Мария Акулова - Когда падают звезды Страница 57

- Вас.

Дэррек взялся за раму, чтобы закрыть окно, ночь достаточно свежа, а ее "одежда" не создает даже видимости тепла, но она остановила его легким прикосновением, не хотела опять оказаться один на один с ним, пусть чувствуется, что мир никуда не исчез.

- Зачем вам это? - главный вопрос, ответив на который, жить станет легче.

- Что это?- раз уж она хотела предельной откровенности, нужно было начать с того, чтобы называть вещи своими именами.

- Я.

- А как ты думаешь сама? - он поднял обе руки, на уровень лица, делая вид, что что-то взвешивает. - Развлечение... - одна из чаш перевесила, - или что-то другое? - позиция сменилась. - Во что легче поверить?

- Я не хочу больше верить. - Майя снова отвернулась к окну, не хотела она получать в ответ на свой вопрос встречный, не хотела загадок и попыток заставить ее думать так, как он хочет, делать те выводы, которые он считает нужными. Она хотела простых ответов на простые вопросы.

- Посмотри на меня. - Дэррек сам попытался заглянуть в лицо, отворачивающейся от него Майи. - Пожалуйста. - она оглянулась, с недоверием, непривычно слышать от него такое обращение. - Почему ты не веришь, что можешь привлекать не только как объект насмешек? - наверное глупый вопрос, но и ему нужно было знать, с чем он борется.

- А это не очевидно? Может для вас это станет новостью, но я отражаюсь в зеркале. - она указала куда-то за его спину. Дэррек оглянулся, так и вправду висело зеркало.

Он сделал это неожиданно, просто в один момент, ее ноги оторвались от пола, несколько секунд, и она уже стоит у того самого зеркала, на которое только что указывала.

- И что ты видишь? - она попыталась посмотреть на себя, но жалкое зрелище, открывшееся взгляду, вызывало лишь желание отвернуться. Растрепанная, бледная, даже больше, чем обычно, обмотанная простыней, как саваном. А вот он был красив, ему шла и беспорядочная прическа, и глаза не были запухшими, как после сна, в полумраке он даже стал моложе.

- Урода. Я вижу урода, как видела вчера, два года назад и увижу завтра. - это он хотел услышать? Этого добивался?

- А знаешь, что вижу я? - он собрал ее волосы, оголив сначала плечи, а потом и шею, подняв их на затылок. Майя лишь сглотнула ощущая странную смесь страха, предчувствия и еще чего-то, название чего не знала, она лишь внимательно следила за всеми происходящими манипуляциями, боясь пошевелиться. - Я вижу глаза, которые меняют цвет, например когда я целую тебя вот так... - он склонился к девичьему плечу, тронув губами выступающую ключицу, - они становятся темно синими. Ты этого не знала. Не могла знать, потому что не видела себя такой. Такой, тебя видел только я. - Майя могла поклясться, что так и есть, глаза темнели, а от места поцелуя, будто искорки расходились по всему телу. - Я вижу губы, которые редко улыбаются, а еще, которые созданы для того, чтобы я их целовал, я вижу щеки, которые розовеют на глазах, стоит мне сделать так... - Дэррек разжал ее пальцы, сжимавшие простынь. Загипнотизированная взглядом в зеркале и словами, она даже не сопротивлялась. Ткань упала к ногам, оставив ее совершенно нагой и беззащитной. И щеки и вправду запылали. - Теперь я вижу еще больше, но хочу смотреть в глаза, потому что они опять меняют цвет. А знаешь когда я вижу урода? - он повернул девушку лицом к себе, смотреть на нее было приятно, но вот только это сильно отвлекало. Боится, опять сжалась, боится получить еще один удар под дых, нет, это был последний, больше такого не повторится, уж он об этом позаботится. - Когда недалекие люди судят о том, о чем не имеют представления. Когда считают возможным решать, что хорошо, что плохо, что красиво, а что уродливо. Думаешь, я недалек? - он явно ждал ответа.

Майя покачала головой.

- Думаешь, я смог бы желать урода? - откуда же она знала, а тем более откуда она знала, какого ответа он от нее ждет. - Нет. Не смог бы. Именно по этому, никогда на этом месте, не оказалось бы Хэпперн. Она - настоящий урод, недочеловек, думаешь может гнилое нутро быть красивым? Нет. Думаешь, лишь тело сводит с ума? Поверь, этот пыл быстро остывает. Точнее даже не возникает.

