Эллен Марш - Очарованный принц Страница 52

Мэри ловко переменила под Джеммой постель и надела на нее свежую сорочку. Однако жар у больной не проходил, и Мэри забеспокоилась. Выкидыши по тем временам были довольно обычным делом, однако, судя по всему, жена лэйрда не испытала облегчения после того, как все закончилось. Наоборот, недомогание усилилось, усугубленное ее смущением и горем.

— Не… не позволяйте ему…

— Что, милочка? — переспросила Мэри, наклоняясь поближе.

— Коннор. Он не должен… Вы ему… вы ему не говорите.

Женщина была явно шокирована.

— Но ведь он отец ребеночка, миленькая!

— Н-нет, не надо! — Джемма еле шевелила бескровными губами. — Он… он не думал, что у меня… у меня ребенок. И я не хочу, чтобы он узнал. Пусть… пусть не узнает.

У Мэри голова пошла кругом. Совершенно очевидно, что ни один из новобрачных понятия не имел о ребенке. Ну что ж, Мэри Кован совершенно не собирается брать на себя труд решать, что хорошо и что плохо для других, особенно для их лэйрда и его молодой жены. Ох, какая ж она у него слабенькая, кожа да кости! Чего удивляться, что она не могла выносить ребенка.

— П-пожалуйста… — настаивала Джемма.

— Ну-ну, — похлопала Мэри по горячей маленькой руке Джеммы. Она решила отнестись с почтением к пожеланиям юной леди и выполнить ее просьбу. — Пусть это будет нашим секретом. Вашим да моим.

Успокоенная Джемма прикрыла глаза. Через мгновение ее искаженные от боли черты разгладились, и Мэри поняла, что больная снова потеряла сознание.

Ох святые угодники, куда же запропастился этот Калам! Надо ему сию минуту бежать в замок да поскорее привести лэйрда. Хоть Мэри и готова была скрыть от Макджоувэна известие о ребенке, она не могла не призвать его теперь, когда он явно должен был находиться возле супруги.

— Калам! — громко прошептала она. — Калам, ну где ж ты есть? Иди скорей сюда!

…Когда Джемма пришла в себя, вокруг было темно, а снаружи доносился шум дождя. Крупные капли барабанили по стеклу, воздух в комнате был сырой и прохладный. Она лежала на огромной кровати с тяжелыми плотными занавесями и гадала, где же она очутилась. Ей не приходилось спать в кровати под пологом с тех пор, как она уехала из Дербишира. Неужели она снова в доме у дяди Арчибальда?

Ну конечно, так оно и есть. Она наконец-то проснулась, и все происшедшее оказалось сном. Сном — или, скорее, кошмаром, — но теперь ему пришел конец. На самом деле она никогда не встречала разбойника с диким взглядом по имени Макджоувэн, который против воли сделал ее своей женой и увез в туманные Шотландские горы, где заставил вести хозяйство в развалюхе, громко именуемой фермой. И она никогда наяву не видела крепости под названием Гленаррис, и не узнала, что ее бродяга муж на самом деле — лэйрд, или как там звучит это шотландское слово, обозначающее «феодал» или что-то в этом роде… И она никогда не возлежала с этим самым лэйрдом, и не позволяла ему прикасаться к себе, и уж тем паче не зачинала с ним ребенка, которого потеряла в доме добродушной женщины, чье имя сейчас не в состоянии вспомнить.

Все это было сном. Не чем иным, как сном.

Но отчего же тогда она чувствует себя такой бальной, лишенной и физических и духовных сил? Отчего она такая измученная?

Джемма попыталась сесть, и тут же почувствовала резкую боль в животе и теплую струйку крови, побежавшую у нее между ног. Рухнув обратно, она закрыла лицо руками.

О Боже! Все-таки это не сон… Значит, она не в старой спальне в доме у дяди Арчибальда? Так где же она тогда? Она нерешительно отняла ладони от лица. Через плотные занавеси едва пробивался дневной свет, и Джемма еле различала детали массивной мебели и очертания грубо выложенного камина, в котором дотлевали остатки торфа. Стало быть, она все еще в Шотландии. Насколько ей известно, все нормальные люди отапливают дома дровами. А раз она все еще в Шотландии, то это не что иное, как наследный замок Коннора.

Замок Коннора.

Кое-как она приподнялась и осмотрелась. На сей раз кровотечение не возобновилось, и она рискнула доковылять до окна, стараясь не свалиться от слабости. Ее качало как пьяную, а в голове было пусто и легко. Окно располагалось весьма высоко, и ей пришлось приставить стул, чтобы ухитриться выглянуть наружу. Толстые стекла помутнели от времени и были сплошь залиты дождем, но ей удалось разглядеть соседние башенки замка с покатыми крышами, а дальше, внизу, мощенный камнями внутренний двор, куда однажды Коннор привез ее на повозке.

Обессилев, она потащилась обратно в постель. Никто не удосужился сообщить ей правду о том, что Коннор — хозяин замка. По сути, ей вообще никто ничего не успел сказать, потому что сначала она вряд ли что-нибудь поняла бы, страдая от выкидыша, а после него и вовсе впала в бессознательное состояние. Она могла вспомнить лишь обрывки разговоров, задержавшиеся у нее в сознании в то время, когда она, больная, лежала в доме у той доброй фермерши, имя которой никак не может вспомнить.

— Ступай-ка ты в замок, — говорила эта женщина, по всей видимости, обращаясь к своему мужу, с которым они совещались, стоя над Джемминой постелью. — Беги бегом да разыщи лэйрда. Скажи, мол, женке его плохо.

— Так разве Макджоувэн женился? — не веря своим ушам, переспросил мужчина.

— Ну да. А нам велел держать язык за зубами.

— Вот как? — судя по тону, мужчину не очень-то удивила подобная новость. — И взаправду пора, а то все-то он в игры играет! Ай-яй-яй! А я как есть устал на поле, милая ты моя. Ну да что ж поделать — побегу, сделаю, как ты говоришь.

И позже:

— Миссис Сатклифф, моей жене необходим полный покой.

Это уже голос Коннора. Грубый и резкий, он так и сочился гневом.

— Вы должны позаботиться о том, чтобы ее ничто не беспокоило до тех пор, пока я не вернусь.

— Да, конечно, сэр.

— И удостоверьтесь, пожалуйста, в том, что все вещи моей жены с фермы старого Додсона перевезены в замок. Я уже предупредил обо всем Макнэйла, но хочу, чтобы и вы были в курсе. Для моей жены это очень важно.

— Я все поняла, сэр. И… мы ужасно сожалеем о том, что не оказались на месте, когда вы приехали сюда в первый раз, сэр. Мистер Макнэйл сказал, что ваш кузен поставил повсюду своих людей, в то время как мы…

— Все ясно, миссис Сатклифф. Можете ничего мне не объяснять. Я уже сам докопался до истины. А теперь будьте так любезны…

Больше Джемма ничего не помнила. Все смешалось под покровом тьмы и боли. Однако и этих обрывков разговоров было достаточно, чтобы уверить ее в том, что Коннор на самом деле является хозяином Гленарриса. Их вполне хватило и для того, чтобы в ее несчастной голове снова закопошилась целая масса вопросов. Если Коннор не потерял ясности рассудка — как она всерьез опасалась, — то с какой стати ему приспичило явиться в Англию в облике одного из своих крестьян, чтобы жениться на ней? И зачем он вообще женился, если теперь было ясно, что он достаточно богат и без ее приданого? Почему он так упорно продолжал лгать и притащил ее на полуразвалившуюся ферму, вместо того чтобы привезти сразу в замок?