Сара Маклейн - Распутник Страница 54

Она права. Он использовал ее. Относился к ней куда хуже, чем она заслуживает. А она защищала себя с достоинством и гордостью. Потрясающе.

И даже тогда, когда он пытался отпустить ее, оттолкнуть от себя, он знал, что хочет ее. Борн не пытался одурачить себя, убедить, что это желание только что возникло. Он хотел ее в Суррее, когда она стояла в темноте, имея при себе для защиты один только фонарь. Но сейчас... желание сделалось более серьезным. Более примитивным. Более опасным. Сейчас он хотел ее — свою сильную, умную, добросердечную жену, которая с каждым днем становилась все соблазнительнее, изменяясь и расцветая в новую личность, совершенно отличающуюся от той девочки, какую он встретил темной суррейской ночью.

И сейчас он был женат на ней, буквально обязан по закону Божьему и человеческому взять ее. Уложить в постель, поклоняться ей. Прикасаться к ней любым греховным способом, какой только мог вообразить.

Сделать ее своей.

А она не хочет иметь с ним ничего общего.

Он стиснул левый кулак, наслаждаясь жгучей болью под полосками ткани — ощущение только что прошедшего боя, обещание следующего, — и опустил носовой платок. Кровь из носа перестала течь.

Если бы она не решила оттолкнуть его сегодня, это бы все равно непременно служилось, но, возможно, слишком поздно, когда он уже не смог бы ее отпустить.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь за ней последил.

Чейз поднял глаза.

— Зачем?

— Оллес просил ее бежать с ним, когда я измараю его в грязи.

Его партнеры переглянулись, и Темпл сказал:

— И ты хочешь заплатить кому-нибудь, чтобы этого не произошло?

Он хочет верить, что этого и так никогда не произойдет. Что она выберет его.

Что она будет бороться за него так же, как борется за Томми.

Всплыло непрошеное, давно похороненное воспоминание — маленькая Пенелопа, широко раскинув руки, играет в саду в жмурки. Дети рассыпались в разные стороны, окликают ее, а она, пошатываясь, мечется то туда, то сюда и хохочет над глупой игрой. Они с Томми подкрались к ней и хором прошептали ее имя. Она резко повернулась к нему и легко его поймала, провела руками по щекам, улыбаясь широко и радостно. «Майкл, — негромко сказала она, — я тебя поймала!»

Он провел руками по лицу, уставившись на ступни, засыпанные опилками.

— Думаю, это лучше всего.

Первым ответил Чейз:

— Не думаю, что пустить за леди слежку — лучший способ вызвать к себе любовь, Борн.

Темпл ухмыльнулся и сказал:

— Почему бы не оставить ринг и не пойти к ней? Скажи ей то, что она хочет услышать, уложи девицу в постель и напомни, почему ты лучше Оллеса во всех имеющих значениях смыслах. — Он несколько раз качнул бедрами взад-вперед на канатах, грязно изображая половой акт. — Совсем другое сражение, но куда более приятное.

Борн нахмурился, потряс руками, покачался на уставших ногах.

Темпл провел черту в насыпанных на пол опилках, звук эхом отдался в темном, похожем на пещеру помещении.

— Подойди к черте, старик. Дай-ка я задам тебе трепку, которую ты давно заслуживаешь. Мы отправим тебя домой, к твоей маркизе, отчаянно нуждающимся в ее заботе и уходе.

Борн направился к центру ринга, не обращая внимания ни на слова партнера, ни на неприятное чувство, возникшее в сердце при мысли, что его маркиза больше не хочет заботиться или тревожиться о нем.

После еще одного раунда Борн сошел с ринга, почти ничего не видя одним глазом. Темпл остался, раскинувшись на канатах и глядя, как Борн берет кусок сырого мяса из ящика со льдом, стоящего у ног Бруно, садится рядом с Чейзом и прижимает мясо к распухшему глазу.

Прошло несколько минут, прежде чем Чейз нарушил молчание:

— Почему она уехала без тебя?

Борн шумно выдохнул.

— Она на меня страшно разозлилась.

— Это бывает, — бросил Темпл, разматывая полоски ткани, которые намотал себе на костяшки до боя.

— Что ты натворил? — спросил Чейз.

У нее была сотня причин прийти в бешенство. Но значение имела только одна, и осознание этого пришло мгновенно и четко, как удар массивного кулака Темпла.

— Я скотина. В чем я преуспел? Только в грехах и пороках. А она — прямая противоположность всему этому. Она хочет большего. Она хочет... — Он замолчал.

Любви.

Того единственного, что он не в состоянии ей купить. Того единственного, что он не может ей дать, не может так рисковать.

Чейз зашуршал бумагами.

— А отсюда боязнь Оллеса.

Борн застыл.

— Никакая не боязнь.

— Конечно, нет, — отозвался Чейз голосом, полным насмешки. — Слежка за леди, Борн, — это не ответ. Решение в том, чтобы дать ей то, чего она хочет. Стать мужем, которого она заслуживает.

— Для жизни, какую она хочет, Оллес ей не нужен. Я все дам ей сам. Все, что она захочет.

— Все? — уточнил Чейз. Майкл не ответил. — Значит, дело больше не в земле и не в мести, так? Леди тебе небезразлична.

Этого не должно быть. Он потерял все, что когда-то любил. Погубил все хорошее, к чему прикасался. Его привязанность к ней — предвестник грядущего несчастья. Но вряд ли в Британии есть хоть один мужчина, который может провести с его женой день и не заинтересоваться ею.

— Ну, по крайней мере он ее хочет, — вмешался Темпл. — И винить его за это не приходится. Ее отвага сегодня ночью и святого бы ввела в искушение.

— Ввела святого в искушение, — отозвался Чейз. — Кросс повез ее домой.

Майкл закипел от бешенства.

— Кросс к ней не притронется!

— Разумеется. Но не потому, что она не искушает, а потому что он Кросс, — сказал Чейз.

— А если бы он не был Кроссом, — добавил Темпл, — он бы ее не тронул, потому что она твоя.

Воцарилась долгая тишина. Разумеется, это не так. Они не правы. Если бы он ею владел, он бы не боялся идти домой, к ней. Если бы он ею владел, он не сидел бы здесь, воняя потом и сырым мясом. Если бы он ею владел, она бы от него не ушла.

Наконец он произнес:

— Я на ней женат. Это не одно и то же.

— Ну, мне кажется, для начала это уже неплохо. — Чейз встал, взял свои бумаги и добавил: — Она твоя, купленная и оплаченная. И раз уж вы оказались связаны друг с другом — да поможет ей Бог! — может, тебе уже пора что-то сделать, чтобы ваш брак не закончился так же ужасно, как начался.

Мысль... возможность того, что в один прекрасный день он, может быть, станет ей небезразличен... явилась искушением более сильным, чем карты, сильнее рулетки.

Искушением стать тем мужем, какого она заслуживает.

«Дорогой М.!

Ее светлость герцогиня Лейтон. Кажется, избытка молодых и готовых к супружеству герцогов не потребовалось, хватило и одного. Герцог Лейтон выразил желание ухаживать за мной, отец согласился, а мама просто вне себя от счастья.