Барбара Пирс - Запретное влечение Страница 5

– Может, она и была той молодой лисичкой, которую ублажал твой отец? – подмигнув, прервал его размышления Эверод.

Его друг, сам того не зная, попал в точку, хотя и сделал это с грубой прямотой.

Рамскар поморщился, услышав слова виконта.

– В это трудно поверить. Солити не был одним из тех, кто соблазняет юных цыпочек, только что покинувших пеленки. Когда ты увидишь леди Килби Фитчвульф, ты поймешь, насколько нелепы твои предположения.

Внешность бывает иногда такой обманчивой, хотелось сказать Фейну, желавшему предостеречь друга от ошибок. Фейн не удивлялся тому, что его друзья верили слухам о смерти его отца. В семье Карлайлов никто не сомневался в том, что герцог был в постели с дамой, когда испустил дух и рухнул на ее чудесный ковер.

Многие поколения хранили память о бесчисленных романах Солити, и отец Фейна не был исключением. Хотя Фейн не сомневался, что герцог обожал свою супругу, брачные узы не стали для него препятствием в поисках запретных удовольствий.

Герцогиня относилась к его неверности с завидным стоицизмом, хотя две или три дамы из армии любовниц отца все же заметно расстроили ее. Фейн не осуждал мать за то, что она искала утешения в объятиях юных ловеласов. Герцог знал о романах жены, но не пытался запретить ей совершать измены. Файер всегда выказывала беспокойство из-за странных, хотя и внешне гармоничных отношений своих родителей. Фейн же проявлял к этому полное равнодушие.

Возможно, причиной было то, что он мог понять безудержность отца и его предков, в то время как его сестре такое было не под силу. Говорили, что мужчины рода Карлайлов, носившие титул Солити, были прокляты. Семья, друзья и все прочие то и дело вполголоса твердили о проклятии Солити, существовавшем вот уже несколько поколений.

Истоки этого проклятия были стерты с течением времени. Некоторые утверждали, что Солити расплачиваются за совершенный одним из них грех. Люди с более развитым воображением говорили, что обиженная любовница наслала на их род проклятие с помощью черных магических сил. Фейн не верил в проклятие. Однако, к своему прискорбию, он не мог не заметить, что мужчины рода Солити умирали все как один молодыми. А когда человек начинал верить в то, что дни его так или иначе сочтены, он с бешеной силой бросался в вихрь земных удовольствий, самонадеянно требуя их сверх меры. Что же касается отца Фейна, то леди Килби Фитчвульф, несомненно, была в списке тех самых земных (и добавим, запретных) удовольствий.

– Мой отец не имел ничего против юных созданий, – ответил Фейн, поверив, что сумел спрятать грусть в самой глубине своего сердца – это помогло бы ему выдержать сегодняшний прием с равнодушным достоинством. – Однако я не могу не согласиться с Рамом. Погоня за невинностью вряд ли была интересной забавой для герцога.

Леди Килби Фитчвульф была воплощением невинности. Еще до того, как герцог соблазнил ее, Фейн издалека заметил эту девушку. Она была миниатюрной и изящной; ее черные длинные волосы, закрученные в косы, были затейливо уложены. Расстояние, разделявшее их, не позволило Фейну рассмотреть цвет ее глаз, однако он не мог не отметить свежесть ее юности. В тот вечер, когда он впервые увидел Килби, она оживленно разговаривала со своей собеседницей. Фейн, к собственному удивлению, провел весь вечер, ища взглядом эту миловидную лисичку в светло-зеленом платье.

Хотя леди Килби и заинтриговала его, он не искал с ней знакомства. В опровержение слухов Фейн мог бы признаться в том, что не испытывает никакого интереса к соблазнению молодых невинных созданий, мечтающих о замужестве. Он предпочитал иметь дело с леди, которые уже лишились девических грез. Временное помутнение, вызванное видением в зеленом платье, можно было позабыть, переключив внимание на более искушенную даму. Килби Фитчвульф была, по мнению такого опытного ловеласа, как Фейн, вне круга его скромных интересов. Во всяком случае, он так думал до тех пор, пока его отца не нашли мертвым в спальных покоях упомянутой леди.

– Фитчвульф, – задумчиво произнес Эверод. – Я полагаю, что знаком с ней. Она еще совсем дитя, прелестное, но, впрочем, имеющее слабость к седовласым господам. Я был ее партнером но время танца на одном приеме и едва вытянул из нее пару слов, а позже заметил, что она трещала, как сорока, с лордом Ордишем. Бог ты мой, да он ей в отцы годится!

Бедняга Эверод, – было очевидно, что он все еще не мог понять, как это леди смогла устоять перед его чарами.

– Может, она просто особенная, – возразил Кадд, потирая верхнюю губу ребром ладони, чтобы скрыть разговор от окружающих. – Я уверен, что если бы она провела пять минут в моей компании, я сумел бы убедить ее в преимуществах молодого мужчины.

Эверод лишь фыркнул в ответ.

– Какой самоуверенный наглец. Да видел я тебя во всей твоей мужской красе, – ничего впечатляющего. Уж если бы леди понадобился настоящий жеребец, она должна была бы выбрать меня. Когда я принимаюсь за дело, они едва не теряют сознание.

Кадд улыбнулся виконту, но без теплоты.

– Думаю, что они теряют сознание оттого, что ты часто забываешь о водных процедурах, а не из-за размера твоего мужского достоинства.

Фейн покачал головой, и его зеленые глаза встретились с взглядом Рамскара. Фейн ощутил облегчение от того, что разговор перешел с леди Килби Фитчвульф на другие темы. Какая удача, что Кадд никогда не упускает случая подразнить Эверода. Если никто не вмешается, то стычки не миновать. Спор его приятелей уже начал привлекать внимание других гостей.

– Ты готов поспорить?

Не отрывая взгляда от маркиза, Эверод агрессивно шагнул ему навстречу.

– Я ставлю тысячу фунтов на то, что смогу уложить в постель любую леди на твой выбор.

Кадд решил подзадорить друга и, пронизывая его взглядом своих черных глаз, тихо заметил:

– Любую? Ты уверен, старина? Твое непомерное самомнение заставит тебя краснеть от стыда и сделает тебя на тысячу фунтов беднее уже на следующее утро, если я соглашусь на твои условия.

С запозданием осознавая, что пари требует каких-то ограничений, Эверод сказал:

– Леди должна быть не слишком юной, но не старше моей почтенной матушки.

Он заколебался, а затем грозно добавил:

– И никакой чертовой родни!

Кадд, не унимаясь, ткнул виконта в грудь:

– Может, нам надо попросить слугу приготовить для тебя ванну до того, как я приму условия пари?

Эверод сжал кулаки.

Фейн откашлялся. Его друзья были идиотами. Как еще можно было назвать людей, готовых заключать пари на балу в честь памяти герцога?

– Господа, я понимаю, что, наверное, я намного пьянее, чем думаю, раз ощущаю себя самым благоразумным среди нас. Однако вы должны знать, что мы уже привлекаем взгляды многих гостей. Я уверяю вас, что герцогиня не пощадит нас, если здесь будет драка. Сделайте мне одолжение и уймите свой чертов норов.