Джуд Деверо - Черный Лев Страница 5

Лайонин выпустила стрелу.

– Попала!

Она радостно обернулась к нему, и он обнял ее, едва осмеливаясь дышать, из страха, что раздавит девушку в порыве нарастающего желания.

Сердце Лайонин, казалось, вот-вот вырвется из груди. Он чуть прижал ее к себе, и тепло его тела проникло даже сквозь тяжелый шерстяной плащ. Она перевела взгляд с его глаз на губы в надежде, что он поцелует ее… Да-да, она хотела этого и бессознательно качнулась к нему. Мягкие груди коснулись его груди, и он шумно втянул в себя воздух. Его дыхание шевелило локон у нее на лбу. Она еще ни разу не целовала мужчину. Интересно, как это бывает?

Его руки внезапно опустились.

– Нужно накрывать на стол, и меня ждет матушка, – пробормотала она, не зная, что сказать. – Спасибо за урок, а теперь, Лев, нам нужно возвращаться, ибо нрав моего отца, узнавшего, что его еда запаздывает, заставит трепетать самого свирепого хищника.

И, заметив его недоуменный взгляд, пояснила:

– Не правда ли, странно, что нас обоих поименовали в честь львов? Отец клянется, что в день моего рождения я с холодным презрением взглянула на него, когда он дал мне имя Лайонин, что значит львица. Хотя мать утверждает, что он назвал меня так из-за моих волос.

Ранулф легко коснулся рыжеватой пряди.

– Не представляю, что ты способна с презрением смотреть на кого-либо.

– Вы не знаете меня, – рассмеялась она. – Природа наделила меня ужасным нравом.

– В таком случае имя подходит тебе, как, боюсь, и мне – мое. По крайней мере на тебе не висит проклятие уродливой черноты.

– Ба! Это только в балладах менестрелей все мужчины золотоволосы и голубоглазы. По сравнению с вами они кажутся бесцветными, – заверила она и, быстро повернувшись, предложила: – Видите дерево на опушке леса? Догоняйте!

И, перекинув через руку подолы плаща и сюрко, бросилась бежать.

Ранулф остался на месте, наблюдая, как мелькают прелестные стройные ножки, так неуклюже ступающие по неровной земле. Когда она была на полпути к дереву, он догнал ее несколькими легкими шагами.

Лайонин оглянулась, увидев, что он уже почти рядом, и потому прибегла к уловке, которой часто пользовалась в детстве, чтобы обогнать мальчишек Лоренкорта. Когда Ранулф был почти рядом, она подставила ему подножку, тот покачнулся и едва не упал. С помощью этого трюка девушка выиграла несколько секунд.

Услышав, как недовольно фыркнул Ранулф, она удовлетворенно рассмеялась, но тут же охнула, когда ее ноги оторвались от земли: Ранулф, не останавливаясь, подхватил ее и даже не замедлил бега.

Немного опомнившись, она расхохоталась и, к тому времени как они добрались до дерева, едва не обессилела от смеха. Он поставил ее на землю, и она, обмякнув, прислонилась к стволу. По щекам катились слезы, туманя взор.

– Я выиграла! – выпалила она.

– Выиграла? Бесчестной уловкой? Ты жульничала!

Лайонин вытерла слезы и увидела, что Ранулф улыбается, его суровое лицо смягчилось. Сейчас он походил на озорного мальчишку.

– Моя голова достигла дерева первой, раньше, чем вы успели добежать, значит, я выиграла! – торжествующе объявила она. Ранулф шутливо дернул за выбившийся из-под капюшона локон.

– Из тебя никогда не выйдет рыцаря. Такой лживый характер обесчестил бы твоего сюзерена.

Лайонин в притворном ужасе приоткрыла рот.

– А ты, Лев, сварливее любой старухи и к тому же, проходя мимо, хватаешь все, что попадется под руку. Даже самые тяжелые предметы!

– Тяжелые предметы! – хмыкнул он и, обняв Лайонин за талию, легко подкинул ее в воздух. – Ты весишь меньше моих лат!

Девушка, вдруг став серьезной, свела брови и внимательно оглядела улыбавшегося Ранулфа.

– Какой бы бесчестной ни была моя уловка, я вознаграждена тем, что увидела улыбку Льва.

Ранулф осторожно поставил ее на землю, охваченный внезапно вернувшимся желанием. Он не мог коснуться ее без того, чтобы кровь в жилах не закипела.

– Иди домой. Я пойду следом. Твоей матери не понравится, что ее Львица все утро провела наедине с мужчиной.

Девушка молча повернулась и помчалась к замку. Взлетела по выщербленным каменным ступеням и закрылась в своей комнате. Бросившись на перину, она зарылась в подушки и застыла.

. Однако Мелита видела, как получасом раньше ее дочь и Ранулф скрылись в лесу. Будь на его месте другой мужчина, она послала бы слугу с приказанием Лайонин немедленно вернуться. Но с Ранулфом ее дочь в безопасности. Она ни секунды не сомневалась, что достаточно хорошо успела узнать этого человека, несмотря на то что доверяла только своим чувствам и интуиции. И сейчас довольно улыбалась. Она сделает все, чтобы Ранулф де Уорбрук женился на Лайонин. Не будь он графом, это случилось бы куда быстрее.

Она громко рассмеялась, но тут же огляделась, проверяя, не видел ли ее кто из слуг. Желание – на это она рассчитывала. Для выполнения ее плана нет ничего вернее постоянной близости двух молодых тел. Знай Уильям, что она замышляет, наверняка взбесился бы от гнева. Он терпеть не может мужчин рядом с дочерью, что бы там ни толковал о ее замужестве. Но Мелита была намерена помочь природе взрастить хрупкий бутон любви, превратив его в пышный цветок.

Лайонин стояла у окна, наблюдая, как возвращается из леса Ранулф. Дождавшись, пока он скроется из виду, она встала на колени и разворошила кочергой горящие угли. В отблесках пламени на миг возникло его улыбающееся лицо. Она ничего не видела вокруг, кроме него. Слышала его голос. Ощущала сильные руки, сжимавшие ее талию.

Лайонин опустилась на скамью у огня и уронила голову в ладони. Мысли лихорадочно метались. Она ни разу не испытывала ничего подобного.

– Лайонин! – воскликнула Люси, вплывая в комнату. – Что это ты тут делаешь, девочка, когда внизу собрались гости? И ни с того ни с сего зажгла огонь днем у себя в комнате! Или тебя заколдовала злая фея?

– Нет, Люси, ничего такого не случилось. Я просто счастлива. И голодна. А можно нам не спускаться вниз?

Глава 2

Ранулф окончательно растерялся. Очень долго он был почти доволен жизнью. В ней всегда были женщины, с радостью отдававшиеся ему. Но он слишком часто ощущал, что был для них всего лишь очередным завоеванием, поводом похвастаться, что побывали в постели Черного Льва.

Ранулф никогда не обманывался относительно своего положения при дворе короля Эдуарда. Из всех одиннадцати графов только два были молоды и не женаты: его друг Дейкр де ла Соне и он сам. Конечно, Ранулф знал, сколько женщин продали бы дьяволу душу, чтобы стать графиней. Но несмотря на все кокетство и заверения в вечной любви, ни одна из них не была готова рассмешить его и посмеяться заодно с ним.