Валери Кинг - Плененные сердца Страница 55

Когда он отпустил ее и начал говорить о своей любви, она остановила его, словно прочитав его мысли:

– Ты перейдешь в армию, да, Грегори? Я всегда мечтала быть полковой дамой, хотя никому никогда об этом не говорила.

– Есть ли что-нибудь на свете, чего мы не сумеем достичь вместе, моя маленькая плутовка? – Такого нет и быть не может, любимый. Когда Шелфорд вновь привлек ее к себе, он опять, уже во второй раз за этот день, услышал негромкий, но звучный мужской смех. Этот звук как будто донесло до него дуновение ветра, а с новым легким порывом он улетел прочь, погасив и память о себе.

31.

Видя с высоты Аннабеллу в объятиях мистера Шелфорда, Психея чуть не плакала от радости. Как прекрасно и просто разрешатся многие затруднительные обстоятельства этим союзом! Теперь Эвелина свободна от обязательства выходить замуж за викария, а он наконец сможет посвятить себя карьере, для которой был рожден. Пользуясь богатствами Аннабеллы, они смогут жить где захотят. Психея была уверена, что скоро в штабе у Веллингтона появится еще один отличный офицер, а Аннабелла увидит мир, чего ей всегда хотелось.

Но будет ли она счастлива с Шелфордом? Как глупо, что она не подумала об этом раньше! Такой ли он человек, чтобы осчастливить веселую, жизнерадостную молодую женщину? Но Психея была так поглощена устройством судьбы Эвелины и своими собственными проблемами, что об Аннабелле она как-то не задумывалась.

Наблюдая теперь на расстоянии за парочкой, все еще не отрывавшей друг от друга глаз, Психея почувствовала, как сердце у нее тает. Воистину прекрасен расцвет любви! Как давно это было, когда она ощутила впервые любовь Эрота, его прикосновение, ласки, первый поцелуй. Все это было еще до того, как она узнала, кто он такой на самом деле. Ей говорили, что он – обернувшееся красавцем чудовище. Казалось, тысячи лет прошли с тех пор, когда она увидела его во всей красе. Помнится, она тогда облила его маслом из лампы, настолько была потрясена его видом! Ну и дурочка же она была тогда! И как это было чудесно, когда они поженились, – их любовь, казалось, будет длиться бесконечно – казалось до самого последнего времени. И как страстно она желала быть любимой им снова!

Воспоминания об их недавней ссоре, когда она узнала, за что он сердит на нее, вызвали у нее прилив гнева. Как он мог так о ней думать? Но, с другой стороны, это правда, она поцеловала Энтерота. Может быть, она в какой-то степени и виновата. Почему бы ему и не думать о ней плохо, даже если между ней и его братом дело никогда не заходило дальше поцелуя?

Ей стало не по себе при мысли, что она не такая уж жертва, какой привыкла себя считать. В конце концов, особенно после второго поцелуя, она уж не так решительно сопротивлялась.

– О чем ты думаешь. Психея? – прошептал ей на ухо мужской голос. – Обо мне, я надеюсь?

На секунду ей показалось, что это Эрот вернулся к ней, что его дыхание согревает ей шею. Но, быстро повернувшись, она увидела серебряные волосы и черные одежды, которые обычно носил Энтерот для еще большего контраста с братом.

– Это ты! – вскрикнула она.

Крепко обняв ее, он прошептал:

– Почему ты вырываешься? Когда ты, наконец, поймешь свою любовь ко мне? Я не мог больше ни о чем думать с тех пор, как прошлой ночью ты была в моих объятиях и страстно отвечала на мой поцелуй. Ведь Эрот не вернулся к тебе? И никогда не вернется! Моя маленькая Бабочка, забудь о нем хоть на сегодня! Уйдем отсюда вместе! Я нашел маленький грот, где нас никто не увидит, даже мой дед. Я сделаю тебя такой счастливой, какой ты никогда не была со своим мужем. Скажи только, что ты согласна!

