Барбара Картленд - Во власти мечты Страница 55

— Пока вы будете рассматривать фотографии, мисс Гранвилл, можно я навещу Долтона?

— Конечно, иди, дорогая, — разрешила герцогиня, прежде чем Салли успела произнести хоть слово. — Я ведь знаю, почему ты хочешь пойти к нему. Колотый сахар любишь? Когда я была маленькой девочкой, я тоже обожала это лакомство. Иди, иди, дорогая, только не ешь слишком много. А то мисс Гранвилл рассердится на меня.

— Не буду, — пообещала Элейн и опрометью бросилась из комнаты.

— Забавно, до чего все дети одинаковы, — заметила герцогиня, когда дверь за Элейн закрылась. — Мы грызли этот сахар в детстве, потом мои дети частенько бегали в буфетную. У Долтона там скопились большие запасы этого сахара, когда началась война. Думаю ни один визит моих детей не обходился без посещения буфетной. Да, меняются обычаи и моды, но дети всегда одинаковы.

— И это прекрасно, — с улыбкой ответила Салли, — и для нас, и для них. Пусть они не думают об атомных бомбах и реактивных двигателях, пока не минуют возраст, когда радуются кусочку сахара.

— А разве этот возраст проходит? — спросила герцогиня. — Разве мы все не ищем этот сахар так или иначе в любом возрасте?

— Пожалуй, вы правы, — признала Салли.

— Иногда находим, иногда — нет. Мне повезло. — Герцогиня тихонько вздохнула.

Салли открыла альбом на первой странице.

— Думаю, вам очень повезло, что у вас такая чудесная семья. Посмотрите, вот фотография, где сняты все. Какая вы здесь красавица! И дети такие милые!

— Принесите сюда!

Салли подсела к герцогине.

— Я помню, как делалась эта фотография, — сказала пожилая леди. — Тогда в Чейн приехал фотограф из Лондона. Конечно, все хотели выглядеть наилучшим образом, поэтому возникло немало споров и заминок. У Стебби пошла кровь из носа, и никак не удавалось ее остановить. Потом девочки начали ссориться, и одна другую схватила за волосы, а Кэтрин — да, кажется, Кэтрин — разревелась. Помню, муж на них очень рассердился. Мы все пошли в гостиную в весьма мрачном настроении. Фотография вышла бы ужасной, если бы Адриан, мой второй сын, не рассмешил бы нас всех. Он был такой чудесный мальчик. У него отлично получалось изображать других людей. И вот, когда мы все расположились, как велел фотограф, Адриан вдруг голосом викария провозгласил: «Помолимся!» Мы все рассмеялись, и фотография получилась отличная. Вот Адриан, — сказала герцогиня и указала на маленького улыбающегося мальчика рядом с отцом.

— Это он погиб в автокатастрофе? — тихо спросила Салли.

Герцогиня кивнула:

— Иногда я думаю, что все к лучшему. Если бы он не погиб, его бы убили на войне. Он наверняка захотел бы стать летчиком или придумал что-нибудь еще столь же безумное; но на самом деле он был уже не призывного возраста, и это разбило бы ему сердце. Он всегда хотел делать все лучше и быстрее всех. Милый Адриан! Он был просто моим сыном, а не одним из Чейнов.

— У него ведь есть сын, не так ли? — осторожно спросила Салли.

— Да, — ответила герцогиня после короткой паузы.

— Он похож на отца? Он тоже хочет делать все лучше и быстрее других?

— Не знаю, — ответила герцогиня. — Я не вижусь с ним.

— Как печально, — сказала Салли и, заметив, как глаза герцогини потемнели, быстро продолжила: — Я всегда считала, что это очень печально, когда члены семьи теряют связь друг с другом. У нас мало родственников, и я всегда завидовала большим семьям. Мой отец всегда считал, что семья не может считаться полноценной, если родственники не поддерживают отношения друг с другом. Однажды он рассказал мне о необыкновенном случае, который произошел с ним. Не хотите ли послушать эту историю?

Салли говорила с замиранием сердца, боясь, что малейшее упоминание о внуке сердило и волновало герцогиню.

— Да, продолжайте, — произнесла она через минуту не очень любезно. — Послушаем вашу историю.

— Это случилось давно, когда мой отец только приехал в Сент-Читас. Там жила одна женщина, у которой было пятеро сыновей. Однажды эта женщина послала за моим отцом, сказав, что умирает. Никто в этом не усомнился, потому что женщина была далеко не молода и уже давно болела. Она сказала отцу, что доверяет ему все свои сбережения, и попросила, чтобы он разделил поровну все нажитое между членами ее семьи. Муж той женщины был рыбаком и уже несколько лет как умер. К удивлению отца, женщина достала шкатулку, где было восемьсот фунтов: часть — золотом, часть — серебром и медными монетами. Всю жизнь она тайно хранила эту шкатулку под кроватью. Мало кто из рыбаков в те времена доверял банкам.

Мой отец спросил, как она желает поделить деньги, и женщина ответила, что поровну между ее четырьмя сыновьями. Но отец точно знал, что сыновей — пятеро. Женщина не соглашалась и все твердила, что их четверо. Но моего отца не так просто было сбить с толку. Он знал эту семью с детства, и ему было известно, что самый младший из сыновей, Альберт, как-то сильно поссорился с матерью и убежал из дома. Это случилось зимой 1914 года. Тогда ходили слухи, что он поступил на службу в армию. Женщина упрямо стояла на своем: деньги разделить поровну между четырьмя сыновьями. Устав спорить, отец согласился с ней и, забрав шкатулку домой, хранил ее до смерти женщины.

Умерла миссис Маллин, так звали ту женщину, через три месяца. Мой отец почувствовал это. Папа проснулся вдруг среди ночи со странным ощущением, что миссис Маллин зовет его. С минуту он прислушивался, не стучит ли кто в дверь, не пришли ли за ним, но все было тихо. Однако ощущение не покидало его, и отец решил немедленно отправиться в дом миссис Маллин. Как только он подошел к двери, навстречу ему вышел один из ее сыновей и очень удивился, увидев моего отца. Оказалось, он действительно собирался пойти за викарием, потому что миссис Маллин скончалась двадцать минут назад. Мой отец утешил семью и распорядился насчет погребения.

Последующие несколько дней отца не покидали мысли об усопшей. Что бы он ни делал, ему казалось, что она рядом. Сначала он решил, что это просто игра воображения, но потом пришел к выводу, что это не так. В глубине души он считал, что женщина чего-то хотела от него.

После похорон наступил момент, когда он должен был сообщить семье последнюю волю покойной. Он рассказывал мне, как вошел в маленькую гостиную в доме миссис Маллин, а там были четыре ее сына со своими женами. Мужчины выглядели как-то неестественно в костюмах вместо рыбацких роб. Все женщины были в черном, с красными от слез глазами. Мой отец принес и поставил на стол перед ними шкатулку с деньгами, которую отдала ему миссис Маллин. Он начал говорить о последней воле их матери, и его все не покидало ощущение, что она сама присутствует при этом. Казалось удивительным, почему другие не замечают ее присутствия. Наконец, сказав о ней добрые слова, отец перешел к наследству. Он сказал: «Вот деньги, которые должны быть поделены между вами пятерыми». К своему большому удивлению, он произнес «пятерыми», хотя вовсе не собирался так говорить. И после этих слов отец почувствовал, что теперь миссис Маллин ушла окончательно, и ощущение ее присутствия больше никогда не тревожило его.