Сюзан Ховач - Богатые — такие разные Страница 5

Он оказался отъявленнейшим из всех лгунов, с которыми мне приходилось встречаться.

В корзине было много полосок из зеленой бумаги, и в этом подобии травы виднелись банка икры и бутылка «Вев Поммери» разлива 1915 года.

— Восхитительно! — воскликнул я. — У мисс Слейд превосходный вкус!

Импровизированная трава зашевелилась, и когда юноша бросился вперед, чтобы убрать икру и шампанское, бумажные полоски стали подниматься с неумолимостью каравая хлеба, выпекаемого в печи.

— Берегитесь! — крикнул Питерсон, хватаясь за револьвер.

— Не стреляйте! — завопил юноша, чьи глаза округлились от страха при виде кобуры на поясе Питерсона.

Я стоял, прислонившись к облицовке камина, и О'Рейли представилась возможность проявить свою обычную расторопность. Он бросился вперед и вырвал всю бумагу из корзины.

— Ой! — послышалось из корзины. — У меня онемела нога.

Она осторожно встала, держась за плетеные бока корзины, и всмотрелась в мое лицо через пряди растрепанных волос.

— Вы Пол Ван Зэйл? — недоверчиво спросила она.

— Да, — ответил я. — Это что, театральное представление? — и добавил, тщетно пытаясь сдержать улыбку: — Мисс Дайана Слейд, как я полагаю, — и протянул ей руку, помогая выбраться из корзины.

Глава вторая

Она не была ни маленькой, ни хрупкой. Это само по себе делало примечательным тот факт, что она уместилась в корзине. У нее были коротко подстриженные темные волосы, крупный нос, требовавший пудры, и широкий рот с губами ярко-розового цвета. Я достаточно старомоден, чтобы мне могли понравиться накрашенные губы. Ее безвкусная юбка чугунно-серого цвета была чуть ниже середины икр, в полном соответствии с требованиями послевоенной моды, и болталась дюйма на два выше лодыжек. Сильно поношенная гладкая белая блузка выбилась из-за пояса юбки. Как у многих английских девушек, у Дайаны была прекрасная кожа. Еще одной возмещавшей некоторые недостатки особенностью были ее банально темно-карие глаза, с такими густыми ресницами и так широко смотревшие на мир, что они вполне компенсировали несоразмерность излишне крупных носа и рта.

Она улыбнулась мне, и каким-то чудесным образом перестала выглядеть простушкой. За сиянием ее глаз я сразу же почувствовал авантюрно-рисковый ум, но потом она ушла в себя, спрятав нервозность под модной в то время личиной пресыщенности.

— Я должна посмотреть, насколько повреждена корзина, — манерно протянула она утомленным голосом. — Как вы осмелились заставить меня спрятаться в корзине! Господин Фортнам и господин Мэйсон перевернулись бы в своих гробах, узнав о таком безобразии!

— Вам повезло уже в том, что вы пока не вертитесь в своем собственном, мисс Слейд, а ведь господин Питерсон — вот он, здесь, — готов был продырявить корзину из своего пистолета. Примите поздравления с избавлением от верной смерти! Не могу ли я предложить вам бокал вашего шампанского?

Мы удобно расселись. Питерсон вынес корзину, О'Рейли исчез за бокалами, а мисс Слейд, наскоро пригладив волосы, засунув под пояс блузку и скрестив ноги так, чтобы не были видны дыры на чулках, повернулась к соучастнику своей проделки.

Юноша был явно старше, чем выглядел. Он был представлен как «Джеффри Херст, мой поверенный», и как студент-первокурсник юридической школы, приехавший на практику к отцу в Норвич. Я как раз думал о том, как от него избавиться, когда мисс Слейд бесцеремонно проговорила:

— Теперь вы можете идти, Джеффри. Встретимся в чайном магазине, как условились. Очень благодарна вам за помощь.

Юноша, несомненно, подумал о том, что было не слишком разумно оставлять ее в клетке льва. Увидев, как упрямо шевельнулись уголки его рта, я решил смягчить это изгнание, предложив ему бокал шампанского и понимая, что как человек достаточно умный, он его не примет. Это был рослый, белокурый, симпатичный молодой человек с покрытым веснушками носом и короткими волосами. Я удивлялся тому, что о нем ничего не упоминалось в отчете О'Рейли.

— Ваш старый друг? — поинтересовался я, когда мы выпроводили его из офиса.

— Очень старый. Его отец был поверенным семейства Слейдов, пока моему отцу не пришлось два года назад отказаться от услуг адвокатов.

Она казалась безразличной к Джеффи Херсту, и ее взгляд уже блуждал по комнате, оценивая обстановку.

— Этот дом меня удивляет, — заметила она, забыв о своей манерной позе. — Я думала, что банкиры-коммерсанты живут как могущественные властелины. Разве этот офис не слишком скромен для джентльмена с вашим положением?

— Я в ужасе от того, что сегодня оставил свой гарем дома, — сказал я под выстрел пробки. — Ну, а теперь, мисс Слейд, прежде чем мы пойдем дальше, позвольте мне подчеркнуть, что я специализируюсь на долгосрочных вложениях капитала, а не на краткосрочных ссудах, и поскольку имею дело с эмиссией ценных бумаг, моими клиентами являются корпорации, а не частные лица. Если вам нужна ссуда, рекомендую вам обратиться к менеджеру вашего местного коммерческого банка в Норвиче… или же предложить ваш поистине замечательный «Мэллингхэмский часослов» для продажи на аукционе Кристи.

— Дорогой господин Ван Зэйл, — проговорила мисс Слейд, — я не заинтересована в ссуде в пару шестипенсовых. Мне нужно чертовски много денег.

Неспособный даже подумать о каком-либо вежливом ответе, я просто с улыбкой протянул ей бокал шампанского.

— Благодарю вас, — сказала мисс Слейд. — Черт возьми, разве это не восхитительно? Что ж, господин Ван Зэйл, вас должно удивить то, что я намерена предложить в обеспечение ссуды…

— Верьте мне, мисс Слейд, я взвесил целый ряд возможностей, и все они вызывают тревогу. Вы должны понять, что у меня обычно нет времени на разговоры с такими людьми, как вы, но поскольку я обожаю оригинальность и нахожу ваши подвиги среднезанимательными, я даю вам… — я вытащил свои карманные часы и положил их на стол… — две минуты, начиная с этого мгновения. Объяснитесь, пожалуйста.

— С удовольствием, — невозмутимо согласилась мисс Слейд, щелкнув костяшками пальцев и зажав руки между коленями.

Ей понадобилось сорок три секунды на то, чтобы описать положение ее семьи, вызвавшее теперешние затруднения. У ее отца было три несчастливых брака. В каждом случае жена рожала ему одного ребенка, после чего покидала мужа. Из всех троих детей одна мисс Слейд выросла с отцом в Мэллингхэме, и то только потому, что ее мать, вторая госпожа Слейд, умерла вскоре после ухода от мужа. Все дети росли отдельно друг от друга. Для мисс Слейд ее сводная сестра Хлоя была чужим человеком. Она жила последние двадцать лет в Йоркшире, а сводный брат Перси оставался всего лишь смутным воспоминанием малыша в крестильной рубашке. До октября прошлого года было бы просто невозможно вообразить, чтобы члены этой семьи могли оказаться еще более чужими друг другу, чем раньше, однако господин Гарри Слейд допустил большую глупость, не оставив перед смертью завещания.