Джудит Макнот - Нечто чудесное Страница 55

– Всего-навсего царапина, – отозвался Джордан, имея в виду рану, полученную от рук тюремщика, которого все же удалось одолеть.

Пещера, где они скрывались со вчерашнего дня, пока французы обыскивали ближайшие леса, была такой маленькой, что мужчинам пришлось сгибаться едва ли не в три погибели.

Боль прострелила ногу Джордана, и он замер, быстро, неглубоко дыша и стараясь вызвать в памяти образ Александры. Она словно по волшебству возникла перед его глазами, и Джордан каждой частичкой своего существа сосредоточился на ней. Он хотел представить, какой она стала, но перед ним стояла девушка на лесной поляне, со щенком на руках и глазами, сияющими любовью.

Зажмурившись, Джордан мысленно обводил пальцем контуры ее лица. Боль превратилась в нечто незначительное и хотя и неотвязное, но уже куда более терпимое. В прошлом он не раз прибегал к этому способу, и всегда с неизменным успехом.

В начале заключения, когда длившиеся неделями пытки довели его до грани безумия, именно мысли об Александре помогли избежать терзаний, раздиравших тело и пытавшихся пожрать разум. Он медленно, очень медленно воскрешал в памяти каждую секунду, которую провел с ней, каждую подробность их встреч, каждое слово, каждый жест. Он снова и снова овладевал ею в той гостинице: раздевал, держал в объятиях, цеплялся за воспоминания о ее невероятной нежности и о том, как страстно она ему отдавалась.

Но когда недели превратились в месяцы, картины их короткой семейной жизни больше не затмевали неумолимую действительность – ему понадобилось иное, более сильное средство, чтобы заглушить неотвязный голос, настойчиво побуждавший его оставить борьбу, позволить себе отдаться сладостному забытью, покориться приветливым объятиям смерти.

Поэтому Джордан принялся придумывать новые сцены: приятные, в которых Александра убегала от него, заливаясь мелодичным смехом, а потом оборачивалась, протягивая руки и ожидая, пока он придет к ней; пугающие – вот Тони выгнал Александру на улицу, и она живет в трущобах, ожидая, пока Джордан вернется и спасет ее; сладострастные, где Александра лежала во всем великолепии своей наготы на атласных простынях, ожидая, когда он возьмет ее.

Он придумывал десятки таких историй, в которых лишь одно было общим – Александра всегда ждала его. Нуждалась в нем. Джордан понимал, что это не более чем порождения фантазии, но не желал отказаться от единственного оружия против угнездившихся в мозгу демонов, твердивших, чтобы он перестал цепляться за здравый смысл, а потом и за жизнь.

Лежа в гнусной сырой камере, он придумал план побега, ведомый одной целью – вернуться домой. К ней. Целый год понадобился, чтобы понять пустоту и никчемность его существования, и теперь Джордан был готов позволить Александре показать ему ее мир, где все было живым и настоящим, подлинным и неиспорченным, где за каждым углом ожидало «нечто чудесное».

Джордан хотел очиститься от тюремной грязи и избавиться от позорного налета бездарно прожитых лет.

Но была у него и еще одна цель, менее благородная, хотя и столь же важная. Джордан хотел разоблачить негодяя, дважды стремившегося его убить. И отомстить ему. Тони получал наибольшую выгоду от его смерти, но Джордан пока гнал от себя эту мысль. Не здесь. Только когда доказательства будут в его руках. Он любил Тони как брата.

Глава 17

Александра проснулась, чувствуя себя, как ни странно, отдохнувшей и свежей после ужасной ночи слез и терзаний. Разоблачение вероломства Джордана лишило ее иллюзий, но, совершая обычный утренний туалет, девушка постепенно поняла, что избавилась от оков верности и преданности, целый год связывавших ее с памятью о муже.

Теперь она свободна от Джордана Таунсенда. Слабая улыбка тронула губы девушки. Присев перед туалетным столиком, она принялась расчесывать длинные тяжелые волосы. Как забавно – пытаясь стать достойной женой Джордана, она пошла против собственной природы, превратила себя в чопорную, сурово-добродетельную особу, которая вполне подошла бы даже священнику, но, уж во всяком случае, не беспринципному развратнику.

Александра неожиданно осознала, что всегда старалась стать той, какой хотели видеть ее люди, которых она любила. Для отца она была скорее сыном, чем дочерью, для матери – не ребенком, а опекуном, ради Джордана… превратилась во всеобщее посмешище.

Однако отныне все изменится. Александра Лоренс будет жить только для себя и попытается как можно веселее проводить время. Но для этого необходимо разрушить созданное ею же самой впечатление, уничтожить репутацию высокомерной, скучной, безмозглой дурочки, которую, сама того не желая, она приобрела в высшем обществе.

И поскольку сэр Родерик Карстерз был ее самым влиятельным, самым, красноречивым хулителем и критиком, с него, очевидно, и следовало начинать. Энтони намеревался поговорить с ним утром, но, возможно, она сама сумеет сказать или сделать что-нибудь такое, что изменит его мнение о ней.

Раздумывая, как лучше решить эту проблему, Александра неожиданно припомнила слова Мелани Камден о том, что большей простушки никогда еще не появлялось на лондонских балах. Следовательно, Мелани знала, что Александра не пользуется уважением в свете, однако все же предложила ей дружбу. Щетка застыла в руке девушки, на губах впервые за все это время заиграла улыбка. Кажется, у нее все-таки появится настоящий друг в этом городе!

Ощущая, как неожиданно легко стало на сердце, Алекс высоко заколола волосы и поспешно натянула тесные лосины и одну из рубашек, которые надевала каждое утро для очередного поединка с Тони. Захватив рапиру и маску, девушка вышла из комнаты, беззаботно напевая веселую мелодию.

Тони стоял один посреди опустевшей бальной залы, где они упражнялись в фехтовании, и лениво похлопывал кончиком рапиры по сапогу. Повернувшись на звук ее шагов, он облегченно вздохнул:

– Я сомневался, что вы придете, особенно после вчерашней ночи.

Однако сияющая улыбка Александры свидетельствовала о том, что она не сердится на Энтони, так долго скрывавшего истинную суть кузена. Впрочем, она ничего не сказала вслух. Александра желала забыть и прошлую ночь, и Джордана Таунсенда. Она надела стеганый нагрудник, маску и коснулась лба рукоятью рапиры в знак приветствия достойному сопернику.

– К бою! – весело объявила она.

– Послушайте, Хоторн, – лениво растягивая слова, объявил Родди Карстерз в самый разгар схватки, – не слишком ли рано скакать по всей зале столь энергичным образом? – И, переведя взгляд на неизвестного партнера Тони, восхищенно заметил:

– Кто бы вы ни были, даю слово, никогда еще не встречал такого прекрасного фехтовальщика!