Барбара Картленд - Брак по расчету Страница 5

— Очень хорошо, — сказал граф, едва сдержав улыбку.

— Кажется, вы смеетесь надо мной, — огорчилась Карина. — Но я стараюсь быть с вами абсолютно честной. Думаю, если мы поженимся, это очень важно. Вы согласны со мной?

— Абсолютно, — серьезно ответил граф. — Более того, я буду требовать от своей жены, чтобы она всегда говорила мне правду. А еще я хочу, чтобы она мне повиновалась.

Зеленые глаза вопросительно взглянули на него.

— Во всем?

— Во всем, — строго сказал он.

Карине пришла в голову мысль, что графу невозможно будет перечить, потому что за скучающим выражением его серых глаз скрывалось нечто, что говорило: если он поставит перед собой цель, его не остановить, пока он не достигнет желаемого.

Граф опять достал часы из кармана жилета.

— А теперь я действительно должен идти к гостям.

— Если вы обдумаете мое предложение, — сказала Карина, — может быть, заедете завтра к отцу? Я вас не заставляю… пожалуйста, не думайте так… но я хотела бы знать, в какое время вас ждать, чтобы… — она помолчала, — удержать его дома.

Граф понял, что она хотела сказать о другом.

— Независимо от того, станете ли вы моей женой или нет, — сказал он, — я буду рад снова встретиться с вашим отцом. Я приеду в Блейк-холл около полудня, если это удобно.

— Удобно, — сказала ему Карина. — А когда Вашему Сиятельству леди Сибли будет представлять других возможных невест, вы вспомните обо мне?

— У меня такое чувство, что я вас не скоро забуду, — ответил граф. — Я считаю, мисс Рендел, что у нас состоялась весьма необычная беседа.

— Вы хотите сказать, — засмеялась Карина, — что не привыкли получать предложения от молодых девушек?

— Это одна из причин, — согласился он.

— Но, видите ли, если бы я вас не окликнула, никто бы меня вам не представил и мне пришлось бы стоять у дороги и делать вам знаки, а это было бы еще более предосудительно. Словом, мы нигде не смогли бы познакомиться… только здесь.

— Кажется, вы действительно выбрали единственно верный способ, — согласился граф. — Разрешите сказать вам, что я счастлив познакомиться с вами, мисс Рендел, и с нетерпением буду ждать завтрашнего дня, чтобы возобновить знакомство с вашим отцом.

Он поклонился. Карина сделала реверанс.

— Как вы будете добираться домой? — поинтересовался граф.

— Вы хотите подвезти меня в своем ландо? — спросила она. — Вот уж была бы сенсация! Нет, Ваше Сиятельство, я уеду так, как приехала, — через забор, разделяющий два поместья. На той стороне меня ждет лошадь.

— Вы всегда одеты так, как сейчас, когда ездите верхом? — спросил он.

— Боюсь, что да, — ответила она. — Верхом на одной из наших лошадей — в самый раз. Свыше пяти километров по такой жаре идти пешком, согласитесь, тяжело.

— Я вижу, у вас на все готов ответ, — сказал граф. — До свидания, мисс Рендел. Теперь у меня будет над чем подумать.

Она улыбнулась, и он заметил родинку с левой стороны рта. Подумал, что, если ее как следует одеть, она, без сомнения, будет иметь успех. Но, однако, не такая жена ему была нужна. Эта была слишком умна и сообразительна.

Нет, определенно, Карина Рендел не была той женщиной, которую он хотел бы видеть хозяйкой Дроксфорда. «Она красива, и, без сомнения, ей пойдут бриллианты, а еще больше сапфиры», — думал он. Граф считал, что белокурым женщинам идут сапфиры и бирюза. Ясно представил себя маленьким мальчиком. Мать, златокудрая красавица, когда у них бывали гости, входила к нему в спальню пожелать спокойной ночи в тиаре и в бирюзовом ожерелье.

«Странно, у меня никогда не было любовницы с белокурыми волосами. Жоржетта Сибли — жгучая брюнетка с изумительным цветом лица — любит рубины. Бриллианты, — думал он, — сияли бы, как звезды, в волосах Карины цвета червонного золота. А если их распустить, они, наверное, длинные. Почему-то у брюнеток не бывает длинных волос, — неожиданно пришло на ум. — У матери, например, были длинные волосы. — Он вспомнил, что, когда был маленьким, просил ее посидеть на них. — Покажи, как ты сидишь на своих волосах, мама. Папа говорит, что у красивых женщин должны быть волосы такой длины, чтобы можно было сидеть на них».

Мать, смеясь, выполняла эту детскую просьбу…

…Возвращаясь на поляну и все отчетливее слыша звуки оркестра и гул голосов, он вдруг подумал, что у него никогда не было женщины, которая напоминала бы ему его мать.

«Может, мне повезет и я найду ее», — сказал он сам себе и направился к леди Сибли. Темно-красные перья ее шляпы были видны издалека.

Глава II

Граф Дроксфорд возвращался в поместье. Впереди показался огромный дом, скорее, даже дворец, в котором из поколения в поколение жили его предки.

Известный архитектор Вапбург частично перестроил его, и теперь это был один из самых красивых особняков в Англии.

Величественное, необыкновенных размеров здание словно парило над окружающим ландшафтом, будто архитектор, создавая его, видел перед собой дворец из волшебной сказки.

«Во всем королевстве нет ничего лучше», — воскликнул Георг III, когда первый раз увидел его.

Для графа этот дом, с озерами, садами и парками вокруг, был частью его самого. Он гордился своим поместьем, подумывал, что бы еще сделать, как улучшить планировку до того, как передать своим детям и внукам.

Каждое поколение Дроксфордов, начиная с самого первого графа, получившего свой титул в битве при Эгинкорте, именно так и поступало.

Стены внутренних помещений дома украшали картины известных художников. Коллекция полотен ван Дейка и Гейнсборо была лучше только у короля.

Лепные украшения, роспись по потолку, настенные фрески, выполненные знаменитыми скульпторами и художниками, приводили в восхищение всех, кто их видел. Да и само поместье было поистине королевским. Триста лошадей на конюшне. Свыше тысячи работников — землепашцев и садовников, шорников и стекольщиков, пивоваров и плотников, лесников и лесорубов, кузнецов и мастеров чугунного литья.

«Государство в государстве», — сказал лорд Грей, когда впервые побывал в гостях у Дроксфордов.

По мере того как граф приближался к дому, лицо его омрачалось. Очертания причудливых башен на фоне неба придавали дому романтичный вид. Зато молодые особы, представленные ему в замке герцога, напротив, были лишены всякой романтики. Процедура получилась, прямо скажем, утомительная и вызывала удивление, граничащее с раздражением. «Да, милорд», «нет, милорд» — и это все, что он слышал в продолжение вечера. Притворная скромность, опущенные очи, малопривлекательная внешность. Словом, было так, как и предсказывала Карина.