Селеста Брэдли - Ночной гость Страница 50

Однако когда Эрик отъехал, Джулиан почувствовал, будто душа потеряла последнюю нить, связывавшую его с окружающим миром. Когда-то он потерял своего брата Мэнни, а теперь, кажется, потерял и Эрика. И не уверен, что Иззи когда-либо по-настоящему принадлежала ему. Или будет принадлежать.

Серые сумерки, спускавшиеся на землю, постепенно окутывали дом.

Глава 18

В Дарингеме жизнь вошла в накатанную колею. Джулиан объезжал поместье по приказанию своего деда, а Иззи избегала его. Он хотел поговорить с ней, но обнаружил, что его обычно бойкий язык бесполезен перед лицом ее меланхолии.

За две недели, что они пробыли в имении, он видел ее лишь изредка. Бетти была мастерицей выдумывать отговорки для своей госпожи, но Джулиан быстро терял терпение.

Сегодня Джулиан переезжал от коттеджа к коттеджу, проверяя состояние каждого человека и животного в царстве своего деда. Обязанности по поместью неизменно вызывали в нем чувство беспокойства. Он ловил себя на том, что испытывает неловкость от того, как арендаторы сдергивают с головы шапки и кланяются ему, даже зная, что он не настоящий наследник, не тот человек, которого судьба отняла у них.

В последнее время он начал по-настоящему страшиться того дня, когда получит титул, станет герцогом и получит гнусную выгоду от бессмысленной смерти брата.

Мэнни любил людей Дарингема и наслаждался ответственностью за поддержание потомственных традиций помещика и крестьянина. Он был рожден управлять этими мужчинами, женщинами и детьми, этими полями и скотом.

Джулиан никогда не завидовал будущему брата, он мечтал о приключениях на далеких берегах, о поисках затерянных сокровищ Египта и восхождении на Альпы.

Хотя в глубине души Джулиан радовался, что отец стал уделять ему хоть немного внимания после смерти Мэнни, его обязанности как наследника всегда вызывали у него ощущение своей неполноценности и некомпетентности. Здесь, в деревне, его увлекало лишь разведение породистых лошадей.

Работа с прекрасными, умными животными успокаивала его, а принесение в мир таких великолепных образцов лошадиной породы давало удовлетворение, как ничто другое. Даже отец вынужден был признать его мастерство, хотя маркиз называл лошадей «бесполезными игрушками», которые не имеют ничего общего с поместьем.

В этом Джулиан не сомневался. Его лошади были намного лучше того, что имение когда-либо ему дало. Или может когда-либо дать. Глядя на зеленые холмы на фоне серого хмурого неба, Джулиан вдруг почувствовал холод.

Дарингем уходил корнями в далекое прошлое, как и сам титул. В средние века, во времена рыцарей, которые сражались за своего короля, награждавшего их земельными наделами и крестьянами.

Дом, построенный на века, представлял собой все, о чем только мог мечтать герцог. Оттуда, где они с Тристаном стояли, Джулиан видел дом во всем его великолепии. Особняк был построен в виде гигантской буквы «Е». Обращенный на запад, главный вход представлял собой внушительное зрелище со своей массивной дверью, достаточно широкой для королевского антуража.

Сам Джулиан редко пользовался центральным входом, предпочитая менее величественные двери в задней части среднего крыла, где жили они с отцом, и где располагалось большинство спален. Там же находился его кабинет, как и тот, что использовался маркизом.

Южное крыло было единоличным владением герцога. Хотя дед Джулиана много лет не покидал своих покоев и никогда не принимал гостей, он сохранял четвертую часть здания за собой и свитой своих слуг. Это был мрачный чертог, и Джулиан проводил здесь как можно меньше времени.

Третье крыло буквы «Е» занимали слуги. И хотя оно тоже было величественным, кухня ютилась на конце крыла как бедный родственник.

Построенная из дерева, кухня являлась результатом изобретения современной плиты. Не желая нарушать внешнюю архитектуру здания уродливыми печными трубами, было решено кем-то — Джулиан не знал, кем именно, — добавить к служебному крылу пристройку.

Прямо за кухней располагались конюшни. Это было очень удобно для Джулиана, он проводил в доме ровно столько времени, сколько необходимо. Ему надо было лишь выйти из конюшни и пересечь сад к семейному входу.

Когда-то здесь стоял и малый замок. Они с Мэнни часто играли в его руинах. Брат читал ему древние записи поместья с благоговением в голосе, почтительно переворачивая старые страницы, вглядываясь в неразборчивый почерк их предков.

Он поддразнивал Мэнни, напоминая ему, что рыцари в прежние времена были в основной своей массе невежественными и недалекими людьми и, возможно, даже никогда не видели записей, не говоря уже о том, чтобы делать их своей рукой. «Заткнись, Эппи, — мягко укорял его Мэнни. — Я читаю».

В то время как Джулиан волочился за служанками и сбегал от своего наставника, чтобы сломя голову носиться верхом на лошади по поместью, Мэнни с головой уходил в подготовку к своему будущему положению герцога.

Истории и наследия было достаточно для Мэнни, достаточно для того, чтобы мириться с порками, истошными воплями и тирадами, с жизнью в постоянном страхе днем и дрожанием в своих комнатах по ночам.

Старый герцог был безумцем, только никто, кроме них, похоже, не осознавал этого. Отец оставлял их тут на месяцы для «воспитания в традициях герцогов Дарингемов», традициях, которые, очевидно, требовали тяжелых побоев и визгливых оскорблений.

Оглядывая сейчас этот буколический пейзаж, Джулиан видел бурлящий мрак, который все еще живет под тонким слоем внешней идиллии. Старый герцог в резиденции, разумеется. Как было всегда. И хотя его грубые руки сморщились от старости, а яростный рев превратился в сиплое рычание, злоба его не ослабевала.

Несмотря на то, что в течение двадцати лет он был прикован вначале к креслу, а затем к постели, старик держал дела имения мертвой хваткой. Даже сейчас Джулиан выполнял особый приказ деда, следуя верхом на Тристане предписанным маршрутом.

Не дай Бог иметь свое собственное мнение, особенно если оно противоречило герцогским планам. Старику потребовалась почти неделя, чтобы прийти в себя от предложения Джулиана заменить старые печные трубы или, по крайней мере, укрепить их. Они простоят еще сотню лет, и с какой стати он хлопочет о таких пустяках, когда надо делать настоящую работу?

На самом деле Джулиан был рад, что герцог загружает его сейчас делами. Иначе он не смог бы устоять перед соблазном близости Иззи. Именно сейчас, когда он так сильно нуждается в ней, и когда позор прошлого только-только отступил. Сладость Иззи, ее запах временами просто переполняли его.