Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья Страница 55

Все шло прекрасно.

Все шло отвратительно.

Можно было подумать, что такое скандальное происшествие отобьет у мужчин охоту заигрывать с обесчещенной девушкой. Так нет же, все было как раз наоборот. Луиза просто не могла отбиться от ужасающе кокетливых замечаний лорда Пенрита. Мистер Грей, который ранее был очень заботлив, теперь сидел совершенно расслабленно и наблюдал за всем этим с диковатой улыбкой на лице, возмутительно подмигивая ей своей ямочкой.

А лорд Даттон! Луиза просто не узнавала его. Последние два года, в погоне за его вниманием, она готова была, потеряв терпение, ударить чем-нибудь по такой симпатичной ей голове. Зато теперь, когда она была опозорена, Даттон, казалось, не мог перестать рассыпать ей знаки внимания.

Маркиз Руан едва ли был лучше, хотя и не настолько разговорчив. Он только пристально смотрел на Луизу со всепонимающей улыбкой на изрезанном морщинами лице, отвлекаясь лишь для того, чтобы с усмешкой взглянуть на Даттона.

Это было уж слишком. Сегодняшнего вечера было достаточно, чтобы в будущем всячески избегать щекотливых ситуаций. Весь этот поток мужского внимания был вызван исключительно ее падением.

Почему ее никто не предупредил?

Итак, Амелия ей не помощница. Она сидела, скованная изумленным молчанием, пока Даттон, Пенрити время от времени Руан говорили о скорой свадьбе Луизы с Блейксли, как о деле решенном, но не в той степени, чтобы отказаться от дальнейших действий. То есть они склоняли Луизу отказаться от свадьбы с Блейксли и вместе с тем говорили с ней так, словно она перешла в разряд падших женщин.

Ей было очень неловко. Она не могла сообразить, как вести себя в данной ситуации. Поскольку не было очевидным, что они ведут себя должным образом, Луиза решила подать им пример, насколько это в ее силах.

Вот только в данный момент это вряд ли было возможно.

— Не знаю, испортит ли это вам удовольствие, лорд Даттон, но я не заинтересована в посещении театра в качестве вашей гостьи. Если бы я собиралась в театр, то, как вы знаете, у Мелверли забронирована ложа на этот сезон, и я бы ею воспользовалась.

— Полагаю, вам не очень хотелось бы делить ложу с вашим отцом, — сказал Даттон. — Я не думаю, что вы с Мелверли в таких близких отношениях, чтобы делить одну ложу в Королевском театре.

— Я его дочь, — язвительно напомнила Луиза.

Действительно, было очень грубо с его стороны намекать, что она не очень-то стремилась проводить время с отцом в его ложе, ведь это было само собой разумеющимся делом, потому что если ее отец находился в ложе, он был там не один и вовсе не из любви к сценическому искусству. Нет, ее отец занимался там другими делами.

— Не обращайте на него внимания, Луиза, — сказал Пенрит, омывая своим прославленным голосом ее слух.

Забавно, но с тех пор как она поцеловалась с Блейксли, это почти не действовало на нее. Луиза и не думала, что поцелуй имеет такую силу.

Может быть, лишь поцелуй Блейксли был способен на такое?

Жаль только, что ей никогда не представится возможность проверить свою мысль на практике, ведь она не сможет целовать никого, кроме Блейксли, до конца своих дней. Она была вынуждена признать это, ибо если допустить иной вариант, это могло привести к распутству, а она не собиралась уподобляться своему отцу.

— Он просто хочет превзойти Блейксли, — продолжал Пенрит, и Луиза поймала себя на том, что загляделась на его поразительно глубокие зеленые глаза. Некоторые вещи просто невозможно не замечать. — Не дайте себе стать инструментом в его руках.

— А чего хотите вы, лорд Пенрит? — сказал мистер Грей, откидываясь назад в своем кресле, чтобы взглянуть на Пенрита у нее из-за плеча.

— Похоже, того же, что и все, — ответил Пенрит. — Быть честным с женщиной из нашего круга.

— Разве это то, чего мы хотим? — иронически спросил Руан. — Мне всегда было интересно. Как хорошо, что все, наконец, прояснилось.

— Я знаю леди Луизу гораздо дольше, чем вы, лорд Пенрит, — сказал Даттон. — Не приписывайте мне лишнего.

— Вы знаете ее гораздо дольше, — согласился Пенрит, — и все же так и не убедили ее пойти с вами в театр… Как вы медлительны, Даттон!

— Вероятно, на сцене пока не ставили того, что она хотела бы посмотреть? — с откровенным сарказмом осведомился Руан.

Луиза подозревала, что Руан, вполне возможно, старше, чем София Далби. А это в ее глазах было сравнимо с возрастом Адама во дни грехопадения. В условиях такой неуместной словесной перепалки он был более чем достойным противником для Даттона и Пенрита, вместе взятых.

Совершенно очевидно, что и Даттон, и Пенрит это понимали. Пенрит устранился. Даттон спасовал.

Все эти месяцы наблюдений за каждым жестом Даттона, количеством еды на его вилке и другими подробностями Луиза ни разу не видела, чтобы он вел себя столь по-дурацки и неуклюже. Как она могла так заблуждаться? Что-то было явно не так, и она не могла понять, что именно.

Еще более странно — она никак не могла заставить себя даже заинтересоваться этим.

— Я слышала, в Королевском театре выходит новая пьеса, — мягко сказала Амелия, стараясь вернуть беседу снова в тихое русло, как это было раньше.

— Пьесы тут ни при чем, — возразил Даттон, глядя на нее через стол, — тут все связано с пари.

Черт возьми! Неужели все в этом обществе связано с пари?

— Вам следует следить за своими словами! — грозно сказал мистер Грей.

Луиза бросила быстрый взгляд на мистера Грея; он выглядел так же грозно, как и его голос. Видимо, в связи с тем, что он был индейцем, у него была неблагополучная склонность по любому поводу принимать грозный вид. Наверное, это свойство было очень полезно в нью-йоркских лесах, но здесь оно все-таки в меньшем ходу.

Даттон посмотрел на мистера Грея и сглотнул, его губы плотно сжалились в тонкую линию.

Что ж, может быть, неплохо обладать грозным видом на любом континенте.

— Мне нужно поговорить с вами, леди Луиза, — произнес Даттон довольно проникновенно.

Это производило впечатление. Честно говоря, Луиза еще никогда не слышала, чтобы Даттон говорил так убедительно и даже страстно ни с кем и ни при каких обстоятельствах, что слегка ее будоражило. Это очень важно отметить на случай, если бы пришлось сравнивать с ощущениями, которые вызывал у нее Блейкс.

— Наедине, если позволите.

Если она позволит? Луиза два года пыталась заставить Даттона поговорить с ней хоть на какую-то тему и в любом окружении. Теперь он отчаянно хотел поговорить с ней, и притом наедине…

Представится ли еще когда-нибудь подобный случай?

Очевидно, все было написано на ее лице, и очень некстати, поскольку Амелия сказала: