидишь - он предпочтет ее сестре.

- Ты не бредишь? - Эрцгерцогиня пожала плечами.- Такую девчонку?! Это было бы катастрофой!

Вполне возможно, она просто-напросто старалась успокоить себя - ведь глаз у нее наметанный. Но ее иллюзиям не пришлось длиться долго: на следующий день, едва она успела встать с постели, к ней, не дав даже возможности позавтракать, явился Франц Иосиф; он весь светился.

- Знаешь,- сказал он,- Сисси просто прелесть!…

- И ты врываешься ко мне в такой час, чтобы сказать это?

- Тысячу извинений, мама, но я должен тебе это сказать! Она обворожительна, восхитительна!

- Но она всего лишь ребенок!

- Конечно, она очень молода, но посмотри на ее волосы, глаза, на ее очарование, на всю ее личность! Она изысканна.

- Но ведь есть Елена. Та Елена, которая…

- Елена - ничто! Она прекрасна, но ее не видишь, когда есть Сисси.

- Ладно, успокойся! Ты еще сам не знаешь, что тебе нужно. Следует поразмыслить. Время на это у тебя еще есть, не стоит торопиться! Никто не требует, чтобы ты немедленно обвенчался.

Но попробуйте остановить поток в его неумолимом движении! Широко улыбнувшись, молодой император нежно обнял мать:

- Мне кажется, лучше не затягивать с этим. Я немедленно постараюсь увидеться Сисси - до обеда.

И тут же ушел заниматься своим делами самодержца, озаренный мыслью - сможет побыть наедине с той, которую уже считал своей любимой… К несчастью, он ее не нашел и с хмурым выражением лица, несколько раздраженный, сел за стол рядом с Еленой, на которую продолжал не смотреть. Эта несчастная даже не услышала звука его голоса. Он глядел только на Сисси, сидевшую в другом конце стола - между эрцгерцогиней Софией и принцем Гессенским.

А девушка, чрезвычайно смущенная пристальным улыбающимся взглядом, которого он с нее не спускал, практически не притронулась ни к одному из поданных блюд, чем вызвала удивление соседки по столу.

- Сисси, видно, решила, что сегодня постный день! - засмеялась эрцгерцогиня. Отведала только овощного супа и русского салата.

На следующий день на императорской вилле предстоял большой бал; в ходе его, как всем при дворе известно, котильон - решающий танец… Это знали все, кроме Сисси, продолжавшей упорно считать сестру будущей императрицей Австрийской - вопреки ледяному выражению лица Елены.

Когда сестры появились в большом зале, среди присутствовавших пробежал шепот восхищения, адресованный, увы, скорее Сисси, чем Елене, а ведь девушка, в блестящем белом платье, с гирляндой плюща в темных волосах, так красива… Но ее младшая сестра, словно окутанная облаком из розового муслина, с маленькой бриллиантовой стрелкой в волосах,- неотразима. А когда настало время котильона, именно ей Франц Иосиф преподнес традиционный букет, приглашая на танец.

И всем стало ясно: ставки сделаны, они присутствуют при рождении императрицы. Эрцгерцогине Софии пришлось употребить все свое самообладание, чтобы не выказать неудовольствия. Что касается Елены, она удалилась в пустой салон, чтобы скрыть печаль.

Добавить, собственно, нечего: на следующий день Франц Иосиф направился к матери, чтобы уговорить ее попросить за него руки его кузины Елизаветы,- если только та согласится выйти за него замуж.

- Умоляю вас, мадам, убедить тетю Людовику, чтобы она не оказывала никакого давления на Сисси. Бремя мое, Бог свидетель, настолько тяжело, что разделить его со мной - удовольствие малоприятное. Я хочу, чтобы ей это сказали!

- Дорогое мое дитя, почему ты считаешь, что женщина не почувствует себя счастливой, если облегчит тебе выполнение трудной задачи своим очарованием и веселостью? Однако все будет сделано так, как ты желаешь.