Джудит Айвори - Чудовище Страница 54

– О да. – Луиза подняла на него взгляд. И помимо воли задала ему непонятно откуда взявшийся вопрос: – А у вас есть собственные виноградники?

– Да. Неподалеку от Реймса. Впрочем, я не очень люблю шампанское собственного производства. Оно неплохого качества, но не высшего. – Шарль помолчал и спросил: – А тебе нравится шампанское?

– Да.

Он отклонился назад и, дотянувшись до звонка с внутренней стороны балконной двери, дернул за шнурок. Когда вошла служанка, он приказал:

– Марианна, спустись в погреб и принеси нам бутылку «Вдовы», но не очень терпкой. Да, и еще пару чистых бокалов. – Очевидно, «Вдове» он отдавал предпочтение перед собственными сортами.

Принесли шампанское. Князь приказал принести еще фруктов и сыра, затем открыл бутылку. Из горлышка потянулась струйка дыма. Он разлил вино по бокалам. Сухое шампанское, несмотря на свое название, оказалось сладковатым и прекрасно сочеталось с десертом. Запах его был знаком Луизе – запах шампанского, которое она пила в темноте со своим, пашой, но с фруктовым оттенком. Холодное, вкусное, оно все же немного отличалось от того, что ей доводилось пробовать. Луиза задумчиво провела пальцем по изгибу бутылки.

Они с князем еще немного поболтали на разные темы. В середине беседы он встал и, опершись о балконную решетку, взглянул на ночное небо, усыпанное звездами. Луна сияла. Князь обернулся к Луизе, продолжая о чем-то говорить.

По правде говоря, Луиза почти не слушала его, погруженная в свои мысли.

Очнувшись, она вдруг увидела, что он стоит рядом. Развернув к себе ее кресло, Шарль взял ее за руку и потянул к себе.

В истинном смысле его намерений не было никакого сомнения. Когда Луиза отказалась встать, он наклонился над ней, опершись одной рукой о поверхность стола, а другой – о спинку ее кресла. Все случилось так быстро, что она даже не успела рассердиться или приготовиться к обороне. Шарль произнес:

– Не свались с кресла. Я собираюсь тебя поцеловать.

Его лицо приблизилось к ее лицу.

Луиза проворно просунула пальцы между их губами, заслоняясь от него.

Она смотрела ему в глаза – один тусклый, как мрамор, а второй – живой, сверкающий, как ночное небо. По коже ее поползли мурашки. Она невольно перевела взгляд на его подбородок, резко очерченные губы.

Луиза знала, что он наблюдает за ней. Он слегка отстранился от жены и склонил голову к плечу, в свою очередь, рассматривая ее.

– Всего один поцелуй, – сказал он. – Могу я поцеловать свою собственную жену? Это ведь не значит, что я сейчас же повалю тебя на пол и залезу к тебе под юбку.

Его заявление несколько успокоило ее – князь д'Аркур, по-видимому, не собирался прибегать к насилию. Но Луизе не нравилось направление его мыслей. И потом, ее оскорбило его поведение – они ведь уже обо всем договорились.

Он снова склонился к ней, и она отстранилась от него, коснувшись затылком ветвей пальмы. Отцепив запутавшиеся в листьях пряди волос, она наконец выразила словами свой отказ:

– Прошу вас, перестаньте. – Тут Луизе снова вспомнился ее паша, и она процитировала его фразу, которая как нельзя более подходила к данной ситуации: – «Не стоит целоваться с женщиной, пока она сама не захочет этого и ее сердце не затрепещет, как пойманная лань, из страха, что вы ее не поцелуете».

Шарль отпрянул от нее, вероятно, приняв эти слова за насмешку.

Затем он резко выпрямился, толкнув боком стол. Стоявшие на нем тарелки, приборы и бокалы зазвенели. Десертная ложечка утонула в вазе с вишней в коньяке. И тут уравновешенный и любезный господин, за которого Луиза вышла замуж, ухватился рукой за край стола и одним движением опрокинул его в припадке безумной ярости.

Все полетело на пол. Круглые вишенки плавали в луже сиропа, вазочки разбились вдребезги. Серебряные приборы со звоном ударились о фарфор. Осколки стекла и розы попадали в сыр. Луиза едва успела отскочить в сторону, в спешке опрокинув кресло. Увидев это, ее муж пришел в совершенное бешенство.

Как он разбушевался! Одним ударом он повалил стойку с шампанским. Терраса наполнилась шумом и звоном разбитого стекла. Он ухватил пальму в горшке за ветки и дернул их изо всей силы. Пальма закачалась, не поддаваясь, и тогда он дернул ее снова. Дерево упало с глухим стуком, засыпав пол землей из кадки, превратившись в груду листьев и корней.

Луизе никогда не приходилось видеть ничего подобного – такого всесокрушающего гнева, как у капризного двухлетнего ребенка. Дав волю своей ярости, он обернулся к ней, тяжело дыша, и вперил в нее единственный глаз. Его лицо исказила мучительная гримаса. Напоследок Шарль пнул ногой ни в чем не повинную бутылку с шампанским, и та покатилась через балконную арку в столовую. После чего разъяренный князь похромал мимо устроенного им безобразия в дом.

Луиза с трудом перевела дух. С минуту она стояла неподвижно, как вкопанная, с раскрытым ртом. Она тщетно пыталась понять, что могло заставить здравомыслящего человека совершить подобный поступок. В голове ее вертелась одна мысль: «Это всего лишь поцелуй». Ведь они же едва знакомы друг с другом, а не влюблены. Интересно, ее родители имели представление о характере князя? Может, он буйнопомешанный? Может быть, она совершила непоправимую ошибку, согласившись жить с ним под одной крышей?

Луиза взглянула на порог балконной двери. Виноград и вишни, сыр и вино – все это рассыпалось и разлилось по его (то есть их) персидскому ковру. Луиза покачала головой. Непостижимо! Зачем он это сделал? На ее платье темнело пятно от ликера или уксуса с медом – она не могла сказать точно. От нее пахнет, как от винного погреба.

«Этого еще не хватало», – подумала она. Приподняв мокрые юбки и осторожно ступая между раздавленными фруктами и осколками, Луиза направилась в комнату. Она сама найдет себе кушетку и как-нибудь устроится на ночлег.

Но она никак не ожидала, что вскоре ей снова придется иметь дело с Шарлем д'Аркуром. Пройдя через столовую, она обнаружила его в гостиной. Он стоял там, тяжело опираясь обеими руками о каминную полку. Услышав ее шаги, он сразу же обернулся, и вот она снова была один на один с безумцем.

– Мне очень жаль, – сказал он. На французском это опять прозвучало как «мне очень-очень грустно», только на этот раз ему действительно было грустно: он чувствовал себя несчастным, опустошенным, потерянным и безутешным.

Глядя на мужа, Луиза невольно прониклась к нему сочувствием. Такая нечеловеческая сила и одновременно такая ранимость.

Он провел рукой по волосам и закрыл глаза.

– Я могу быть более терпеливым, – сказал он ей.

– Видит Бог, вы были достаточно терпеливы, – пробормотала Луиза.