Кимберли Кейтс - Утренняя песня Страница 55

– Ваше положение? – Ханну чуть было не стошнило. – Главного вора?

– Я многое сделал, чтобы оградить себя от неприятностей. Он никогда не ставит под вопрос мою преданность. Я избавляюсь от каждого, кто наводит ненужные справки о его делах. Возьмем, например, родных мистера Данте. Его мать достаточно умна, что весьма нежелательно для женщины. Его отец обожал сына, хотя и не понимал его. Я сделал все, чтобы окончательно поссорить их. Все было гораздо проще до того, как умер старый эсквайр. Хотя дед этого никогда не говорил, он явно решил использовать Остена для того, чтобы отомстить Джозефу Данте.

Ханна почувствовала отвращение и ужас оттого, что Аттик и дед Остена натворили с отцом и сыном.

– Да. Джозеф сделал так, чтобы любимая дочь эсквайра вступила в смехотворный мезальянс. Старик забрал сына Джозефа, дав мальчишке все, чего итальянец никогда не смог бы ему дать. Он восстановил мальчишку против него, использовав сотню хитроумных способов, но Джозеф Данте ничего не мог сделать, потому что был лишен всех законных прав на мальчишку. Мне пришлось достаточно потрудиться, чтобы они не помирились. Я даже жег письма, которые приходили от его отца.

– Отец писал Остену? Боже мой!

– Он, без сомнения, пытался помириться с ним. Я знал, что письма появятся. Джозеф Данте обладал горячим темпераментом и непомерной гордостью. Но любовь к сыну взяла верх.

Если бы только Остен об этом узнал! Это исцелило бы множество ран в его сердце. Он рассказал бы отцу всю правду, и между ними воцарился бы мир.

Но из-за Уильяма Аттика Остен по-прежнему будет оставаться в неведении. А его отец может сойти в могилу с мыслью, что сын отвернулся от него.

– Вы не сможете поддерживать эту ложь вечно, Аттик, – запальчиво произнесла Ханна. – Они любят друг друга. Остен собирается поехать к Летти на свадьбу. Тогда вашей игре придет конец.

– Значит, вам удалось навредить больше, чем я предполагал. Но это не важно. Уверен, сейчас Остену будет не до поездки. Особенно если я расскажу, как счастливо его отец живет без него.

– Будь ты проклят!

Ханна беспомощно дернулась.

– Бросьте, мисс Грей. Вы умная женщина и должны понимать, в каком затруднительном положении я нахожусь. К сожалению, я вынужден отделаться от вас самым жестоким образом, но по-другому с вами нельзя. У меня нет выбора.

– Люди оправдывались этим с незапамятных времен, собираясь совершить нечто презренное.

Аттик поднял руку в знак протеста.

– Это я пустил слух, что вы любовница хозяина, думал, вы уберетесь, но вы чрезвычайно упрямы. Сожалею, но у меня остался единственный способ избавить от вас хозяина.

– Отпустите нас! Мы убежим далеко. Исчезнем. Я ничего так не хочу, как очутиться подальше от Остена! Чтобы не подвергать его опасности.

– Теперь уже слишком поздно, – проговорил слуга. – Мистер Данте погонится за вами, поскольку он совершенно одурманен. Мой кузен может быть решителен до крайности. Нет, подготовлено более правильное решение.

Что-то в голосе Аттика привело Ханну в ужас.

– Что вы сделали?

– Выполнил долг верного подданного Короны. Послал доверенного человека перехватить сэра Мейсона Буда по дороге в Рейвенскар и препроводить его сюда. Таким образом, он сможет отвезти вас в Лондон к властям и вернуть сына.

У Ханны едва не разорвалось сердце.

– Вы не можете так поступить! Пип – всего лишь ребенок! Буд убил его мать... и может убить его! Вы сказали, что вы не злой, так докажите это! Не отдавайте ни в чем не повинного мальчика в лапы этого чудовища!

Аттик выглядел по-настоящему опечаленным.

– Мне не пришлось бы принимать столь прискорбное решение, если бы вы поступили разумно – сбежали до того, как Данте вернется из Лондона.

Ханна уловила движение в тени за спиной Аттика. Сердце подпрыгнуло, внутри забрезжила слабая надежда. Аттик оскалился.

– Немного везения, и сэр Мейсон прибудет еще до наступления утра. И тогда, мисс Грей, я передам вас в его умелые руки.

Ее объял страх, холодный и безжалостный, как в самых кошмарных снах. Но ее ужас возрос во сто крат, когда из тени показался Пип. Бледный, с затравленным взглядом.

Господи! Он проснулся! Если бы только он мог сбежать, спастись...

Ханна бросила взгляд на упаковочную клеть, прикинув расстояние между собой и тем местом, где стоял Аттик. Если бы она могла броситься в это пространство и сбить его с ног, у Пипа появился бы шанс.

Единственный шанс.

Она рванулась вперед, ухватив Аттика за ноги, свалила его, и в то же мгновение с ее губ сорвался пронзительный крик:

– Пип, беги! Беги!

Мальчуган застыл на мгновение, у Ханны остановилось сердце, когда она услышала, как из его груди вырвался хрип.

Она поняла, что он задыхается. И все-таки Пип повернулся, звук его удаляющихся шагов заглушили свирепые проклятия Аттика.

Ханна попыталась остановить управляющего, ухватившись за штанину связанными руками, но он освободился пинком, вскочил на ноги и помчался сквозь лабиринт упаковочных клетей.

– Беги, Пип! – кричала она, молясь.

Если бы только он мог добраться до дороги, может быть, его увидел бы там какой-нибудь арендатор или фермер. Помог бы ему...

Но кто поверит бреду обезумевшего ребенка больше, чем управляющему? Реальность ужасала. И все же она не теряла надежды, взывая к небесам.

– Элизабет, ради Бога, помоги ему. Он так мал, так испуган и одинок!

Ханна старалась двигаться в том направлении, в котором пропали оба, пытаясь услышать хоть что-нибудь. От хриплого крика ее сердце ушло в пятки.

– Проклятие! Малыш, не испытывай мое терпение!

– Нанна... по... помоги мне...

– Отпусти его, негодяй! – бессильно закричала она. – Отпусти!

По ее лицу полились слезы, когда перед ней снова появился Аттик с Пипом, зажатым под мышкой. Пип ослабел от затрудненного дыхания, он не мог даже плакать. И все-таки он боролся. Ханна заметила маленький красный след от каблука на щеке негодяя.

– Нанна, мне страшно...

– Пожалуйста!

Аттик взял веревку и связал Пипу руки.

– Умоляю! Прислушайтесь к Пипу, он болен. Мы должны ему помочь! Вы не можете оставить его здесь!

– Нет, могу. – С циничной ухмылкой Аттик бросил Пипа на пол рядом с ней. – И никто никогда не узнает, что это моих рук дело.

Ханна опиралась руками о пол из обрезков досок, пытаясь добраться до Пипа, дотронуться до него. Она погладила его по щеке костяшками пальцев.

– Медленно, ангел мой. Дыши медленно. Старайся преодолеть страх, тогда тебе станет легче.

Но Пип не мог преодолеть страх, зная, что к ним приближается чудовище, чтобы забрать его.

То самое чудовище, которое, как она поклялась собственной жизнью, никогда больше не дотронется до него.