Сюзанна Энок - Сердце ждет любви Страница 5

Брэм прижался к темной стене конюшни Дэвисов. Семья вернулась домой с вечера у Экли почти полчаса назад, и в нескольких окнах верхнего этажа горел свет. Брэм мог бы пробраться в дом до их возвращения, но он уже делал так в этот вечер, и ему не хотелось повторяться.

Жуя соломинку, он следил за домом. За последние шесть месяцев Финеас стал занудным ханжой. Он мрачнел при упоминании о кражах, хотя раньше сам совершал такие же грехи, и упоминание имени Косгроува действовало на него как апоплексический удар. Кингстон Гор, маркиз Косгроув, никогда не причинял никакого вреда Фину или Салливану и их семьям — благодаря Брэму. Они должны были быть благодарны ему за дружбу с маркизом.

Он знал Косгроува дольше, чем Фина и даже Салливана. Этот человек буквально вырастил его — или по крайней мере оказался очень умелым учителем, — после того как он и Левонзи расстались, когда ему только что исполнилось шестнадцать.

Еще одна свеча погасла в верхнем окне; и Брэм выпрямился. Не было никакого смысла слишком облегчать задачу, а кроме того, во дворе у конюшни было чертовски холодно. Отбросив соломинку, он достал из кармана черную полумаску, скрывавшую верхнюю часть лица, и надел ее. Испытывая легкое волнение, он задержался на минуту, наслаждаясь этим ощущением. Слишком мало было случаев, когда он чувствовал себя по-настоящему азартным, и редко проявлял к чему-то интерес. Так можно и навыки утратить.

Может быть, его следующей задачей будет совершить восьмой смертный грех. Или он мог набрать их даже дюжину. Дьявол знает, что он совершил первые семь. С затаенной улыбкой он подошел к окну первого этажа и заглянул в него. За ним было темно и пусто. Если бы он относился к людям, любящим копаться в себе, он мог бы увидеть в этом что-то символическое, но он не был таким и, просунув пальцы под раму, потянул ее вверх. Окно распахнулось.

Очень глупо со стороны семейства Дэвисов оставлять окна незапертыми. Грабитель держал в страхе самые богатые дома в Мейфэр. Беспечность, видимо, была вторым грехом этого семейства. Первым считалось то, что патриарх семьи был застигнут за дружеской беседой с герцогом Левонзи.

Забравшись в дом, Брэм закрыл за собой окно. Он оказался в помещении, похожем на комнату для завтраков. Кое-какие безделушки и вещички украшали стены и сервант, но его взгляд ни на чем не остановился. Он надеялся, что наверху найдутся вещи, которые стоило бы позаимствовать. Набитый кошелек мог бы вдохновить паству святого Михаила на молитву за таинственного благодетеля — или хотя бы за спасение его души.

Брэм бесшумно повернул ручку двери, и она приоткрылась на дюйм, не больше. В холле горела одинокая свеча, очевидно, оставленная для молодого виконта Лестера, поскольку юноша не вернулся вместе с семьей. Вероятно, он где-то проигрывает последнюю рубашку Косгроуву. Опять. Глупый щенок!

Перед Брэмом была парадная лестница. Он прислушался, но в доме царила тишина, и он поднялся на второй этаж. В темноте в своей темной одежде он, вероятно, выглядел мелькающей тенью.

Кто же находился в доме? Он подсчитал, когда еще ждал во дворе, — граф, графиня, Джеймс и незамужняя дочь, чье имя он не запомнил, но которая, очевидно, была слишком непорочна или слишком заурядна — или и то и другое, — чтобы привлечь его внимание. Здесь же, кажется, находилась и замужняя дочь со своим вызывающим раздражение скучным мужем, отличавшимся неприятным смехом.

Он насчитал шестерых, а еще, возможно, втрое больше слуг. Вполне подходяще для удачной кражи, которая не обременит его и не оставит его неудовлетворенным, по крайней мере до завтрашнего дня.

Слева послышался тихий приглушенный голос. Брэм застыл на месте. Абернети. Ему отвечал женский голос, и Брэм повернул голову, прислушиваясь. Голоса доносились из-за неприкрытой двери в конце коридора, по-видимому, из библиотеки или верхней гостиной. Очень удобно, ему не придется пробираться в покои самого графа, когда тот заснет, что могло бы привести к неприятностям, которые способны ранить даже его чувствительность.

Однако сначала ему надо было найти комнаты графа. Поскольку он сам не любит яркого утреннего солнца, он начнет с комнат, выходящих окнами на запад. Не сдерживая зловещей улыбки, Брэмуэлл тихо двинулся по коридору.

Если бы его в этот вечер не одолевало какое-то смутное беспокойство, он бы признался, что ему следовало бы получше изучить обстановку. Если он знал, что Брейтуэйт особенно ценит жемчужное ожерелье жены в гарнитуре с такими же серьгами, то он даже не имел представления, какие драгоценности были у лорда и леди Абернети. Но какая разница? Ему хотелось риска и опасности!

— …понять, как, выдав меня замуж за мерзавца, вы избавитесь от него, — говорил женский голос.

Брэм остановился. Перед ним была неплотно прикрытая дверь. Узкая щель не позволяла видеть, что происходит внутри, но слышно было прекрасно. Он всегда был любопытен, как кошка, и навострил уши.

— Потому что большая часть долгов, которые наделал Джеймс, — это долги ему. — Густой голос принадлежал Абернети. — Ты думаешь, у нашей семьи найдется десять тысяч фунтов?

— Я уверена, Косгроув охотнее даст нам еще какое-то время, чтобы расплатиться с ним, чем довести нас до разорения.

«Весьма сомнительно», — подумал Брэм. Если его называли бессердечным, то Косгроув давно уже проиграл свою душу. Но девица упомянула замужество. С чем это связано? Брэм нахмурил брови, подвинулся поближе к двери и сжал пальцы, чтобы преодолеть соблазн еще немного приоткрыть дверь.

— Ты читала его письмо, Роуз. Он очень ясно сказал, что хочет получить долг или твою руку. Я, наверное, уговорю его отложить решение до конца месяца, чтобы это выглядело приличнее, но это все, что можно сделать. Если ничего не произойдет, мы будем разорены.

— Ради Бога, отец! Я же не вещь, которой можно заплатить долг.

— Что делать? Ты член этой семьи и должна спасти ее. Она презрительно усмехнулась:

— Эти долги сделал Джеймс, пусть он и женится на Косгроуве. Он проводит больше времени сними его ужасными приятелями, чем с собственной семьей.

— Если ты собираешься спорить, то предложи другой выход.

— Вы позвали меня сюда не для того, чтобы услышать мое мнение. Спокойной ночи, мама, отец.

Брэм бросился в сторону и нырнул в дверь соседней комнаты, в которой было темно. Дверь библиотеки распахнулась, и кто-то прошуршал вблизи шелком платья. Брэм почувствовал легкий аромат лаванды. Внезапное желание посмотреть на девушку заставило его выглянуть в коридор. Он увидел только край зеленого узорчатого платья, исчезнувший за углом.

Такого он не ожидал. Самое интересное заключалось в том, что Косгроув, кажется, решил жениться и даже сделал предложение в письменной форме. Он и раньше разорял и губил жизни многих, и в этом не было ничего нового. Но жениться…