Джо Гудмэн - Безумный экстаз Страница 54

— Вижу, какой она может быть, — ответил он и отправился помочь Джози и Китти.

Этан растапливал печку, когда услышал в коридоре шаги.

— Положите ее на кровать, — распорядился он, прикрывая дверцу печки. Встав и обернувшись, Этан увидел, что Мишель в комнату принесли не Китти и Джози, а Хьюстон. — А, это ты.

— Да, я.

— Положи ее на кровать. Дальше я справлюсь сам. Черные глаза Хьюстона холодно и пристально уставились на Этана.

— Ты не слишком хорошо присматривал за ней, с тех пор как она появилась здесь.

— Странно слышать от тебя такой упрек. Ты с самого начала не скрывал, что предпочел бы видеть ее мертвой.

— До тех пор, пока не познакомился с ней поближе. — Хьюстон положил Мишель на кровать, на отвернутое одеяло. Мишель сразу повернулась на бок и обхватила руками подушку, а Хьюстон прикрыл ее одеялом. — Тебе следовало быть к ней внимательнее, Этан. Через месяц она будет моей.

— Я видел, как сегодня утром ты поцеловал ее.

— Значит, ты видел и то, как она меня оттолкнула. — Хьюстон отошел от кровати. — Но так не может продол жаться всегда. Она еще не знает, на что я способен. — Хьюстон расплылся в улыбке. — Пожалуй, она заинтересовалась мною.

— Не сомневаюсь. Хьюстон шагнул к двери.

— Так ты будешь бороться за нее? — спросил он на пороге.

— Посмотрим. Все зависит от того, захочет ли этого Мишель.

Размышляя над этими словами, Хьюстон молча вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Этан с раздражением взглянул в сторону Мишель и запер дверь изнутри.

— Какого черта тебе не сиделось в Нью-Йорке? Почему бы тебе не рожать детей, вместо того чтобы вертеться здесь?

Этан не ждал ответа и не получил его. Вынув патроны из револьвера, он повесил кобуру на гвоздь у двери и разделся, готовясь лечь спать. Он вытащил из шкафа свежие простыни и одеяла и расстелил их на полу — там, где провел много ночей подряд, кроме последней, — и сбросил с кровати подушку.

Лишь в одном он отклонился от уже привычного порядка вещей. Просунув руку под спину Мишель, а вторую — под ее колени, он поднял ее с кровати и положил на пол.

Мишель не пошевелилась. Этан укрыл ее, подоткнув одеяло вокруг нее.

— Я говорил, что не собираюсь больше уступать свою постель, — прошептал он.

Этан потушил лампы и улегся в постель, еще теплую от тела Мишель. Ее запах наполнил его ноздри. В ту ночь Этану казалось, что еще никогда сон так долго не шел к нему.

Проснувшись, Мишель на минуту растерялась, но как только поняла, где находится и кто спит над ней, наслаждаясь теплом одеяла и мягкостью матраса, издала еле слышное насмешливое восклицание. Она перевернулась на бок, затем на спину и на другой бок. Она пыталась уснуть, лежа на животе и подсунув руки под подушку, затем вытянув их по бокам. Ничто не помогало. Более того, каждое движение отдавалось резкой, словно зубной, болью в голове. Мишель могла поклясться: она слышала, как кровь пульсирует у нее в венах, приливая к голове и снова убегая к наполненным свинцом ногам. Голова то казалась непривычно-легкой, то страшная тяжесть мешала повернуть ее. Мигая, Мишель испытывала режущую боль в глазах.

Ей было не столько трудно, сколько мучительно вспоминать, чем она занималась вчера в зале. Воспоминания о собственных дерзких выходках сначала за столом, во время игры в покер, затем на сцене, во время чувственного и соблазнительного танца, вызвали у Мишель стыдливую гримасу. Помолившись, чтобы все эти кошмарные видения оказались только сном, она сунула ладонь за вырез платья. Ужасные подозрения Мишель подтвердились — она обнаружила папиросу.

— О Боже! — тихо простонала она, и шепот отдался в ее голове такой жгучей болью, словно она визжала. Мишель сунула папиросу под кровать, с глаз долой.

Она осторожно села, зажав голову ладонями, вцепилась в край, затем в ножку кровати и осторожно поднялась на колени. Когда барабанная дробь в голове немного утихла, Мишель медленно встала, сопровождая каждое движение невольно вырывающимся стоном.

— Похоже, ты помираешь, — устало заметил Этан. Он повернулся на бок, наблюдая, как Мишель мелкими шажками передвигается к комоду.

— Так и есть, — простонала Мишель. — Только не вопи, ради Бога, ты сведешь меня с ума.

— Я говорю шепотом.

— Тогда шепчи потише. — Мишель тяжело привалилась к комоду и закрыла глаза. — Я же не пью. Просто не могу пить. Тогда почему это случилось?

Слова прозвучали с таким отчаянием, что Этан не смог оставить их без ответа и привстал, желая помочь ей.

— Потому, что ты вела себя дерзко и упрямо, словно у тебя булыжники вместо мозгов.

— Это единственно возможное объяснение. — Мишель положила руки на комод и уронила на них голову. — Только не надо бежать ко мне на помощь. Справлюсь сама.

Этан был по-прежнему зол на нее, но обнаружил, что с трудом удерживается от смеха. Даже в столь жалком виде Мишель находила силы, чтобы иронизировать над собой.

Мишель отстранилась от комода и ощупью нашла второй ящик.

Этан услышал, как она чертыхается в темноте.

— Хочешь, зажгу лампу?

Мишель представила нестерпимо яркий свет.

— Нет уж, спасибо.

Этан потер глаза, радуясь, что Мишель не видит его улыбку.

— Нашла рубашку?

Мишель кивнула и тут же застонала.

— Да, — наконец выговорила она, — нашла.

Она выложила рубашку на комод и неловкими движениями принялась снимать розовое платье. Избавившись от шуршащей ткани, Мишель уронила платье на пол, не заботясь о том, что позднее ей придется приводить его в порядок. Шнуровка корсета оказалась гораздо более сложным препятствием, и, справившись с ней, Мишель испытала такую гордость, словно выиграла главное сражение. За платьем последовали нижние юбки. Снова привалившись к комоду, Мишель стащила туфли, чулки и пояс, а затем, повернувшись спиной к кровати, отделалась от нижней рубашки и коротких панталон и надела ночную рубашку. Когда она обернулась, Этан сидел на постели.

— Пить хочется, — пробормотал он, чувствуя, как постепенно наливается каменной твердостью. Света от догорающих в печке углей хватало, чтобы он мог разглядеть линии ее бедер и ног. Ниже поясницы у нее оказались две ямочки, не менее соблазнительные, чем те, что играли в углах рта, когда она сияла улыбкой. Этан застыл в напряжении, надеясь, что Мишель слегка обернется, позволив ему увидеть грудь. Пытаясь сдержаться, он сел и прижал к глазам ладони — перед глазами поплыли яркие пятна. Незачем поддаваться ее чарам, если она способна сдерживать себя не более чем перекати-поле в пыльную бурю. Этан наблюдал, как Мишель побрела к умывальнику — бледный призрак в длинной ночной рубашке. Вздохнув, Этан встал, нашел бутылку виски, откупорил ее и глотнул прямо из горлышка. Он отставил бутылку, заметив, что Мишель уже сполоснула лицо и направляется к постели.