Патриция Райс - Дьявольски красив Страница 56

Он удержался от того, чтобы закатить глаза, когда за этим последовала семейная перебранка — к которой присоединились возражения служанки, — и сосредоточился на том, чтобы не дать леди Карринггон завладеть ломиком, ибо та явно намеревалась захватить его дом, выгрузив свои сокровища в передней. И все называют леди инвалидом? В таком случае ему не хотелось бы увидеть вдовствующую виконтессу в полном здравии.

Блейк пресек их взаимные упреки и, разобравшись, из–за чего весь сыр–бор, велел лакею перенести ящики в каретный сарай, приказал служанке погасить лампы и снова нахлобучил шляпу.

— Я найду Ричарда, а ты устраивай свою мать, — сказал он Джослин, которая готова была последовать за ним.

— Ричард с тобой не пойдет, — забеспокоилась она, заламывая руки. — Он доверяет только мне.

— Значит, ему придется научиться доверять и мне. Ты не можешь разгуливать в этот час. — Он пригвоздил ее суровым взглядом. — Помнишь, я говорил тебе, что я не бесполезен. И не надо со мной носиться.

Блейк стремительно вышел, и Джослин с трудом сдержала слезы. В прошлом блуждания Ричарда вызывали истерические споры в каждом доме, где они жили. Его исчезновения — и последующие поиски и треволнения — были одной из многих причин, по которым Гарольд грозился упрятать его в психушку, а зятья — выгнать из дома.

Из этого дома их нельзя выгнать. Джослин положила дрожащие пальцы на балясину перил. Это ее дом.

И вместо того чтобы кричать и жаловаться, как остальные члены ее семьи, Блейк пришел на помощь. Она не просила его брать на себя ответственность за ее бремя — он просто сделал это. И это пробуждало какое–то странное чувство в ее бедном сердце.

Она решительно посмотрела на свою мать.

— Ты могла бы как–то предупредить меня, мама, — со вздохом произнесла она. — Я думала, тебе хорошо у Элизабет.

— Чепуха, дорогая, это же наш дом. Ты выбрала прекрасного молодого человека, но не можем же мы в самом деле держать мои бумаги в сарае. Они всегда были в кабинете. Если ты поможешь…

Нет, мама, кабинет для Блейка. Он выполняет там важную работу. Утром мы что–нибудь придумаем. Твои сундуки отнесли в розовую спальню? Идем посмотрим, распакованы ли они. Как прошло путешествие? Ты хорошо выглядишь.

С каждым предложением или вопросом она уводила мать от ящиков вверх по лестнице. Ей отчаянно хотелось отправиться на поиски Ричарда, но Блейк прав — снова: даже в деревне может быть опасно в такой час. Она молила Бога, чтобы с Ричардом ничего не случилось, и чтобы он не спрятался, когда увидит Блейка.

Она устроила мать в розовой спальне в задней части дома, велела Молли принести чай и разжечь камин, все время прислушиваясь, не возвращаются ли Блейк и Ричард. Не счесть ночей, которые она провела, тревожась за брата, успокаивая маму или сестер. Каким непривычным и странным казалось, что кто–то разделяет ответственность, которая эти последние шесть лет лежала исключительно на ней.

— Почти невозможно выяснить происхождение Карла Великого, — пожаловалась леди Каррингтон, устраиваясь на кровати с чайным подносом. — Как несправедливо, что брат Тони смог приехать из Франции, когда это мне необходимо поговорить с тамошними учеными.

Брат Антуанетты не приезжал уже много лет. А сейчас, когда идет война, добраться из Франции было так же сложно, как и туда, но Джослин промолчала. По крайней мере, она понимала свою мать. Леди Каррингтон — историк, который находит утешение в прошлом средневековых дворов и королей. Сможет ли Блейк принять мамины странности? Джослин могла понять, как семейная эксцентричность сделала Блейка циничным. Но ее случай — полная противоположность. В то время как Монтегю держатся вместе, сочувствуя и помогая друг другу, случись что, Каррингтоны — заняты каждый собой.

Она невольно последовала по этому проторенному пути, когда откупилась от Гарольда, не посоветовавшись с Блейком. Опыт научил ее, что доверие чревато бедами. Как же она сможет объяснить это своему белому рыцарю? И как ей научиться жить по–другому?

Если только Блейк приведет целого и невредимого Ричарда домой и не пригрозит выгнать ее, она что–нибудь придумает.

Блейк вернулся уже под утро с плачущим Ричардом и без попугая. Если бы он не заподозрил еще раньше, что с парнем что–то не так, то теперь бы уж точно понял, хотя не мог до конца разобраться, что именно. Он просто знал, что нормальный семнадцатилетний парень не стал бы на полном серьезе пытаться решить, как лучше проникнуть в лавку зеленщика среди ночи, не подняв тревоги, а потом просто бродить вокруг, громко призывая птицу.

Блейку потребовалась вся сила его убеждения, чтобы уговорить зеленщика не ходить за мировым судьей, а Ричарда — вернуться домой. То, что пришлось оставить вновь найденную птиц, сильно осложняло дело.

Когда Блейк привел Ричарда в теперь уже пустой холл, вид Джослин, уснувшей в одном из старых кресел в передней, возмутил его до глубины души. Он понимал, что Джослин ни в чем не виновата. Он с удовольствием тряс бы всех этих Каррингтонов до тех пор, пока не вытряс бы из них те немногие мозги, которые у них еще остались, за то, что предоставили Джослин, почти самой младшей из них, заботиться о чокнутом братце и такой же чокнутой мамаше.

Блейк с трудом сдерживал гнев. Его жизнь должна быть нормальной. Упорядоченной. Посвященной исключительно умственному труду. Криптология привлекает его, потому что совершенно разумна и логична.

Чего не скажешь о людях.

— Ты расстроил Джослин, — упрекнул он Ричарда. — Обещал оставаться дома, и она испугалась, когда тебя здесь не оказалось. Ты больше не должен так поступать, понятно?

Ричард с несчастным видом кивнул, хотя Блейк подозревал, что тот не вполне понимает и, возможно, утром даже не вспомнит. Ему необходимо поговорить со своей женой о состоянии Ричарда.

— Иди к себе в комнату. Поговорим об Африке утром.

На этот раз Ричард кивнул с чуть большим воодушевлением. Когда парень помчался по лестнице, Блейк вздохнул и повернулся к жене. Она не сменила свое элегантное вечернее платье, но волосы вылезли из шпилек и на щеке, где она прижималась к грубой обивке кресла, виднелись красные полоски.

Он подкрутил лампу, оставив только слабый свет, поставил ее на консоль, чтобы видна была лестница, и поднял Джослин на руки. Она пошевелилась и уткнулась носом ему в грудь, пробормотав:

— Ричард?

— С ним все в порядке, — заверил ее Блейк.

По–видимому, это все, что ей требовалось услышать, ибо она прильнула к нему и тут же снова уснула. Насколько же она измотана, подумал Блейк, если спит таким тяжелым сном независимо от того, где и как лежит. Второй день их брака, следует признаться, был утомительным. Он не может воспользоваться ее усталостью. Ему приходилось то и дело напоминать себе, что за хрупкой красотой его жены прячется лживая душа. Ему не следовало жалеть ее. Вместо этого он поневоле задавался вопросом, что за жизнь у нее была с матерью не от мира сего, старшим братом–злодеем, тремя сестрицами–гарпиями и чокнутым младшим братишкой.