Патриция Грассо - Гарем Страница 51

Но вот он стал неумолимо приближаться. Эстер уже ощущала спиной горячее дыхание его жеребца. Напрасно девушка понукала черную лошадку прибавить еще ходу. Разве кобылка сможет в скачке противостоять коню?

Поравнявшись с всадницей, Халид рискованно выпрыгнул из седла, схватил и потянул на себя Эстер. Они оба на какой-то миг очутились в воздухе. В полете Халид крепко прижал девушку к себе и перевернулся так, что удар о твердую землю пришелся на него.

Наступило долгое молчание. Тишина нарушалась лишь шумным дыханием обоих.

Но если не двигались их языки, то мысли, наоборот, крутились в бешеном водовороте. Халид чувствовал облегчение, что нашел свой Дикий Цветок целым и невредимым, но злился на Эстер за то, что она доставила ему столько хлопот. Ее же бесила рискованность его броска, которая могла стоить жизни им обоим. И еще она страдала от унижения, что так легко дала себя поймать.

— Ты не поранилась? — первым заговорил Халид.

— Нет. А ты? — спросила Эстер.

— К сожалению для тебя, я в полном порядке.

Халид сменил позу, уложил несопротивляющуюся девицу на спину и посмотрел на нее сверху, оценив по достоинству ее маскарад.

— Значит, передо мной Лис Пустыни? Давай знакомиться!

— Очень смешно! — обозлилась Эстер. — Плохая шутка!

Халид убрал покров с ее лица.

— То, что ты пыталась сбежать, тоже шутка не из лучших.

— Я не только пыталась, но сбежала по-настоящему, — поправила его Эстер. — Если бы не этот болван…

— Если б не этот армянин, ты была бы уже мертва, — оборвал ее Халид. — Благодари твоего бога, что Казарьяна не обманул твой неуклюжий маскарад.

— Ты считаешь, что он сразу догадался?.. Халид рассмеялся ей в лицо.

— А ты верила, что сможешь спрятать от глаз то, чем наделила природа женщину?

— Мне это удалось, — заявила Эстер, но тут же поправила себя: — Почти удалось.

— И куда же ты направлялась? — поинтересовался Халид.

— Домой.

Он громко расхохотался.

— Над чем ты смеешься?

— Казарьян направлялся на восток, в Армению. Англия совсем в другой стороне, на западе.

— Я бы все равно попала туда.

— Как? — Халид удивленно вскинул бровь.

— Я слышала, что земля круглая, — сообщила ему Эстер. — Едучи на восток можно когда-нибудь добраться и до запада.

— Возможно, ты и права, любимая моя, но домой ты вернулась бы уже седой старухой.

«Любимая моя?» Ласковое его обращение заставило Эстер содрогнуться. Как он мог продать ее в рабство, а после этого называть своей любимой?

В растерянности Эстер решила сменить тему.

— Как поживает Омар?

— Как всегда, неплохо.

— А какое он понес наказание? Парочки конечностей он все же лишился?

За ехидно-злобным тоном Эстер прятала чувство своей вины за страдания маленького евнуха.

— Благодаря тому, что Петри Казарьян прибыл в Стамбул вовремя, я пощадил Омара и не лишил его ни жизни, ни конечностей. Он не пострадал, за исключением сломанного носа и двух синяков, поставленных твоей женственной ручкой.

— Я отказываюсь прислуживать твоей матери! — решительно заявила Эстер.

— Неужели? — Халид коснулся губами ее губ.

— Да! Я твердо заявляю…

— И это все, что ты требуешь?

— Нет, еще я…

Она не успела высказать своих требований, потому что Халид закрыл поцелуем ее рот. Поцелуй длился, пока им обоим хватило дыхания. Не отдышавшись как следует, они вновь вернулись к прерванному занятию.

Халид вкладывал в поцелуй всю свою страсть, которая бушевала в нем, и это ощущала Эстер. Голова ее кружилась от настойчивых и возбуждающих прикосновений, от мужского запаха, который исходил от него и нравился ей больше любых благовоний. Какие-то смутные мысли о постыдности, о неприличии столь интимных действий еще смутно возникали у нее в мозгу, но остановить ее они не могли. Эстер захотела ответить ему с такой же страстью, и свое желание исполнила.

Вероятно, с обоюдного согласия партнеров поцелуи бы продолжались бесконечно, с короткими перерывами, чтобы набрать в легкие воздуха, но Халид первым прекратил это пленительное занятие. Его тело властно требовало уже большего, иной близости, а она, будучи девственницей, об этом не догадывалась и, по-видимому, не испытывала подобных ощущений.

Эстер удивилась и слегка расстроилась, когда он отстранил ее от себя. Как бы извиняясь, он нежно провел пальцем по ее нежным щечкам.

— Ты обольстительна, как Ева в райском саду.

— Язычники вроде тебя ничего не знают про рай.

— Ошибаешься. — Халид провел рукой по ее телу, задержался на округлом бедре. — Вот где помещается рай, моя принцесса.

— Я не принцесса, — сказала Эстер, заливаясь краской смущения. Его прикосновение необычайно возбудило ее.

Халид встал и помог ей подняться. Затем он свистом подозвал коня. Жеребец тотчас приблизился. За ним, изящно переступая ножками, следовала кобыла.

— Так же, как кобылка следует за жеребцом, так и ты будешь следовать за мною, — произнес Халид.

Если б можно было покраснеть больше, чем до этого, то Эстер, наверное, стала бы похожа на спелый помидор. Чтобы как-то скрыть от мужчины свое смущение, она обратилась к лошади со словами:

— Понравилось ли тебе гулять на свободе, моя красавица? Кстати, я так и не знаю ее имени. Мне она не сказала, — попробовала пошутить Эстер.

— Я назвал ее в честь тебя — Милая Глупышка. Прежде чем Эстер успела что-либо возразить, Халид поднял ее и усадил на своего коня. Сам он уселся позади. Сопровождаемые оставшейся без наездницы Милой Глупышкой, они в молчании отправились обратно в караван-сарай. По дороге Халид не забыл прикрыть лицо девушки куфьей.

Люди принца и Казарьяна столпились у ворот. Халид спешился, отдал поводья слуге, снял с седла Эстер и, крепко держа ее за плечо, подвел к Кариму.

— Я благодарен тебе за помощь! Привози ковры в Девичью Башню, когда вновь навестишь Стамбул.

— Ты так добр к нам, бедным армянам, Халид-бек, — сказал Казарьян, мысленно потирая руки в предвкушении будущей наживы. — А будешь ли ты рубить пальцы преступнице сейчас или отложишь наказание до возвращения в столицу?

— Мерзкий предатель! — воскликнула Эстер, откинув куфью с лица.

Халид невозмутимо вернул покров на место и обратился к армянину:

— С какой стати я должен наказывать ее отрубанием пальцев?

— Женщина украла у тебя лошадь.

— Эта женщина — моя жена, а лошадь — мой свадебный подарок ей. Так что ничего она не украла, — объявил Халид, повергнув в изумление всех, кроме Абдуллы.

— Твоя жена?! — воскликнул Карим.

— Твоя жена? — словно эхо повторила Эстер и снова откинула куфью, чтобы лучше рассмотреть выражение лица Халида после того, как он сделал такое заявление.