- Но Соня... - ведь о в ее сестре сочеталось все то, что должно было служить наживкой, от которой он не смог бы так просто отказаться, так просто заменить одну на другую.

- Мне нужна была ты. И сейчас нужна ты. Неужели так сложно в это поверить сейчас, после всего? Насколько же ты не веришь людям. - он сказал последнюю фразу задумчиво, не требуя ответа.

- Я не могу верить вам, я не понимаю... - она ответила честно, как бы не хотела, верить не получалось, слишком это было похоже на ее несбыточные мечты.

- Чего? Зачем я просил тебя о переводах, зная наизусть прочитанные тобой книги? Что лишь у одной девушки в этом доме есть платье с бабочками, которое предательски выглядывало из-за полки, когда ты пыталась спрятаться в библиотеке? - Майя от изумления, еще шире открыла глаза, значит он ее заметил... и, о Ях, ведь тогда и говорить он мог это зная, что она слушает, и реакцию ее предвидел, а той запиской только подтолкнул.

Дэррек отмечал как меняется выражение ее лица, с ней нужно было только так, лишь подтолкнуть и дать время понять самой. Только тогда она принимала мысли за чистую монету. Майя и правду как будто прозревала, кусочки складывались в пазл, и от того, какой же глупой она была все это время, как глупо выглядела, Майя опять почувствовала жгучий стыд, опять закрыла лицо руками. Дэррек поднял простынь, укрыв ею девичьи плечи.

- Ну что, опять почему? - он склонился к ее уху, не нужно от него отгораживаться, ведь руки не помеха. - Или зачем? Развлечение ли? - она опустила руки, сдаваясь. Неужели, неужели такое возможно? Неужели с ней? Неужели тот, о ком она грезила сейчас стоит перед ней, признаваясь в том, что она ему нужна?

- Я верю. - она сказала это тихо, больше для себя самой, чтобы предать уверенности в своих словах.

- Что? - он прекрасно все расслышал, просто хотел триумфа, и для себя и для нее.

Дэррек аккуратно, двумя пальцами поднял ее подбородок, так, чтобы она сказала то же ему, а не стенке или уткнувшись в грудь, в глаза, осознано, понимая, что соглашается на то, что он мог ей предложить.

- Я верю. - еще тише, вот только даже промолчи она, иногда во взгляде прочитать можно больше.

- Ях, я надеюсь ты понимаешь, что даже моли ты о пощаде, я тебя уже не отпущу... - он снова приближался к ее лицу.

- Так не отпускай. - и опять, мир закружился каруселью вокруг них двоих, в ту ночь, он учил ее доверять и сам учился чувствовать что-то новое, а она взлетала все выше, не боясь упасть, ведь есть тот, кто поймает, удержит.

*****

Уже третий раз к ней стучалась горничная, сначала - по поручению леди Сони, потом, дважды, спрашиваю нужна ли ей помощь в подготовке, чтобы спуститься к завтраку, и потом, занести ли ей завтрак, который она пропустила. Все три раза Майя просто не слышала, может какой-то стук и раздавался, вот только это не мешало девушке видеть сны дальше. Но наконец-то день взял верх над такой длинной ночью и для нее. Она открыла глаза, забросила руки за голову на разметанные по подушке волосы. Настала пора попытаться понять, где же был сон, а где явь, и по правде, она бы с радостью лежала так и дальше, не осмелившись осмотреться, и увидеть, что сном оказалось все, что было вчера. Майя нервно выдохнула, и лишь потом повернулась. Соседняя подушка пустовала. Не было ни его, ни хоть какого-то опознавательного знака. Поднявшись на локти, Майя взялась осматривать уже всю комнату. Платье лежит на кресле, как оставила бы она сама, раздеваясь ко сну, туфли - у кровати, в комнате полнейший порядок, окно закрыто. От досады, ей захотелось зарыться поглубже обратно в мягкую постель, а еще больше, от того, до чего же она докатилась, жалея о таком. Девушка так и сделала, уткнулась носом в подушку. Вот бы задохнуться, чтобы не пришлось больше так разочаровываться. Может минуту, а может больше, она так и лежала не издавая ни звуку и вдруг, расплылась в улыбке, еле сдерживая смех - его запах. Повсюду его запах, который за ночь стал уже таким знакомым. Вот дура, чему она радуется? От чего не может сдержать ликования? Майя, ведь тебе должно по меньшей мере быть стыдно, но не получается, больше не выходило стыдиться, а только глупо улыбаться в подушку и чувствовать, как в животе летают бабочки, щекоча своими крылышками.