– Прошу тебя, Энтерот, – шептала Психея. – Отпусти меня. Я никогда…

– Очень мило! – послышался голос.

– Эрот! – вскрикнула Психея. Обернувшись, она увидела своего божественного супруга на расстоянии каких-нибудь пяти ярдов. Он гневно сжимал кулаки.

– Брат! – Энтерот разжал кольцо своих рук. – Это не то, что ты думаешь…

– Я не такой простак, каким ты меня считаешь. Это как раз то, что я думаю. Как ты мог?

Психея не успела и глазом моргнуть, как, одним взмахом крыльев преодолев расстояние между ними, Эрот взмахнул кулаком и нанес не успевшему даже посторониться богу безответной любви сокрушительный удар в лицо.

Энтерот пошатнулся и рухнул на каменные плиты террасы. Его собственные крылья слегка смягчили его падение.

– Черт, весь мой новый хитон в крови! – воскликнул он, прижимая руку к носу.

С ужасом смотревшая на него Психея только минутой спустя начала искать, чем бы утереть кровь. Подав платок Энтероту, она обернулась к мужу. Она опасалась, что новое покушение на ее добродетель будет воспринято ее супругом как свидетельство отсутствия верности и преданности с ее стороны. Она с трепетом ожидала его осуждения. Однако он молчал, потирая суставы нанесшего удар кулака другой рукой. Наконец, оторвав взгляд от окровавленного лица Энтерота, он перевел его на Психею. Она содрогнулась. Эриннии лишили его разума. Психея в страхе сделала шаг в сторону Энтерота.

– Почему мы смотришь на нее, словно она заслуживает сожжения на медленном огне? – спросил бог безответной любви. – Она ничего не сделала плохого. Мне досталось по заслугам. Но не осуждай ее за мое безумное увлечение.

– Почему ты один должен страдать за измену моей жены? – отвечал Эрот.

– Измену?! С каких пор пара поцелуев считается изменой?

– И ты осмеливаешься утверждать, что больше между вами ничего не было? Лжец! Мне все лучше известно.

Энтерот поднялся на ноги, все еще прижимая к носу окровавленный платок.

– Я бы вызвал тебя за это на дуэль, любезный братец, но я сильно подозреваю, что и тут стараются какие-то злые силы. Может быть, у меня и были сомнительные намерения в отношении покинутой тобой жены, но Зевс мне свидетель, я не получил от нее ничего, кроме двух поцелуев. Кто очернил в твоих глазах Психею? Я полагаю, многим доставляет удовольствие сплетничать на мой счет; я никогда не пользовался на Олимпе особой популярностью. Но кто, в ком осталась хоть капля порядочности, обвинит Психею в неверности?

Психея взглянула на мужа и заметила, как краска сходит у него с лица.

– Отвечай же Энтероту, – произнесла она. Чувство оскорбленного достоинства и обиды снова разгорелось в ее сердце. – Расскажи ему то, что ты говорил мне.

Эрот вздернул подбородок:

– Мама говорила мне, что видела тебя с моей женой.

– Афродита? – переспросил пораженный Энтерот. Странная улыбка разлилась по его прекрасным чертам, и он вдруг рассмеялся. Психея никогда еще не слышала у него такого смеха. – Мать тебе сказала! Ну уж это слишком! Наша милая мамочка, которая только о тебе и думает, всегда готова принести меня в жертву, чтобы только вынудить тебя покинуть Психею. Она обожает тебя, дурачок, больше, чем следует матери. Бедный Эрот, – продолжал он, – чье имя навечно сопряжено с моим, не пора ли тебе повзрослеть и перестать быть маменькиным сыночком? Как мог ты поверить ее словам о Психее? Красота твоей жены для нее нож острый. Она пошла бы на все, чтобы изгнать ее с Олимпа. Но я одно тебе скажу: если ты так будешь держать ее сторону против собственной жены, Психея, как она ни чиста и ни добродетельна сейчас, когда-нибудь непременно уступит другому. Исключительно из чувства обиды и одиночества. Я честно тебя предупреждаю, этим другим намерен стать я.