Симона Вилар - Тяжесть венца Страница 5

Монахини-бенедиктинки, согласно уставу, обязаны были заниматься врачеванием, поэтому в кладовых монастыря нашлось достаточно лечебных трав и снадобий. Сестры удивились, что Анна оказалась столь сведущей в медицине, но еще в большее изумление их привели та твердость и сила духа, что обнаружились в этой, казалось бы, совершенно сломленной женщине.

Как оказалось, в приходе эта болезнь уже расползлась довольно широко, и леди Анна, бодрствовавшая у изголовья дочери двое суток, пока у нее не начал спадать жар и не исчезла сыпь, тотчас отправилась в селение и принялась врачевать детей из долины.

Тогда-то она и узнала, что начальником отряда, охранявшего ее, является тот самый Джон Дайтон, который одно время служил в Нейуорте.

– Его светлость герцог Глостер приказал мне оберегать вас, когда я поступил к нему на службу, – глухо проговорил Дайтон в ответ на удивленный вопрос Анны Невиль. – Милорд считает, что вам будет спокойнее, если поблизости окажется человек из Гнезда Орла.

Анна была слишком утомлена, чтобы долго расспрашивать его или размышлять над фактом появления нейуортского ратника здесь. Она вернулась в монастырь и, узнав, что ее дочь с аппетитом поела и теперь спокойно почивает, помолилась и отправилась к себе. Она спала так долго и крепко, что впервые за полгода, проведенные в обители, не вышла ни к полунощной, ни к заутрене, а когда после того, как отзвонили nones 2, спустилась в трапезную, по ее спокойному и, как всегда, бледному лицу никак нельзя было предположить, что она начала возвращаться к жизни.

Первым это понял Ричард Глостер. По дороге в замок Скиптон он порой делал крюк, посещая безлюдный приход Сент-Мартин.

– Вы должны были без промедления послать ко мне гонца, кузина, – сказал он, услышав, что Кэтрин серьезно болела. – Ведь здесь, в селении, стоят мои люди, и вы могли отправить любого из них в Йорк. Я добыл бы лучшего из лекарей.

Анна перебирала крохотные посеребренные четки. Они сидели вдвоем в большом покое для гостей монастыря в странноприимном доме, где всегда останавливался Ричард Глостер. В камине под колпаком тлели куски торфа и пылал сухой утесник. За окном уже вторые сутки без устали падал пушистый снег.

– Я благодарна вам за заботу, ваша светлость, – негромко сказала Анна. – Но Господь смилостивился над моей девочкой еще до того, как мне пришло в голову просить вас о помощи. В закромах Сент-Мартина нашлось все, что было необходимо для ее лечения.

Ричард Глостер коротко взглянул на Анну. Ему на миг показалось, что ее голос приобрел былую твердость, исчезла шелестящая вялость интонации, будто Анна делала над собой усилие, роняя каждое слово.

– Милорд, я встретила здесь, в долине, человека по имени Джон Дайтон. Он сказал, что вы наказали ему охранять меня. От кого? Кому может понадобиться вдова нортумберлендского барона, ищущая покоя в старых стенах уединенной обители?

Теперь Ричард знал, что не ошибается. Неделей раньше Анну ничего не волновало и не интересовало. Она возвращается к жизни, а значит, настала пора действовать.

– Вы забываете, Анна, что вы из рода Невилей, а ваш деверь, герцог Кларенс, владеет вашей долей наследства Делателя Королей на незаконном основании. Мой брат когда-то объявил вас мертвой, дабы завладеть вашими землями. Однако Кларенс знает, что, если обман раскроется, он вынужден будет поделиться с сестрой покойной Изабеллы, чего он не желает всеми силами души. Его люди ищут вас по всей Англии, чтобы сделать правдивыми утверждения своего господина.

Анна пожала плечами.

– Сент-Мартин слишком уединенное место, чтобы кто-то мог заподозрить, что здесь скрывается бывшая принцесса Уэльская. Впрочем, если вы не убеждены в надежности Литтондейла, вы можете отправить меня обратно в Нейуорт. Уж там-то меня Кларенс не отыщет, и я буду дома, вблизи могил дорогих мне людей, под охраной преданных слуг.

