Элен Бронтэ - Счастье в наследство Страница 50

— Так положено, мама, графом должен быть мужчина. — Грейс и сама не знала этих тонкостей. — Надеюсь, смерть графа не нанесет большого вреда здоровью графини, иначе Кэти останется совсем одна. И тогда ей назначат в опекуны кого-то из отдаленной родни…

— По крайней мере, с потерей поместья они не превратятся в нищих, — заметила мать. — Денег у них достаточно, и они смогут прекрасно жить в тех краях и дышать благодатным воздухом, а это очень важно для слабых легких графини…

Как-то незаметно кончилась зима, и фермеры снова вышли на свои поля, а полянка с майским деревом посередине покрылась нежно-зеленой травой.

Грейс все так же приезжала сюда, садилась на поваленное дерево и представляла, что Кэти снова с ней рядом, а поодаль щиплет травку Метель. Иногда девушке даже казалось, что она чувствует теплое плечо подруги и слышит ее лукавый смех… Но Кэтрин здесь не было, а свежей травой наслаждалась Магдалена.

Грейс опасалась, что викарий с наступлением хорошей погоды решит чаще выезжать на своей лошадке, дороги подсыхали и не вызывали особых опасений, но Фаулер ничего не говорил об этом, хотя за прошедшие полгода они с Грейс стали большими друзьями. Библиотека викария, содержащая не только духовные сочинения, но и много книг о путешествиях и событиях давно минувшего, оказалась предоставлена в распоряжение мисс Эттон, а он сам нередко с удовольствием дополнял книгу рассказом о своих наблюдениях или объяснял гостье непонятные места.

Чтение позволяло девушке ненадолго отвлекаться от грустных мыслей, домашние дела занимали только руки, предоставляя голове думать, что ей угодно, а думать Грейс иногда совсем не хотелось…

Она вернулась к своим заброшенным грядкам не столько из желания заниматься огородом, сколько из-за нужды. Денег у Эттонов никогда не было в достатке, и Грейс с огорчением только сейчас заметила, как износились платья матери и сколько седых волос выбивается из-под ее старого чепчика. Девушка почувствовала себя бессердечной эгоисткой — осень обычно приносила им дополнительный доход от продажи овощей, а в прошлом году Грейс пренебрегла и этим скудным заработком ради того, чтобы лелеять и пестовать свое горе. С удвоенным усердием взялась она за работу, и вскоре аккуратные грядки уже радовали глаз безупречными линиями.

Нынешний апрель был так похож на предыдущий, с его солнечными днями и внезапными свежими ливнями… Грейс однажды достала из коробки розовое бальное платье. Приложив его к себе, девушка смотрела на юную леди в зеркале.

— А я похудела, платье пришлось бы ушивать, вздумай я надеть его… Бедная Кэти, ей скоро исполнится девятнадцать лет, но этот день рождения она встретит в трауре по отцу в чужой стране.

Грейс, по совету преподобного Фаулера, пыталась писать на почту в Ниццу с просьбой разыскать мисс Бьюмонт и даже вкладывала в письмо некоторую сумму денег как плату за труды, но ответа так и не было…

Однажды, после майского праздника, Грейс решила вознаградить себя долгой, прогулкой за усердные труды в огороде. Ее спина болела, в кожу рук въелась земля, зато в этом году она собиралась встретить осень хорошим урожаем. Усталая и непривычно радостная, мисс Эттон скакала на лошади по родным лугам и полям, заставляя Магдалену двигаться все быстрее и быстрее. Вот здесь подруги бегали наперегонки, а на этом месте Кэти упала и подвернула ногу… А вот тут они устраивали летние пикники на берегу ручья, а там собирали землянику с Уильямом…

Слезы, вызванные воспоминаниями, заливали ей лицо, но это были счастливые слезы, они не приносили печали. Мало-помалу Грейс миновала холмы и выехала на дорогу. Только тут она заметила, что недалеко впереди виднеется громада Сент-Джордж-Маунтин. Грейс позволила Магдалене перейти на шаг, однако, не понимая сама себя, не спешила повернуть обратно. Вот и разветвление дороги. Помедлив, Грейс направила лошадь на старую дорогу.

Покрытый редкой травой серый бок горы оставался неизменным на протяжении нескольких миль, наконец слева девушка заметила прорехи в камнях на обочине, оставленные копытами упряжки. Это было то самое место, где с подругами случилась беда, перевернувшая жизнь обеих.

Грейс остановила лошадь, не подъезжая к опасному краю, и некоторое время смотрела вниз, в ущелье, так восхитившее Кэтрин своей живописностью. Кэти… Внезапно на душе у Грейс стало так радостно от осознания того, что Кэти жива, что это она, именно она, Грейс, вытянула подругу почти из пропасти, а значит, подарила ей вторую жизнь.

Грейс вспомнила, как много раз за прошедшую зиму задавала себе один и тот же вопрос. «Ведь тогда я не могла поступить иначе, не могла не протянуть руку своей единственной подруге! Но, спасая Кэтрин, я чувствовала боль во всем теле и прекрасно понимала, что рискую своим здоровьем или даже жизнью. В чем же моя вина? Почему мать Кэтрин разозлилась и увезла ее из дома?»

И только сейчас, здесь, на том самом проклятом месте, она вдруг почувствовала, как силы возвращаются к ней, как кто-то словно подсказывает ей: «Все хорошо, Грейс, ты очень благородная и верная девушка, а твой поступок можно назвать геройством. Твоя совесть чиста перед Господом, ты спасла жизнь человека и тебе не в чем себя упрекать».

— Это испытание, выпавшее на мою долю, — сказала она вслух, обращаясь к горе, ущелью и небесам над ними. — И на этом я ставлю точку. Я жива и здорова, и впереди меня обязательно будет ждать что-то хорошее…

Грейс решительно развернула Магдалену и неспешным шагом двинулась в обратный путь. На душе стало легко и спокойно впервые за эти долгие месяцы, словно ангел коснулся ее своим крылом. Даже серебристая лошадка как будто понимала, что творится с всадницей, и ступала медленно и осторожно, обходя каждый камешек и позволяя Грейс наслаждаться новым своим состоянием. Грейс вдыхала чистый воздух предгорий и мечтала никогда больше не думать ни о чем плохом.

Уже почти добравшись до соединения двух дорог, она увидела чуть выше монаха, который медленно, согнувшись, передвигался по склону и собирал что-то, складывая найденное в висевшую на руке корзину. Магдалена остановилась и с любопытством уставилась на странную фигуру, затем сделала несколько шажков поближе. Грейс почувствовала неловкость, она не понимала странного поведения лошади. На дороге больше никого не было, и молча проехать мимо показалось девушке грубым и невежливым, но и отвлекать монаха от его работы… Наконец, решившись, Грейс громко поздоровалась и спросила:

— Могу я узнать, отец мой, что вы здесь собираете?

Пожилой монах выпрямился, словно бы и не слышал прежде топота копыт по камням, и ласково ответил: