Виктория Холт - Страстная Лилит Страница 58

– Да, Аманда и я... мы обе спим здесь.

– Чем вы занимаетесь?

– Она шьет сорочки, а я пою в ресторанчике.

– Аманда шьет сорочки! – Ему было больно слышать это – она это заметила, так как лицо Фрита вдруг странно сморщилось и от улыбки не осталось и следа; он даже покраснел от досады.

Она с гордостью продолжала:

– Мы неплохо устроены... если подумать. Я весьма преуспеваю в ресторанчике.

Он снова рассмеялся.

– О, Лилит... как может быть иначе!

Она должна заставить его прекратить разговоры об Аманде.

– Наполеон... – начала она.

– Его сбили на улице, когда он бежал за мной. Я услышал, что кто-то меня зовет. Обернулся и увидел, как он падает. Я забрал его к себе домой. Он очень плох, едва не умер. Я уж думал, что мне не удастся его спасти. Он бредил, все говорил о каком-то джентльмене. Я решил, что он имел в виду меня, так как мое имя тоже повторялось. Потом он сказал «Лилит» и «леди». И только сегодня он был в состоянии рассказать мне, где ты находишься и зачем он меня звал. Я сразу же пришел.

Она сделала к нему несколько шагов и сказала:

– Он поправится... бедный Наполеон?

– Да. Но может стать калекой. Одна его нога раздроблена!

– Ох, – ответила она, – значит, Наполеон должен был стать калекой, чтобы я смогла снова тебя увидеть.

Голос ее дрогнул; он обнял ее и поцеловал.

– Ты все такой же, – прошептала она.

– Да, – ответил Фрит. – Думаю, это так.

И тут Лилит от счастья громко рассмеялась. Теперь, когда она его нашла, все остальное не имеет значения.

Вскоре вернулась Аманда, так как ей не удалось найти Давида. Лилит отошла в сторону и наблюдала их радостную встречу. Внешний вид Аманды его поразил; он испытывал смешанные чувства радости, сочувствия и боли.

– Фрит! – воскликнула Аманда.

Он стремительно подошел к ней, взял ее за руки и расцеловал в обе щеки, а потом долго вглядывался в ее лицо.

– Аманда! Как ты решилась на такое?

Она лишь смеялась.

– О, Фрит, как приятно видеть тебя! Что привело тебя к нам? Как ты узнал?

– Наполеон.

– Наполеон?

Да, конечно, ведет себя как следует, подумала Лилит с горечью; она сразу же показала, что тревожится о мальчике. Она больше волнуется о Наполеоне, чем радуется встрече с Фритом, да, легко поступать как следует, когда все твое существо не озабочено лишь одним.

– Все в порядке, Аманда, – поторопилась она присоединиться к разговору. – Наполеон в безопасности.

– Да, – сказал Фрит. – Он пострадал. Бежал за мной, не глядя вокруг. Он у меня уже два дня. Я только что узнал, зачем я был ему нужен, и пришел немедленно.

– Но Наполеон, как он?..

– Он поправится. Его изрядно искалечило, беднягу. Не волнуйся. Я позабочусь о нем.

– Мы должны пойти повидать его.

– Конечно, должны. – Он обвел глазами комнату. – Аманда, ты... шьешь сорочки! Что бы сказали твои родители?

– Разве им это интересно?

Фрит не ответил. Он не сказал ей, что отец отрекся от нее, когда она убежала из его дома; нет нужды говорить ей об этом. Она знала, что он поступит именно таким образом. В его глазах она была опорочена, обесчещена, поэтому логично не считать ее больше своей дочерью.

– Следует что-то предпринять, – сказал он.

Лилит беспокойно наблюдала за ним, раздумывая над тем, принесет ли в конце концов появление Фрита счастье именно ей или ее слегка окрашенная презрением любовь к Аманде превратится в мучительную ревность.

Они сразу же отправились навестить Наполеона. Он выглядел так непривычно в своей собственной маленькой кровати! Смущаясь, он раздумывал, не из-за фантастической ли ошибки оказался он здесь. Время от времени он удивленно поглаживал простыни; никогда прежде не спал он на простынях. Было очевидно, что он нашел для себя новое божество и этим божеством был Фрит. Когда Аманда с Лилит стояли у его постели, он по глазам Лилит понял, что поступил замечательно, найдя этого джентльмена.

Аманда поцеловала его.

– Наполеон! Бедняжка Наполеон! Как я рада, что мы нашли тебя.

– Это настоящая кровать, – сказал он. С гордым видом он оглядел комнату. – А на столе настоящее зеркало. В нем себя можно видеть... прекрасно. Я никогда такого места не видал.

– Ты очень счастлив, Наполеон?

Он кивнул.

– А мой переход? Я бы не хотел его терять. Там уж другие работают покуда…

Фрит положил руку ему на голову.

– Не думай о переходе. Ты туда не вернешься. Когда поправишься, будешь учиться работать моим грумом.

– Вашим грумом, сэр?

– Ливрейным грумом при моей карете.

Наполеон начинал понимать, что в жизни есть кое-что получше, чем работа с метлой.

– Лилит, – сказал мальчик, – я его нашел, я нашел его, верно, Лилит?

Тут Лилит опустилась у кровати на колени и, не в силах удержаться, разрыдалась – это было совсем не похоже на трогательные слезы, придававшие очарование Аманде; Лилит сотрясали судорожные, громкие рыдания.

– О, Лилит, – испуганно воскликнул мальчик, – значит, я не то сделал? Я плохо сделал?

– Нет! – рыдала Лилит. – Нет. О, Наполеон, ты пострадал... а я тебя не так уж и жалела.

Почувствовав руку Фрита у себя на плече, она взяла ее и с чувством поцеловала у всех на глазах. Тут Аманда поняла то, что должна была понять уже давно – Лилит любит Фрита. Это открытие ее встревожило.

– Все хорошо, Наполеон, – сказал Фрит. – Это она от радости, что ты поправляешься. Мы все этому рады. И помни, что ты будешь жить у меня и учиться управлять моей каретой. Тебе не о чем тревожиться. Ты здесь навсегда.

– Да? – обрадовался мальчик. Но для полного счастья ему не хватало подтверждения Лилит. – Лилит, я все правильно сделал?

– Да, Нап. Да. Но я ведь не хотела, чтобы ты пострадал.

– Поднимись, – обратился Фрит к Лилит и слегка потянул ее за волосы, как будто... подумала Аманда... как будто что? Она не знала. Лилит улыбнулась и поднялась.

– Простите. Так глупо вышло, я не смогла удержаться. – Она смотрела на Фрита и говорила ему.

– Давайте выпьем чаю, – предложил Фрит. – Нам его подадут в гостиную. А тебе, Наполеон, его принесут сюда.

Аманда и Лилит перед уходом поцеловали Наполеона, и он остался в своей постели, разглядывая удивительный белый потолок и восторгаясь прекрасным миром.

Чай в гостиной! Совсем как дома! Хотя мебель здесь была очень современной, тяжеловатой, Аманда все же не могла не представить себе мысленно гостиную в доме Леев.

Лилит за столом молчала, стараясь обнаружить малейшую оплошность у слуг, уж она бы ее заметила сразу. Разве не была сама она служанкой и не знала, как подается чай?

Они говорили об увечьях Наполеона, о своей удивительной встрече, о его и своей жизни.

Лилит сказала, что ей уже время идти в ресторанчик, и Аманда почувствовала облегчение после ее ухода. Фрит же, казалось, сочувствовал себя свободнее, и они заговорили о Корнуолле.