Ричард задумчиво покусывал нижнюю губу и не отвечал, и в это мгновение Анне впервые пришло в голову, почему Ричард Глостер так стремился увезти ее из Нейуорта и скрыть в своих владениях. Но она не успела заговорить, ибо герцог заговорил сам:

– Господь свидетель, что обитель святого Мартина для вас сейчас куда предпочтительнее, чем замок на скале в МИДА Марчез. Вы не ведаете о том, как обстоят сейчас дела на границе. Битвы, начавшиеся еще в дни падения Нейуорта, не прекращаются и сейчас, и мои люди, и люди Перси без сна и отдыха стерегут рубежи Пограничья. Особенно ухудшилось положение, когда брат мой Эдуард – да продлят небеса его дни – узнал о тайных сношениях Якова Шотландского с Людовиком Валуа и прекратил выплачивать приданое Сесилии Английской. Одним словом, этот край ныне не походит на землю обетованную, и там вовсе не место для Кэтрин Майсгрейв.

Анна уронила четки. Ее лицо, обрамленное траурным покрывалом, стало еще бледнее.

– Нейуорт когда-то был для меня дороже всей старой доброй Англии. И моя дочь – наследница нейуортских Майсгрейвов. Это ее земли.

– Это так. Кэтрин навсегда останется хозяйкой Нейуорта. Однако она могла бы владеть и землями в Йоркшире, Уорвикшире, Ланкастере и других графствах, и, да позволено мне будет сказать, это может сделать ее куда более счастливой, чем суровая, полная борьбы и опасностей жизнь на краю света.

– Эти земли давно не принадлежат мне.

– Но они могут стать вашими, если вы позволите мне объявить, что вы живы.

В камине с сухим треском вспыхнула вязанка утесника, осветив ясным светом лицо Анны. Ричард заметил, как в ее глазах промелькнуло удивленное выражение.

– Милорд Глостер, не хотите ли вы уверить меня, что до сих пор хранили тайну Анны Майсгрейв? Ричард едва заметно кивнул.

– Я не хотел тревожить вас раньше времени. Вы слишком скорбели и очень нуждались в Боге. Как мог я потревожить вас? Однако я знал, что dies dolorem minuit 3, и ожидал часа, когда вы придете в себя.

– И вы считаете, что это время настало?

Ричард снова кивнул.

Анна медленно поднялась и подошла к окну, за которым сгущались зимние сумерки.

– Поймите, милорд Ричард, – глухо проговорила она, – в тот день, когда Филип Майсгрейв погиб, половина моего сердца умерла вместе с ним.

Глостер не придал значения безысходной печали, звучавшей в ее голосе.

– Зато другая половина вашего сердца живет вместе с Кэтрин. Разве не так? И, думаю, вы не хотите, чтобы ваша дочь когда-либо пережила то, что довелось пережить вам.

Анна вздрогнула, но ничего не ответила. И тогда Ричард поведал ей о событиях в МИДА Марчез. Он говорил негромко, уснащая свою речь живописными подробностями, и коснулся всего – начиная от обычных угонов скота в осенний период и огненных крестов на границе до поджогов хижин с запертыми в них людьми и кровавой резни, которую учинили Хьюмы в землях Флетчеров в отместку за похищение юной Маргарет Хьюм. Анна слушала его, и ей казалось, что она снова дышит напоенным тревогой воздухом той дикой земли, где стоит пограничная крепость Нейуорт. Опасный край, который так любил ее муж, край, с которым сжилась и она, потому что иного пристанища у нее не было. Там она научилась быть счастливой – и все потеряла. Хочет ли она вновь оказаться там вместе с дочерью и вновь испытать непроходящее чувство тревоги? Там тлеет война, а это значит – вытоптанные земли, сожженные селения, полуразложившиеся мертвецы у дорог, которым не суждено дождаться погребения… Ричард Глостер отчетливо дал понять, что ничего иного ей не следует и ожидать.