Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни Страница 52

Боров взял, покрутил пальцами, не отрывая от стола.

- Слушай, ты ее вчера, когда привел ко мне. Ты ее видел?

- В смысле? - Федот глянул на него как-то подозрительно.

- В смысле, в смысле, фингал у нее на щеке видел?

- Боров, оно мне надо, к малолеткам присматриваться. - Федот хмыкнул. - А что случилось-то?

- Ага, ты у нас сутенер, блин. Ты у нас не смотришь, просто из детей - шлюх делаешь, и все. - Боруцкий отставил рюмку, так и не притронувшись.

- Боров... - Попытался возмутиться друг.

- Цить! - Велел он, пытаясь думать с этой головной болью. - Ты знаешь, что, Федот. Пусть кто-то из наших ребят, что попроще, покрутятся в консерватории этой, где Бусинка учится.

- И?

- И узнают мне все про Сашку, который на четвертом курсе, и сейчас укатил в Киев.

- А че это за пацан? - Федот нахмурился.

- А ничего. Инвалид это. Вот вернется, и станет инвалидом, если не трупом. - Боров поднялся. - Достало меня тут все. Поехал я домой. Созвонимся.

Глава 13

Наше время

Он добрался до флэшки чуть ли не в двенадцать ночи. Пока Алексей закончил со всеми капельницами, пока Федот слонялся по квартире, вроде и поддерживая, а в тоже время, раздражая Вячеслава своим мельтешением. Пока Бусинка, наконец-то, успокоилась и снова уснула под действием всех этих лекарств. Короче, Боруцкому совсем не до того было. Он и забыл о флэшке, и уже сам почти улегся, когда что-то в мозгу все-таки щелкнуло. Пришлось вставать и идти в соседнюю комнату к ноутбуку, потому как не стал бы Соболь ему какую-то дребедень с таким важным видом совать.

А теперь, просматривая папки и отчеты, он понял, что Константин дал ему в руки если и не полную власть над Шамалко, то бешеный инструмент влияния - точно. И если часть из этого слить кому надо, а что-то отдать прессе, даже в виде провокации и наговоров - позиция Виктора на выборах пошатнется. Собственно, судя по словам Константина, от этой позиции уже и так ничего не осталось, но об этом знает пока только ограниченный круг людей, к которому сам Шамалко не принадлежит. А значит на того этим всем можно давить.

Информация о транзите наркотиков, махинации с государственной недвижимостью, как в прошлом, так и в настоящем. Даже схема транзита "живого товара" за рубеж. Что ж, нельзя сказать, что Борова что-то из этого удивило. Знать-то он знал, но вот документы, факты, числа - это куда весомей и серьезней. Даже интересно стало, как это Соболь столько накопал. Или, Карина, его жена, точнее, если верить Константину. А тут, наверное, удивляться не стоит, кем она была совсем недавно, Боров знал, а через постель к мужику не только в бумажник залезть можно, а куда угодно. Особенно, если жизнь заставит.

Впрочем, не так существенен источник информации, как способ ее использования. Соболь не шутил, с этими документами Шамалко его уже не достать. Но у Вячеслава то цель иная. Он не отсиживаться собирался, а прикончить эту падлу. И вот как этого достичь быстрее, и побольнее для Виктора, учитывая имеющиеся теперь аргументы, стоило подумать.

Обязательно стоило. Только не сейчас. Он старался, а все равно не мог сосредоточиться на чем-то, кроме Агнии дольше десяти-пятнадцати минут. Слишком нестабильным и непростым было ее состояние, чтобы именно в этот момент разрабатывать план мести. В конце концов, если исходить из слов Соболя, три-четыре недели до смерти Картова, у него еще есть в запасе. И там еще столько же где-то, плюс-минус неделя. Решит.

Захлопнув крышку ноутбука, Вячеслав пошел назад, в спальню. Бусинка за это время не проснулась. Леха ввел ей на ночь более сильные лекарства, пообещав, что они помогут Агнии перетерпеть ночь.

И это было хорошо.

Погасив даже свет в коридоре, чтобы не побеспокоить ее, Вячеслав разделся и лег рядом с женой. Он точно знал, что никогда не признается, даже ей не расскажет, как у него сейчас дрожали руки, и что он чувствовал, просто вытянувшись около нее на этом старом диване.

Эта квартира, эта комната, и диван тот же самый. Сколько всего случилось здесь, в этом доме. Сколько было сказано между ними, а сколько так и не произнесено, спрятано во взглядах и жадных вдохах. Сколько они оба здесь так старательно скрывали друг от друга. И сколько потом этих тайн выплеснулось, когда не хватило больше сил сдерживать, запирать все...

Он подвинулся ближе, ощущая, как Агния стала вздрагивать во сне, будто бы ей было холодно, и она пыталась обхватить себя, чтобы согреться. Вячек подтянул одеяло выше, закутав ее по самую шею, обхватил жену руками, обнимая крепче. И, зная, что все равно не сможет уснуть, пока она в таком состоянии, принялся размышлять, как использовать данные, которыми теперь владел.

Девять лет назад

Прошло три дня после ее несостоявшейся поездки в Киев.

Агния все же решила посещать консерваторию, бесцельно сидеть в пустой квартире было не так уж и весело. А общаться, так или иначе, ей было не с кем, кроме Вячеслава Генриховича, только не дергать же его всякий раз, только когда хотелось поговорить? К тому же, Агния надеялась, что все же сумеет подружиться с кем-то из тех, с кем посещала лекции и пары. Но пока ей не везло. И больше всех Агния разговаривала с Вовой. Который Лысый. Не очень разговорчивая компания, если честно. Но все же, не своя собственная.

За эти три дня она только однажды видела Боруцкого. Он приезжал в ресторан и просидел весь их обычный ужин молча, за два часа поинтересовавшись лишь тем, все ли у нее нормально. Но при всем желании и нехватке общения, Агния была настолько рада его видеть, что сама разговаривала за двоих.

И ей хотелось больше. Всего больше. Видеть его. Разговаривать. Молчать с ним.

Странно, но да. Гораздо больше.

А еще, она не могла не думать о том непонятном не то разговоре, не то ссоре, в ночь, когда Агния так и не уехала никуда. О том, что Вячеслав Генрихович говорил. О том, что и как говорила в ответ она.

Хотя, нет. Если честно, Агния об этом почти и не вспоминала. Стоило ей подумать о том вечере - в памяти появлялась лишь одна ассоциация.

Поцелуй.

И ей тут же становилось жарко. И пальцы на руках начинали подрагивать. И кровь приливала к щекам. И она, даже находясь дома одна, не могла усидеть на месте. Принималась метаться по комнатам. И думать, думать, думать.

Хотя, можно ли было назвать "думанием" тот хаотичный бардак, который тут же образовывался в мыслях, Агния сомневалась. Вроде и понимала она, что ничего тот поцелуй не значил. И что Вячеслав Генрихович просто выпил много. И, вероятнее всего, принял ее за какую-то женщину, за свою знакомую или любовницу, а прекратить думать и воскрешать это мгновение в памяти - не могла.