Джоанна Линдсей - Серебряный ангел Страница 52

Рахин подошла и поцеловала ее в щеку.

— Прости меня, дитя. Сейчас Хаджи поведет тебя к Джамилю.

— Это не правильно! Я была уверена, что не должна встречаться с ним до того… — голос Шантель задрожал, и она смертельно побледнела. — Нет, — уже прошептала она.

— Джамиль — твой хозяин, — спокойным, рассудительным тоном проговорила Рахин. — С этим не можешь спорить даже ты. Он решил не ждать окончания подготовки. Это его желание, и никто не может изменить его. Ты пойдешь к нему сейчас.

— Я не сделаю этого, — прошептала девушка.

— Сделаешь, — твердо сказала мать дея. — У тебя нет выбора.

Слова «нет выбора» произвели неожиданное впечатление на Шантель. Охвативший ее гнев пересилил страх. Она уже настолько не контролировала себя, что закричала по-английски:

— К черту этот ад! Я близко не подойду к этому… этому , этому мужчине! Вам придется опоить меня какой-нибудь гадостью, только бесчувственная я смогу пригодиться для удовлетворения его развратных желаний!

— Это можно устроить, — холодно сказала Рахин.

— Вы не посмеете… — задрожал голос Шантель.

— Как раз наоборот.

— Так вы говорите по-английски? — В глазах девушки читался упрек.

— Я англичанка.

— Значит, он наполовину англичанин? О Боже! Это еще хуже.

— Не понимаю почему…

— Вы вообще ничего не понимаете! Вы слишком долго прожили здесь, поэтому уже и думаете, и действуете, как они. Вы больше не англичанка, иначе не заставляли бы меня делать это!

— Не я тебя заставляю, Шахар, а стечение обстоятельств, из-за которых ты оказалась здесь. Ты лишилась свободы выбора не сейчас, а когда стала рабыней. Теперь тебе ничего не остается делать, как только выполнять желания хозяина, в противном случае тебя ждут еще более страшные испытания.

— Рахин, — решился перебить эти рассуждения Хаджи, — у нас уже не остается времени.

— Знаю, — вздохнула женщина, отворачиваясь от Шантель. — Забирай "ее. Не дай Бог, если она станет сопротивляться и рассердит Джамиля… были женщины, которых казнили за менее серьезные проступки.

Глава 24

"Подчинись или погибни!» Магию этих слов Шантель сейчас ощущала со всей определенностью. До тех пор, пока эта страшная альтернатива не встала перед ней, она сопротивлялась. А сейчас? Гнев и страх поочередно заполняли ее душу, но она больше не упрямилась. Чтобы сохранить девственность, она была готова на многое. Но умереть — это слишком.

Идя по коридору за Хаджи-агой к личным покоям дея, девушка почти не слышала, что говорит ей главный евнух. Его последние предупреждения и инструкции мало ее интересовали. Что ее ожидало, она уже знала. Вашти постаралась описать это как можно подробнее. И сейчас ее слова, а не наставления главного евнуха звучали в ушах Шантель.

"Все быстро кончится. Сначала он воткнет в тебя свою штуку, которая разорвет девичью плеву, и ты почувствуешь страшную боль. Может, у него будет хорошее настроение, тогда он ненадолго остановится, чтобы боль утихла… Но вряд ли, ему ведь все равно, что ты ощущаешь. Затем он пронзит тебя еще и еще раз и наконец закричит от удовольствия. После отвалится от тебя. Значит, все закончилось. Так что все просто. Долго ты у него вряд ли пробудешь. Наложниц он обычно отправляет после этого в гарем, на ночь остаются только жены».

Это-то описание предстоящей первой ночи с деем и преследовало Шантель с тех пор, как она его услышала, всплывая в памяти и на всех последующих уроках Вашти, в течение которых та пыталась научить ее искусству привлекать и обольщать, а точнее, тому, как доставить удовольствие мужчине. И не просто мужчине, а одному, определенному.

Девушка заставляла себя относиться к этому с легким юмором, чтобы не помутился рассудок. Наличие огромного количества людей, которые только и думают о сексуальном удовлетворении единственного мужчины, очень напоминало массовое помешательство. Но здесь это было повседневной реальностью. Каждая женщина гарема, каждый евнух и служанка существовали только для того, чтобы дей получал удовольствие. Если бы это не выглядело почти не правдоподобно, Шантель, наверное, только и оставалось что плакать. Впрочем, в данный момент говорить о не правдоподобии не приходилось — через несколько минут она сама станет главным блюдом постельного меню Джамиля. Этот час настал. Вот-вот все произойдет! Вот… Это просто наваждение, страшный сон!

— Ты не должна подниматься до тех пор, пока он сам тебе об этом не скажет, — услышала она вдруг донесшуюся будто издалека последнюю фразу главного евнуха.

— Подниматься?.. — девушка увидела прямо перед собой красивую дверь, а повернув голову — устремленные на нее суженные глаза Хаджи-аги.

— Ты что же, прослушала все, о чем я тебе говорил?

— О… нет… Это не совсем так. Извините. Может быть, вы повторите…

— Наш запас времени исчерпан, — раздраженно ответил главный евнух, уверенный, что речь идет об очередной попытке девушки оттянуть неизбежное. — Не забудь хотя бы, что ты должна встать перед ним на колени, склониться как можно ниже и оставаться в такой позе до тех пор, пока он сам не прикажет тебе подняться. Вообще делай так, как он говорит, и все будет нормально. Нам остается только молить Аллаха, чтобы дей сейчас не сердился на нашу задержку.

— Какую задержку?

— Он приказал привести тебя немедленно.

— Почему?

— Один Аллах знает, — вздохнул Хаджи. Он резко сдернул вуаль, прикрывающую нижнюю часть ее лица, затем распахнул дверь и прошел с ней до центра большой комнаты. Видимо, не надеясь на то, что она последует его совету, главный евнух потянул ее за руку вниз и, лишь убедившись, что Шахар опустилась на колени и голова ее склонена к самому полу, вышел.

Шантель распростерлась на полу, как опытный царедворец, но это не было знаком покорности или почтения. Голову она наклонила еще на пороге и с тех пор ни разу не подняла ее совсем по другой причине — чтобы не видеть хозяина. Коленопреклоненная поза, в которой она сейчас оказалась, как нельзя лучше подходила для этого, и девушка была готова сохранять ее как можно дольше. Она не знала, где находится Джамиль и есть ли вообще еще кто-то в комнате, кроме нее самой. Звуков или каких-то других признаков постороннего присутствия Шантель не замечала. Впрочем, нет. Она испытывала неприятное ощущение того, что кто-то наблюдает за ней.

Дерек не шевелился и даже не решался заговорить, сомневаясь, что голос не выдаст его волнения. С тех пор как он впервые увидел Шахар, прошло всего четыре дня, но ему они показались вечностью. Дни эти были наполнены страданием и надеждой. Наверное, он посмеется, вспоминая, как, будто мальчишка, грезил и мучился, собственно, из-за ничего. Но это будет потом, а пока ему было не до смеха. Она казалась ему сейчас еще прекраснее и желаннее: какой-то по-неземному воздушной и гибкой, будто молодая ива. И принадлежало это небесное создание ему! Но она девственница. Граф усилием воли заставлял себя помнить об этом обстоятельстве, чтобы сдержать страстное желание, не теряя ни секунды, овладеть ею.