Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая Страница 54

Вдруг Кларри осознала, что оба мужчины пристально смотрят на нее.

— Что случилось, Кларри? — спросил Герберт. — Вы хотите что-то сказать?

Кларри пришла в замешательство, разрываясь между желанием сообщить им об Уэсли и стремлением не вмешиваться. То обстоятельство, что Робсон является родственником Ландсдоунов, осложняло принятие решения. Как она может бросать обвинения в адрес родни Вэрити, ведь у нее нет никаких доказательств. Этим она поставила бы Герберта в крайне неловкое положение. Кларри проглотила ком в горле.

— Вам подать кофе сюда, сэр, или принести в кабинет?

Мистер Сток удивленно взглянул на нее. Он никогда не пил кофе после полудня.

— Не надо кофе, спасибо. Принесите нам кувшин воды.

Кивнув, Кларри вышла из комнаты, испытывая недовольство из-за того, что пришлось промолчать. Выходя, она слышала, что мужчины продолжили беседу о том, что у Мильнера недостаточно наличных денег, и Герберт предложил инвестировать средства в его компанию. Кларри решила довериться чутью и здравому смыслу Герберта, потому что в глубине души верила: «Чайная компания Тайнсайда» выживет при его мудром содействии.

Глава семнадцатая

— Об этом не может быть и речи, глупый мальчишка! — кричала Вэрити. — Где это слыхано, чтобы слуг приглашали на венчание?

— Но я их, скорее всего, не увижу, если они не придут, — огорченно произнес Уилл. — У меня всего один выходной день в школе, я должен буду вернуться на четырехчасовом поезде.

Вэрити было безразлично, будет ли Уилл присутствовать на ее свадьбе.

— Ты бы лучше думал о том, как бы увидеть наше с Берти венчание, — ответила она надменно, — а не сплетничать с никчемными сестрами Белхэйвен.

Кларри подслушала эту перебранку незадолго до того, как Уилл отправился в школу в первый раз. Она паковала его новый кожаный чемодан в его комнате, и преданность мальчика тронула ее. Когда он с удрученным видом вошел в комнату, она сдержанно обняла его.

— Мы с Олив придем в кафедральный собор, — пообещала Кларри. — Этого мисс Ландсдоун нам запретить не может.

— Но вас не будет на приеме, — вздохнул Уилл. — Там не будет никого, с кем можно было бы поговорить, одни скучные взрослые.

— Думаю, среди двух сотен приглашенных ты найдешь с кем поболтать, правда? — возразила Кларри, улыбнувшись. — К тому времени ты уже сможешь рассказать Клайву о своей новой школе.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Уилл.

На следующий день он уехал. В своей новой форме он казался маленьким и испуганным. Когда они остались вдвоем в его комнате, Уилл обнял Кларри и, уткнувшись в ее передник, заплакал. Она крепко прижала его к себе и стояла так, пока сама боролась с подступившими слезами, а потом нежно отстранила мальчика.

— Увидимся в день свадьбы, — напомнила она ему. — А там не за горами и Рождество.

После отъезда Уилла дом, казалось, опустел. Не было слышно его топота на лестнице и напевов в коридоре. Кларри по привычке поглядывала на кухонную дверь, ожидая, что вот он ворвется и сметет все съестное со стола, но потом вспоминала, что до встречи с ним ждать еще несколько месяцев. Олив скучала по Уиллу не меньше. Теплые сентябрьские вечера она проводила, играя на скрипке у открытого окна в его спальне, делая вид, что проветривает комнату.

— Бедный мальчик, — говорила Долли. — Услали, как будто он в чем-то провинился. Странные обычаи у этих господ.

Поздно вечером, когда Кларри запирала двери и шла к себе в спальню, она слышала, как Герберт ходит туда-сюда в своем кабинете, не находя покоя. Иногда свет в кабинете горел даже тогда, когда она спускалась вниз ранним утром. Девушка не сомневалась, что Герберт скучает по своему младшему сыну больше, чем хотел показать, и чтобы пережить эту новую разлуку, с головой ушел в работу. В ней заключался смысл его жизни, и Кларри радовалась тому, что он снова приступил к делам, а не увяз в отчаянии и тоске. Обрамленное коротко остриженными волосами, с порезами на щеках от неосторожного бритья, его осунувшееся лицо носило печать отстраненности. Но время от времени его бледные губы оживляла улыбка, и Герберт снова становился привлекательным. Это давало Кларри надежду на то, что со временем он обретет душевный покой.

Между тем приближался день свадьбы, и всех радовала возможность заняться приготовлениями. Однажды утром Герберт вызвал Кларри в свой кабинет.

— Я полагаю, вы с интересом ожидаете появления новой хозяйки в доме, — сказал он, настороженно глядя на нее. — Здесь станет веселее, я уверен в этом. Берти и Вэрити любят развлечения гораздо больше, чем я.

— Да, сэр, — кивнула Кларри, размышляя, к чему он клонит.

Греберт откашлялся.

— Вэрити высказала предположение о том, что вы, скорее всего, не сможете управиться со всем новым хозяйством и вам понадобится помощь. Боюсь, я был слишком эгоцентричным и не подумал об этом раньше.

— Я полностью довольна своей работой, сэр, — тут же ответила Кларри. — И я не сомневаюсь, что с помощью Олив вполне справлюсь с новыми обязанностями.

— Ладно, — сказал Герберт и, опустив взгляд, стал перекладывать бумаги на столе. — И тем не менее Вэрити выросла в окружении большого штата прислуги и привыкла к тому, что у нее есть собственная горничная. Эта дама приедет вместе с ней. Гм… Это значит, что вам с Олив придется делить одну спальню. Вызовет ли это какие-либо затруднения?

Кларри ощутила беспокойство, но удивления у нее это сообщение не вызвало. Она уже была готова к тому, что Вэрити захочет расширить штат прислуги. Неудивительно, что она желает иметь под рукой проверенную горничную.

— Совершенно никаких, сэр, — уверила девушка Герберта.

— Хорошо, — сказал он, явно испытывая облегчение. — Я предоставляю вам уладить все детали с горничной Вэрити.

За два дня до венчания большой фургон доставил четыре вместительных сундука с приданым Вэрити и ее камеристку по имени Лаванда, которая должна была разложить вещи в богато отделанных покоях.

Лаванда, дородная дама с заколотыми на затылке вьющимися волосами и большой родинкой на щеке, была нанята Ландсдоунами няней, когда Вэрити была еще младенцем.

— На самом деле меня зовут Мэри, — сообщила камеристка Кларри, когда та помогала ей развешивать платья в ореховом гардеробе. — Но мисс Вэрити захотела называть меня Лавандой, потому что это ее любимое растение в саду.

Женщина самодовольно взглянула на Кларри, как будто подобная честь должна вызывать зависть у остальных.

— Вэрити всегда была очень милой девочкой. Моя маленькая конфетка — так я ее называла. Я сказала ей, что она разобьет мое старое сердце, если надумает уехать без меня. Так что вам нет необходимости заботиться о личных нуждах мисс Вэрити. Я буду следить за стиркой ее вещей и приготовлением пищи для нее.