Сара Ларк - Лазурные берега Страница 54

Встревоженная Деирдре осталась дома. Весь вечер она не знала, что ей делать, не могла сосредоточиться ни на чтении, ни на рукоделье, пока не услышала, как Виктор наконец закрывает за собой дверь дома на ключ. Молодая женщина заранее приказала открыть бутылку вина, однако когда Виктор, бледный, как мертвец, с трудом владея собой, вошел в комнату, он тут же устремился к встроенному в стену шкафу, в котором хранились более крепкие спиртные напитки.

— Что случилось? — испуганно спросила Деирдре.

Она уже привела себя в порядок, надела пеньюар и распустила волосы. Однако ее мужу было явно не до нее. Он ответил ей только после того, как влил в себя первый стакан рома из сахарного тростника.

— Это было ужасно, — тихо сказал Виктор и уселся в кресло, держа в руке стакан, вновь наполненный ромом. — Они пытали ее. Сначала она ничего не хотела говорить, но затем в конце концов… Там любой бы заговорил. Только не заставляй меня рассказывать подробности…

— Она сказала правду?

Деирдре была дочерью адвоката, а Дуг придерживался мнения, что признания, полученные под пытками, недорого стоили.

Виктор кивнул.

— Я думаю, да, — ответил он. — В таких условиях никто не лжет. Да и до этого Ассам не отрицала, что совершила убийство. Напротив, она, казалось, гордилась своим поступком. Однако жандармам этого было недостаточно. Они хотели знать, кто за ней стоял…

— Неужели ею кто-то руководил?

Деирдре удивилась. В колониях время от времени случалось, что какой-нибудь раб, доведенный до отчаяния, убивал хозяина или надсмотрщика. Но чтобы за убийством крылся заговор или готовилось восстание, Деирдре еще не слышала.

— Жандармы, очевидно, тоже задавали себе этот вопрос, — сказал Виктор. Он успокоился и больше не тянулся за ромом, а взял бокал вина, который подала ему Деирдре. — Рабыня из Африки — а девочка, очевидно, прибыла сюда на одном из последних кораблей, — не могла за такое короткое время изучить местные ядовитые растения, чтобы самостоятельно приготовить яд. Это было бы очень трудно. Даже я, будучи врачом, не смог бы этого сделать, и до сих пор у меня нет никаких идей по поводу того, какой именно яд был применен. Значит, она получила отраву от кого-то другого.

— От одного из пакотильеров? — предположила Деирдре. Она постепенно начинала понимать, почему Жак Дюфрен не хотел допускать на свою плантацию бродячих торговцев.

— Возможно, — ответил Виктор. — К тому же стала известна еще одна деталь — это не первый случай смертельного отравления такого рода. В окрестностях Порт-о-Пренса таким образом уже погибла одна семья, и еще одна семья возле Мирбале. Судя по всему, у них были такие же симптомы, по крайней мере, отравление протекало так же. Этим людям добавили яд в еду домашние рабы. И поэтому понятно, что жандармы воспользовались очень… жестокими методами, чтобы выбить информацию из девочки. Даже когда я… — Он не закончил фразу и влил в себя вино так же быстро, как и ром.

Деирдре наполнила еще один бокал.

— И что же сказала Ассам? — с любопытством спросила она.

Виктор потер лоб:

— Что это — великое дело. А под конец крикнула нам это прямо в лицо. Что наступает конец господству белых людей. Вот как она сказала. Она является лишь первой, одной из многих рабов, которые еще будут наносить удары. Франсуа Макандаль собирает целую армию, и в конце концов к ней присоединятся все рабы на Эспаньоле. Они победят, сказала эта девочка. Они победят…

Виктор закрыл лицо руками.

— Завтра утром на рыночной площади ее казнят, — закончил он свой рассказ. — Жители обязаны будут привести туда своих рабов. Казнь должна стать для них уроком. Однако мы оставим наших рабов дома, по крайней мере, Нафию. Если надо, я дам ей и другим слугам справку о том, что у них заразное заболевание. Этого… этого они видеть не должны.

Деирдре кивнула и провела рукой по волосам. Строго говоря, Нафия, Амали и Ленни уже не были рабами. Она осуществила свои намерения, и грамоты о даровании свободы лежали у нотариуса, который должен был их заверить.

— А кто такой Франсуа Макандаль? — спросила Деирдре.

Глава 6

— Это тот самый мерзавец, который сбежал от де Маки.

Жак Дюфрен навел справки о том, кто дал задание Ассам. Теперь он сообщал о результатах. Деирдре настояла на том, чтобы уехать из города, и таким образом они с Виктором провели следующие выходные на плантации. Виктор все еще был потрясен, и на рыночной площади, должно быть, еще дымились остатки костра, на котором сожгли рабыню Ассам. Молодой врач сопроводил ее в последний путь и постарался сделать так, чтобы она больше ничего не чувствовала, ведь после пыток она была скорее мертвой, чем живой.

Вся эта история очень расстроила Виктора. В семье молодых Дюфренов царила гнетущая атмосфера. Когда происходила казнь, Амали, Нафия и повариха остались дома в соответствии с полученными указаниями, но Ленни все же не смог удержаться от того, чтобы не понаблюдать за «представлением». Теперь у него был испуганный вид, но он был также исполнен ненависти. Амали все время говорила с ним, чтобы его успокоить. В конце концов, не все белые люди на Эспаньоле сжигали своих рабов, и к тому же для него самого и его семьи не существовало никакой опасности. Молодая негритянка заметила, что Ленни все еще не понял значения вольных грамот.

В любом случае Деирдре сочла необходимым подождать, пока в доме и в городе все не успокоятся. Она уговорила Виктора взять выходной в пятницу после обеда и уехать в Новый Бриссак. Взволнованную маленькую Нафию она взяла с собой в качестве личной служанки. Девочка сияла от гордости. Квартира Амали и Ленни осталась на два дня и две ночи в их полном распоряжении. Это должно было настроить Ленни на другие мысли.

Виктор, однако, не мог успокоиться. На плантации единственной темой для разговора был Франсуа Макандаль и его планы.

— Ленорман де Маки когда-то купил этого парня, — рассказал Жак Дюфрен сразу же после ужина вечером в пятницу. — Де Маки принадлежала одна из самых больших плантаций на Эспаньоле, и находилась она в двадцати милях от Кап-Франсе. Он купил Макандаля на рынке, практически прямо с корабля. Тогда Франсуа был еще ребенком, ему было около двенадцати лет. Макандаль должен был выжимать сок из сахарного тростника… и каким-то образом попал под пресс. Ну, во всяком случае, он потерял руку…

— Двенадцатилетний мальчик?! — возмущенно воскликнула Деирдре. — Но он же еще не мог работать на прессе!

— Может быть, тогда он был старше, — перебил ее Жак, явно рассерженный ее замечанием. — Но это к делу не относится. Как бы там ни было, после этого его сделали пастухом крупного рогатого скота…