Барбара Картленд - Сладкая месть Страница 54

Вечно погруженная в собственные мысли, что она видит вокруг? Вот и юная девушка, которую ей поручено опекать, брошена, можно сказать, на произвол судьбы. А ведь наверняка что-то случилось! Плач за стеной возобновился с новой силой.

Маргарет решительно направилась к двери и вошла в комнату Джин, не постучавшись. В комнате было темно, но света из окна вполне хватило, чтобы Маргарет разглядела, что девушка лежит на кровати, зарывшись лицом в подушку.

— Что случилось, милая? — спросила она, подойдя ближе.

Джин приподнялась. Она все еще была в своем вечернем платье. Зеленый шифон разметался по кровати.

— Что случилось, девочка? — повторила Маргарет. — Я могу помочь тебе?

— О, простите меня! — всхлипнула Джин. — Я разбудила вас… мне очень жаль. Но я… я так несчастна!

— Вижу! А что стряслось?

— Я… я такое натворила… ужасное! — прошептала Джин в полном отчаянии.

Глава одиннадцатая

Маргарет Мелтон включила ночник. Пока Джин, отвернувшись к стене, вытирала слезы и приводила себя в порядок, она плотно прикрыла дверь.

— Вот сейчас мы можем спокойно поговорить, — сказала она ласково.

Джин сделала попытку встать с кровати, но Маргарет остановила ее:

— Лежи, дорогая! Только накройся пледом, а не то, не дай бог, простудишься.

Джин послушно набросила на себя плед, разгладила рукой складки на платье, словно спохватившись, что может измять его, и тяжело вздохнула.

— Нет, я так не могу! — воскликнула она с чувством. — Это вы должны лежать, а я — сидеть рядом, так было бы правильно.

— Не волнуйся! Я удобно устроюсь здесь, — ответила Маргарет, пододвигая к кровати кресло.

Джин поднесла руки к глазам, вытирая последние слезинки, и отбросила со лба прядь волос.

— Мне очень неловко, что я побеспокоила вас… Я думала, что меня никто не слышит.

— Не переживай! Обычно я в это время еще не сплю. Так что никакого беспокойства ты мне не доставила. А что же до того, что правильно, а что неправильно, то скажу так. Неправильно — это когда молодая и красивая девушка чувствует себя несчастной.

Джин попыталась улыбнуться:

— Вы очень добры ко мне, миссис Мелтон.

— Боюсь, что нет. Из меня, как видишь, и компаньонка-то никудышная. Не вижу даже того, что творится под носом.

— Я вас очень хорошо понимаю!

— В самом деле? А я иногда задаюсь вопросом, есть ли на свете хоть один человек, который может понять меня. Впрочем, все ко мне очень добры и предупредительны. А сын и вовсе старается предугадать малейшее желание.

Тихий стон вырвался из груди Джин. Маргарет наклонилась к девушке и взяла ее за руку.

— Скажи, дитя мое, это из-за Толли ты так расстроилась?

Джин кивнула.

— Но я сама виновата! — поспешно сказала она, словно пытаясь защитить Толли. — Я решила проявить самостоятельность, не посоветовавшись с ним. Конечно, это было глупо! Сейчас я и сама это вижу. Но он так на меня разозлился.

А я… я не могу, когда он злится.

— Расскажи-ка мне все с самого начала!

Джин с сомнением покачала головой:

— Не могу! Это не мой секрет! Я ведь дала слово Толли! — Она снова всхлипнула. — Впрочем, какое это теперь имеет значение! Я такое устроила! — Джин замолчала, отчаянно борясь с новым приступом слез. После некоторой паузы она неуверенно сказала: — Пожалуй, я могу вам рассказать, но, не сердитесь на меня, только при одном условии…

— Я понимаю и вовсе не сержусь, — прервала ее Маргарет. — И потом, если ты мне ничего не скажешь, я пойду к Толли. Он-то уж расскажет! У него нет от меня секретов и никогда не было, даже в детстве. Но мне бы хотелось все же сначала выслушать тебя. Да и случай удобный представился, не правда ли?

Маргарет опустила руку в карман халата и извлекла оттуда портсигар.

— Если не возражаешь, я закурю, ладно? Впереди у нас целая ночь, а потому не торопись и не волнуйся.

Голос Маргарет подействовал на Джин успокаивающе, и она отмела в сторону последние сомнения. Этой женщине можно доверять! Недаром ей еще при первой встрече захотелось открыть матери Толли свою душу.

Поначалу она говорила сбивчиво, то и дело замолкала, подбирая нужные слова, чтобы рассказать о том, как она познакомилась с Толли, как он уговорил ее согласиться и помочь ему в осуществлении его плана, как она поддалась на эти уговоры, потому что и сама оказалась в схожей ситуации — ее ведь тоже бросили.

— Ты любишь этого парня? — осторожно поинтересовалась миссис Мелтон, когда Джин рассказала ей об Ангусе.

— Наверное, я его любила, — задумчиво проронила Джин. — Я имею в виду тогда, когда была дома. А теперь… Вы не поверите, но за последнюю неделю со мной столько всего произошло, что я стала совершенно другим человеком. Я не только повзрослела, но и приобрела бесценный опыт общения и сейчас могу вернее судить о людях. Да и о самой себе тоже! Я раньше и мужчин-то практически не видела, росла такой наивной простушкой, самой настоящей дурочкой! Ухаживания Ангуса мне были приятны, это правда. Наверное, мне был приятен не столько сам Ангус, сколько то, что я кому-то нравлюсь. Оказывается, меня даже можно любить. Ведь в доме тети я постоянно слышала одни упреки. Она тяготилась мной и по всякому поводу и без повода устраивала скандалы. А тут меня словно выпустили из подземелья и я впервые увидела солнце. И в моей жизни появился мужчина, который счел меня хорошенькой. Ну не чудо ли это? Ведь столько лет мне твердили, что я уродина, гадкая девчонка и что от меня всегда одни только неприятности.

— А почему тетя говорила тебе все эти ужасные вещи? — полюбопытствовала миссис Мелтон и, заметив, как сконфузилась Джин, поспешила добавить: — Впрочем, об этом мы еще успеем поговорить как-нибудь в другой раз. А пока продолжай свой рассказ.

Джин рассказала миссис Мелтон о том, как Толли повез ее к Мишелю Сорелю, как там колдовали над ее прической и лицом. Именно в доме мод Мишеля Сореля она поняла, что красива.

— Все было так удивительно, как в сказке! Я и поверить не могла, глядя на свое отражение, что это я. А потом мы приехали к вам в Грейстоунз. Вы и представить себе не можете, миссис Мелтон, что я почувствовала, оказавшись в вашем доме! Я никогда не жила среди такой роскоши и красоты. А у вас! Спать на роскошной кровати, горничная прислуживает тебе, понимать, что тебя впустили в мир, о существовании которого ты и подумать не могла даже в самых смелых мечтах.

— Пожалуй, мне и вправду трудно понять твои восторги, — улыбнулась Маргарет. — Лично для меня это всего лишь антураж, не имеющий большого значения. Не все ли равно, где жить, если ты счастлив? А когда был жив твой отец, у вас был счастливый дом?