Джэсмин Крейг - Империя сердца Страница 52

Раскаяние мучило его весь вечер. Барон знал, что не имел права жениться на Люсинде, пока не исполнена миссия, которая может стоить ему жизни. Но мысль о нескольких неделях счастья оказалась слишком соблазнительной. Желание обладать прекраснейшей из женщин одержало верх над долгом перед страной. Честно говоря, Эдуард колебался недолго.

Он не раз пытался вспомнить, когда же чувство вспыхнуло в нем впервые? Тогда ли, когда он увидел Люси, склонившуюся в поклоне перед Хасим-ханом, и инстинктивно понял, что девушка до глубины души презирает эту жирную гадину? Или когда поцеловал ее под звездным ночным небом? Или позже, когда послал Абдуллу передать Люси золотого верблюда? Во всяком случае, встретившись с Люсиндой в Лондоне, Эдуард понял, что глупо притворяться, будто она его совсем не интересует.

Лорд Трисс пришел в ярость, узнав об увлечении племянника мисс Люсиндой Ларкин. Эдуард представлял для британского правительства огромную ценность — и в роли чванного английского дипломата, и в роли пенджабского торговца оружием. Лорд Трисс не собирался терять одного из своих самых перспективных агентов.

— Ты согласился возложить на себя миссию, крайне важную для твоей страны, — с упреком обратился он к племяннику после бала у леди Маргарет. — Не увлекайся мисс Люсиндой Ларкин, Эдуард, это слишком опасно. Никогда еще ты не был так близок к саморазоблачению. Вы оба чуть не вешались друг на друга там, у входа в бальный зал. Ты не можешь сейчас позволить эмоциям возобладать над здравым смыслом. Господи Боже, не ты ли говорил мне, что на земле миллион прекрасных женщин, поэтому нет нужды ограничиваться лишь одной. Найди себе хорошенькую танцовщицу и расслабься. Тебя должны волновать русские, их планы в Афганистане. Забудь о Люсинде Ларкин.

Эдуард, не желавший да»ке самому себе признаться в том, что из всех женщин мира ему нужна только Люси, попробовал прислушаться к дядиному совету. Однако попытка увенчалась полным крахом. Развеселые и многоопытные дамы полусвета вдруг потеряли всю свою привлекательность. Люси — мужественная, сообразительная — во всяком случае, она запомнилась Эдуарду именно такой — и прекрасная владела отныне его мечтами.

Дядя настоятельно рекомендовал прекратить посещение дома Ларкинов, но Эдуард не послушался, клятвенно уверяя, что не позволит Люси раскусить его. Даже в этом он себя обманывал. Разумеется, он отлично понимал, что Люси достаточно проницательна и вряд ли ее введут в заблуждение роскошный костюм, аристократический выговор и огромный монокль. И разве сам Эдуард не желал втайне, чтобы она узнала его под этой маской? Именно в присутствии Люсинды ему из рук вон плохо удавалась роль надутого болвана. Для человека, чья жизнь напрямую зависела от того, насколько талантливо он вживется в образ, Эдуард на редкость бездарно маскировался, когда рядом оказывалась Лю-синда.

Но вот, к худу или к добру, они поженились. Сегодня вечером он хотел забыть обо всех этих проблемах. В данный момент его занимало только одно: он желал заняться любовью со своей женой.

Эдуард не сомневался, что в Куваре Люси была изнасилована. Он также догадывался, что насилию она подвергалась часто и на протяжении долгого времени. Ее поведение в ту ночь, при их первой встрече, недвусмысленно доказывало, что и от него она ожидала домогательств. Не требуется быть каким-то сверхчувствительным, думал Эдуард, чтобы догадаться, что для его жены секс почти наверняка ассоциируется с болью и унижением.

Его удивляло и радовало, что Люси охотно отвечает на его поцелуи, но Эдуард не хотел себя обманывать. Он замечал, как мгновенно цепенело ее тело, стоило объятиям стать чуть более страстными, и предвидел, что понадобится еще много времени и изматывающего душу терпения, прежде чем удастся осуществить свое самое главное желание. А у них в запасе были не недели, а всего лишь дни.

Эдуард насмешливо поморщился. Господи, ну и перспектива! Надо сохранять целомудрие, да еще имея перед глазами такое искушение! Но меньше всего на свете Эдуард хотел внушить жене страх, а она в данный момент выглядела очень испуганной.

Двигаясь медленно, чтобы не напугать ее еще больше, он приблизился и осторожно вынул две шпильки из ее прически. Потом ласково улыбнулся, желая снизить накал страсти, возникшей между ними.

— Принести тебе щетку для волос, пока ты вынимаешь остальные шпильки? Раз уж я отослал Розу спать, постараюсь быть образцовой горничной.

Люси, казалось, была целиком поглощена разглаживанием складок на шелковой юбке, — Обычно я раздеваюсь, прежде чем Роза причесывает меня на ночь.

Неужели она просит помочь ей раздеться? Не может этого быть! Скрипнув зубами, Эдуард отбросил соблазнительную мысль прочь. Он снова улыбнулся.

— Давай сегодня нарушим порядок, ладно? Сначала расчешем волосы, а потом поглядим, какая еще помощь тебе понадобится.

Он поднялся и подошел к двери, соединявшей их спальни. Без труда найдя щетку на туалетном столике, Эдуард вернулся в комнату. Он изо всех сил старался изобразить спокойствие, которого, увы, не чувствовал.

Люси сидела, прижавшись к изголовью кровати. Пока муж отсутствовал, она вынула все шпильки, и теперь ее темные каштановые волосы густой волной ниспадали ей на плечи. Глаза ее сверкали, щеки окрасил слабый румянец, и она выглядела невероятно привлекательно.

Эдуард пробормотал невнятное проклятье. Поборов неудержимый порыв преодолеть в два шага расстояние, разделявшее его с Люси, сорвать с жены платье и наброситься на нее, Эдуард протянул щетку для волос. Он очень надеялся, что его улыбка не покажется такой вымученной, каковой была на самом деле.

— Удача! Твоя горничная все разложила по местам. Э-э… почему бы тебе не пересесть к зеркалу?

— Ты можешь сесть сюда, — она коснулась места на кровати рядом с собой — Здесь удобнее.

Довольно спорное утверждение, подумал Эдуард, но отказываться не стал. Он сел рядом, вдыхая исходивший от жены аромат лаванды и стараясь не принимать во внимание все усиливающуюся боль в чреслах. Он водил щеткой по ее каштановым локонам, переливавшимся в мерцании свечей, и все удивлялся — как ему удается удерживать свои руки на расстоянии от ее тела. Тут он понял, что если сию же минуту не коснется Люсинды, то потеряет сознание. Эдуард наклонил голову и нежно коснулся губами ее шеи.

Люси не отскочила, как он опасался. Она медленно обернулась, погладила его по щеке и откинула с его лба прядь волос, обнажив шрам от пули.

— Как это произошло? — тихо спросила она.

Эдуард постарался сосредоточиться на воспоминаниях о старой ране, чтобы не реагировать на прикосновение ее нежных пальцев.