На пороге прошлого - Юлия Цыпленкова Страница 50

– Еще, Шанни… – донесся до моего сознания голос магистра.

– Жизнь моя, еще немного, – вторил ему Танияр.

Но тело уже начало расслабляться, так и не достигнув желанного результата.

– Ашити…

Сквозь звуки человеческих голосов пробился еще один, бесплотный и тихий, но перекрывший всех разом. Я вскинула взгляд и увидела…

– Отец, – выдохнула я.

Он стоял за спиной Танияра, затем шагнул сбоку от меня, склонился и накрыл ладонью живот. Не смея вздохнуть, я смотрела в глаза, не имевшие цвета, и Белый Дух с улыбкой кивнул. Тело послушно напряглось, но не уверена, что я ощутила это. А потом пространство огласил громкий детский плач. Я растерянно посмотрела на супруга и увидела на его руках младенца, еще соединенного со мной пуповиной.

– Отец, – судорожно вздохнул дайн, но констатировал ли он, что стал отцом, или же обращался к Создателю, понять было невозможно.

Облизав пересохшие губы, я смотрела, как Белый Дух опустился рядом с Танияром на одно колено и всмотрелся в лицо моего сына, после улыбнулся и поглядел на моего мужа, словно чего-то ожидая.

– Милости Белого Духа, мой сын, – сказал Танияр, рассматривая малыша. Он улыбнулся и произнес: – Тамин.

– Тамин, – повторил Создатель и накрыл личико ребенка ладонью.

– Благодарю, Отец, – прошептала я и устало улыбнулась.

Теперь я знала, зачем мы пришли в священные земли, и знала имя моего сына:

– Тамин…

Глава 11

Мой сын… Мой первенец, рожденный от любимого мужчины… Я смотрела на него и не могла отвести глаз, до того он был хорош. И пусть личико его всё еще было красноватым, но кожа на ощупь оказалась нежно-бархатистой. Я водила кончиком пальца по маленькой щечке и умилялась, когда он кривился, пытаясь поймать палец губами, кажется думая, что его собираются кормить. Он забавно причмокнул, и я хмыкнула:

– Мой галчонок.

Тамин открыл пока еще светло-голубые глазки, а потом скривился и, обманутый ожиданиями, обозначил резкое несогласие.

– Какой же ты громкий, – рассмеялась я. – Но всё равно самый замечательный ребенок.

– Раздразнила, теперь умиляется, – послышалось ворчанье мамы. – Наобещала – корми.

– Бабушка хочет, чтобы ты стал круглым, как ее пирожки, – сообщила я сыну и более не стала томить, выполнив требование малыша.

– Бабушка… – повторила шаманка, вытирая руки.

Она подошла к лежанке, на которой я сидела с сыном на руках. Подняв на нее взгляд, я улыбнулась. Ашит, всё еще вытирая руки о тряпицу, смотрела на Тамина, после покачала головой и усмехнулась.

– Надо же… Две зимы назад была одинокая старуха, а теперь не только мать, еще и бабушка. Надо же, – повторила она и осторожно коснулась головки малыша, а после подвела итог: – На всё воля Отца. – И вернулась к своим котелкам.

– Еще бы другой бабушке рассказать о внуке, – вздохнула я. – Даже не показать, а хотя бы рассказать…

Тамин в беседе не участвовал, да и как ему было это сделать, если дайнанчи занял рот более важным делом? Он сопел, причмокивал и гулко сглатывал молоко, а я смотрела на него и продолжала таять от умиления. Я держу на руках свое дитя… Невероятно! Истинное волшебство.

– Мама, – позвала я шаманку, ненадолго оторвав взгляд от сына. Она обернулась на зов, и я продолжила: – Почему Отец так милостив к нам? Он пришел и помог Тамину появиться на свет, а после благословил…

– Великий будет дайн, – важно прервала меня Ашит. – Сильней отца, умнее матери. Вы тропинку топтать начнете, а он ее широкой дорогой сделает. Так вижу.

И мне вдруг пришло в голову: так, может, вот он – истинный избранник Белого Духа? Не Танияр, а его сын? Мы лишь предтечи, но Тамин понесет слово и волю Создателя, а нам предстоит подготовить для него тот путь, по которому пойдет Белый мир? Невероятно!!!

– Но сначала надо вырастить, – добавила мама, и я преисполнилась тревоги.

– Что ты хочешь этим сказать?

– На всё воля Отца, – только и ответила шаманка.

Всякое мое умиротворение смыло, подобно ледяной волне. Более всего мне хотелось схватить мать за плечи и вытрясти из нее все ее видения, чтобы точно знать, на что она сейчас намекнула. И ведь намекнула же! Но так и не сказала, и не скажет, потому что «на всё воля Отца».

– Мама, хотя бы скажи, откуда ждать опасности? Илгизиты, болезнь? Звери? Шустрый нрав? Или же ничего из этого?

Она обернулась и покачала головой.

– Глупая Ашити, – сказала она. – Чем дайнанчи отличается от сына пахаря?

– Уже тем, что дайнанчи – сын дайна, – несколько заносчиво ответила я. – Пахарь – руки, что плуг направят, а дайн – голова, и за ним не борозда земли потянется, а людские судьбы.

– Не о том я, – отмахнулась мама. – Оба они люди. – Она подняла кверху руку с вытянутым указательным пальцем. – И тот человек, и этот. И чтоб одному землю пахать, а второму ею править, нужно вырасти. А пока подрастают, за обоими глаз нужен, о каждом позаботиться и защитить. Вот о чем я толкую, поняла?

Я кивнула, но еще некоторое время смотрела на нее с подозрением, отчего-то чувствуя подвох. Впрочем, это могла быть и обычная мнительность, однако я не могла не спросить:

– Мама, ты же ничего от меня не скрываешь? Я знаю тебя…

– Тогда зачем спрашиваешь? – уже с иронией спросила шаманка.

– Мама!

Она снова отмахнулась и вышла за дверь. Не желая мириться с ее бегством, я поправила одежду, тем более Тамин уже как раз закончил с трапезой, и поспешила следом за Ашит. Но, выйдя из дома, мамы я уже не увидела. И вот скажите, что старуха! Не угонишься…

– Душа моя!

Зато к дому приближался Элькос. Куда он уходил спозаранку, мне было неведомо, но вот теперь вернулся и желал что-то сказать. На нижней ступеньке крыльца сидел Берик. Он обернулся после восклицания магистра и поспешно поднялся на ноги. Ягир склонил голову, приветствуя нас с дайнанчи. В это утро мы еще не виделись.

– Милости Отца, – поздоровалась я. – Куда ушла мама?

– Туда, – он махнул рукой, указав направление.

– И что нужно человеку в степи, где из всего есть только его дом, святилище Создателя и пещера охо? – проворчала я, досадуя на юркую шаманку. – Причем святилище в другой стороне, а у охо ей делать нечего. Хотя… Что он скрытный, что она.