Сюзанна Энок - Уроки плохих манер Страница 51

— Я слышал об этом.

— Но мне нравится целовать вас. Очень нравится. И я не перестаю думать о том, как сильно мне хотелось бы делать с вами… все остальное.

— Я тоже думаю об этом. — Бартоломью огляделся. Единственное, обо что он мог опереться, это стена, но она была слишком далеко.

— Послушайте. Если вы пообещаете мне, что будете вести себя тихо до тех пор, пока какой-нибудь другой скандал не отвлечет всеобщее внимание от вашей персоны, то тогда мы смогли бы… поцеловаться снова. Я даже могла бы навещать вас под видом визита к Амелии. — Она провела пальцами по волосам Толли. — Вам необходимо подстричься.

— Знаю. Проблема в том, моя прекрасная Тесс, что, согласившись с обвинением в некомпетентности и трусости, я предам своих погибших товарищей. А ведь за них некому вступиться, кроме меня.

— Должна признаться, это благородный образ мысли. А в мундире вы выглядите… весьма впечатляюще. Вам поверят.

— Спасибо, но дело тут не в моем благородстве. Мои люди были хорошо обученными солдатами, и если бы я не доверился негодяю… — Бартоломью осекся. Велеречивый Люцифер! Он никогда не говорил вслух о том, что произошло. С тех самых пор, как представил официальный рапорт своему начальнику. — Я обязан сохранить их добрые имена, — вслух произнес он.

— Но тогда вы настроите против себя Ост-Индскую компанию. Люди начнут осуждать вас, и все это будет ужасно. И вы лишь усугубили ситуацию, надев мундир. Привлекли к себе внимание.

Бартоломью медленно протянул руку и погладил Терезу по щеке. Как только она протрезвеет, он уже не сможет дотронуться до нее снова, а он очень хотел — нуждался — в том, чтобы нежно прикоснуться к ней.

— Вы правы, — согласился он. — На мою долю выпало гораздо более серьезное испытание, но я выстоял. И вы тоже. — Бартоломью посмотрел Терезе в глаза. — Мы оба пережили самое худшее, что только могло с нами произойти. И теперь должны решить, что делать дальше.

Серо-зеленые глаза с минуту смотрели на Бартоломью. А потом по щеке девушки медленно скатилась слеза.

— Но я уже приняла решение, — прошептала она.

— Передумайте.

— Легко сказать!

— Для начала помогите мне подняться. — Да, Бартоломью хотел, чтобы Терезе наконец наскучила ее одержимость благопристойностью, но не сегодня. Возможно, его и нельзя назвать джентльменом, но он знает, что серьезные решения не принимаются в состоянии алкогольного опьянения.

— Что? Ах да… — Тереза поднялась с пола, и подол ее платья взметнулся подобно пышному облаку. Девушка покачнулась, но он поддержал ее, протянув руку.

Тереза подтащила кресло, и Бартоломью тяжело поднялся на ноги, держась за его спинку и руку Терезы. Наклонившись, она подняла с пола трость и чуть не упала снова.

— Тереза, прошу вас, сядьте, — приказал Толли, указывая на кресло.

— Я пропустила кадриль, — заявила Тереза и с преувеличенным вниманием прислушалась к приглушенным звукам музыки, доносящимся из-за двери.

— Вы отсюда не выйдете. — Когда Тереза недовольно сдвинула брови, Толли уже более решительно сказал: — Сядьте наконец. И оставайтесь здесь. Я найду кого-нибудь, кто поможет вам добраться до дому.

— Но моя карточка заполнена до отказа.

Очевидно, логические рассуждения не слишком помогли.

Бартоломью положил руку на грудь Терезы и легонько толкнул ее. Тесс упала на кресло. Подол ее платья вновь всколыхнулся, на мгновение явив взору Толли пару изящных коленок. Бартоломью взялся за подлокотники и навис над девушкой.

— Пообещайте слушаться меня.

Тереза подняла голову, посмотрела на Бартоломью, и ее сладкие и манящие губы приоткрылись.

— Ладно, — наконец вымолвила она.

— Ну вот и умница.

Бартоломью подошел к двери, еще раз обернулся через плечо, дабы убедиться, что Тереза все еще сидит там, где он ее оставил, потом отпер дверь и выскользнул в коридор. Она должна остаться в библиотеке, а если вдруг начнет разгуливать среди гостей, то завтра наверняка отправится прямиком в ближайший женский монастырь.

Бартоломью заметил Амелию, танцующую со Стивеном. Он мог бы позвать на помощь ее, но если подойти к ней прямо сейчас, это привлечет ненужное внимание. Но тут он увидел бабушку Терезы. Сдержавшись, чтобы не нахмуриться, и надеясь на то, что у Терезы имеется веская причина обожать леди Агнес, Толли похромал прямиком к ней.

— Леди Уэллер, — произнес он, почтительно склонив голову.

Пожилая женщина мгновенно перестала разговаривать со своей приятельницей и обернулась.

— Святые небеса! Как же вы красивы! Даже вблизи. При виде стольких мужчин останавливается сердце, однако когда они подходят ближе, разочарованию нет предела. Но вы, полковник Джеймс, действительно красавец.

В любое другое время эта беседа, без сомнения, позабавила бы Толли, но только не сейчас.

— Благодарю вас. Не могли бы вы немного прогуляться со мной?

Выражение глаз виконтессы еле заметно изменилось.

— Ах да, мы же хотели обсудить званый ужин по случаю дня рождения моей внучки Амелии.

Бартоломью кивнул, и виконтесса взяла его под руку.

— Совершенно верно.

Как только они оказались вне пределов слышимости, леди Агнес сильнее сжала руку Толли.

— Что случилось, молодой человек?

— В библиотеке вы найдете мисс Уэллер. Она не совсем хорошо себя чувствует и должна немедленно отправиться домой. Через заднюю дверь.

Леди Агнес испуганно охнула.

— Что случилось?

— Она пьяна, — шепотом перебил виконтессу Толли. — И довольно сильно.

Леди Агнес отпустила его руку.

— Я о ней позабочусь.

Кивнув, Бартоломью направился к своему креслу.

— Вы сбили ее с толку, — раздался вдогонку голос виконтессы. — Слава Богу.

Бартоломью не понял значения этих слов, но решил поразмыслить над ними позже. А пока ему необходимо отвлечь внимание от Терезы. Сегодня он гвоздь программы. И впервые с того самого момента, как в газетах было опубликовано заявление Ост-Индской компании, Бартоломью испытал чувство благодарности.

— Вот вы где, полковник, — воскликнул его камердинер, разворачивая кресло так, чтобы Бартоломью мог в него опуститься. — А я уже хотел собирать поисковый отряд.

— Отвезите меня на другой конец зала. Немедленно. Не спорьте и не расспрашивайте ни о чем.

Лакаби кивнул и рванулся с места так, что у Бартоломью едва не оторвалась голова. Докатив кресло до конца зала, он резко остановился.

— Спасибо, — проворчал Бартоломью, разжимая пальцы, которыми вцепился в подлокотники кресла.

— А теперь мне можно разговаривать?