Барбара Картленд - Уроки куртизанки Страница 50

И затем, бросив взгляд через плечо и заметив, что Корнелии еще не видно, он спросил, понизив голос:

— Кто она, Рене?

— Кто? Дезире? Я уже сказала вам — моя подруга.

— Но откуда она? Почему я никогда не слышал о ней раньше? Такая очаровательная девушка, как она, не могла давно появиться в Париже.

— Вы правы. Дезире в Париже недавно, но это единственное, что я собираюсь сказать вам о ней.

К тому же это не должно вас слишком сильно интересовать, потому что она очень скоро уезжает.

— Почему? Куда?

— Ах, Дрого! Вы становитесь любопытны. Представьте, что я тоже могу забросать вас вопросами. В самом деле, почему вы здесь сегодня снова?

Герцог, однако, не собирался вступать в дискуссию.

— Я не допущу, чтобы вы были недоброй ко мне — или запугивали меня, — произнес он с улыбкой, способной смягчить даже каменное сердце. — Где же Дезире? Я хочу увезти ее с собой прежде, чем вы успеете ее настроить против меня.

Рене больше ничего не сказала. Она знала, что раздразнила аппетит герцога и вызвала его любопытство. Когда Корнелия вошла в салон, высоко держа голову и покачивая серьгами над обнаженными плечами, герцог торопливо направился к ней с коротким радостным возгласом. Он поднес ее руку к губам и на секунду задержал в своей.

— Я голоден, — сказал герцог, — и уверен, вы тоже. Едем?

— Куда же мы поедем ужинать? — спросила Корнелия. — К «Максиму»?

— Мы отправимся туда позже, если пожелаете.

Но думаю, сначала мы попытаемся найти более спокойное местечко, где мы могли бы поговорить.

Услыша это, Рене подняла брови. Корнелия ощутила, как волна восторга охватила ее. Он хочет побеседовать.

Наверняка это значит больше, чем желание пофлиртовать с ней.

— Это будет чудесно! — воскликнула она, и ее глаза, и ее голос были полны неудержимой, нескрываемой радости.

Глава 11

— Думаю, что мы поужинаем у «Ла Рю», — сказал герцог Корнелии, когда они ехали от Рене в закрытом экипаже.

— Это будет… как это сказать по-английски?.. очень забавно, — ответила Корнелия с акцентом, который даже для нее самой звучал пикантно.

— Для меня это более чем забавно — быть с вами, — сказал герцог.

— Почему?

Вопрос, который смущенно задала Корнелия, заставил герцога улыбнуться.

— Вы действительно желаете, чтобы я рассказал вам, как вы мне нравитесь? — поинтересовался он. — Должно быть, сердца многих мужчин бьются быстрее, когда они просто смотрят на вас, но когда вы говорите, то любой понимает, что в вас существует многое сверх того.

— Сверх чего?

Герцог немного нагнулся вперед к ней, так что Корнелия смогла разглядеть выражение его лица при свете уличных фонарей, мимо которых они проезжали.

— Возможно, однажды я расскажу вам, но не сейчас, — произнес герцог голосом, заставившим замереть вздох в груди Корнелии.

Экипаж остановился у «Ла Рю». Это был более тихий и спокойный ресторан по сравнению с веселым «Максимом», где они были прошлой ночью. В уютных альковах с комфортабельными диванами создавалось ощущение уединенности и приятное чувство легкости от того, что посторонние люди не наблюдают за вашей частной жизнью. Пища подавалась превосходная, и, несмотря на то, что Корнелия заявила, что она не голодна, герцог решил заказать все самые дорогие и изысканные деликатесы, которые предложил им метрдотель.

Когда их заказ был исполнен, герцог с легким вздохом откинулся назад и повернулся к Корнелии, скромно сидевшей рядом. Она очень надеялась, что ее лицо не выдает волнения, которое она испытывала не только потому, что участвовала в опасной игре, но также и потому, что она впервые в своей жизни ужинала наедине с мужчиной в ресторане.

Корнелия заметила, что у «Ла Рю» собирается более степенная публика, и даже предположила, что герцог выбрал этот ресторан из нежелания внезапно столкнуться со своими близкими друзьями тогда, когда он, как называл это Арчи, «не кутил».

— Я думал о вас весь день, — произнес герцог с пылкостью, которая заставила Корнелию вздрогнуть, — задумавшись, она чуть не забыла, какую роль должна играть.

— Mais , Monsieur, не ждите, что я поверю в это, — с неожиданным для нее самой кокетством ответила она.

— Это правда, — сказал герцог. — Я был на бегах в Лонгчампсе и, когда разглядывал программу, то обнаружил лошадь по кличке «Mon Desir». Я поставил на нее, потому что все время думал о вас, и, конечно же, выиграл!

— Замечательно. И вы выиграли много денег?

— Много, намного больше, чем ожидал. И я приобрел для вас подарок.

С этими словами герцог извлек из кармана розовый сафьяновый футляр и протянул девушке.

Корнелия взяла его. Почти непроизвольно ее пальцы тронули замок, и крышка футляра откинулась. Корнелия задохнулась от изумления — на черном бархате играл огнями самый великолепный бриллиантовый браслет, который она когда-либо видела.

С секунду, онемев, она смотрела на него, и перед ее глазами всплыл другой браслет, который герцог подарил ей этим же вечером, — забавный парижский сувенир, безделушка стоимостью в несколько сотен франков, тогда как этот браслет должен стоить много тысяч.

Бриллиантовый браслет сверкал и искрился, и Корнелия разглядывала его, не вполне уверенная в том, что именно она чувствует и что может подразумевать такой дар. Она была неопытна, но в тот миг, когда она под дверями будуара тети Лили познала вероломство, в ней проснулось интуитивно-обостренное понимание многих вещей.

Корнелия быстро захлопнула футляр и протянула его обратно.

— Я не могу принять это, месье, — сказала она таким ледяным тоном, что герцог был поражен.

Мгновение она прямо глядела в его лицо.

Гневные искры, казалось, так и сыпались из ее глаз. Она выглядела такой юной и гордой в своем гневе и одновременно такой красивой, как никогда прежде. Корнелия поднялась из-за стола, но, прежде чем она успела сделать хоть шаг, герцог удержал ее, схватив за руку.

— Вы не можете уйти, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня. Я не предполагал, что это вас обидит. Клянусь! Останьтесь и выслушайте мое объяснение. Я прошу простить меня — я сделаю все, что угодно, только не покидайте меня.

Прикосновение его пальцев к ее запястью подействовало на Корнелию сильнее любых слов.

Она ощутила внезапную слабость, и ее гнев улегся так же мгновенно, как и возник. Он удерживал ее! Он молил ее о прощении! Ей хотелось закрыть глаза и смаковать это смятение чувств в своей душе.

Крайним усилием воли она заставила себя казаться принужденной и неохотно села на свое место. Только тут она заметила, что остальные посетители ресторана уставились на них двоих.