Джинни Лин - Дракон и жемчужина Страница 58

— Уже рассвело? — спросила Суинь.

— Луна все еще в небе.

Она с облегчением вздохнула и перевернулась на живот. В комнате царил полумрак, единственным источником света служил маленький масляный светильник, на высоком столике у кровати. Суинь наблюдала за Тао сквозь туманную пелену желтоватого света. На нем были надеты свободные, облегающие талию шаровары, отблески мерцающего пламени отражались от его обнаженного торса. Он сел подле нее на кровать и положил что-то на столик. Это было похоже на тонкую бамбуковую палочку, лежащую поверх сложенного куска ткани.

— Игла и чернила.

Суинь приподнялась, однако он ласково опустил ее обратно на постель, плавными круговыми движениями поглаживая ей спину.

— Все хорошо.

Она закрыла глаза, наслаждаясь чувственными прикосновениями его ладоней.

— Что задумал мой таинственный возлюбленный?

Он наклонился к ней, положив одно колено на постель, и понизил голос, несмотря на то, что они были одни:

— Позволишь ли ты мне оставить отметку на твоей коже? — Ли Тао нежно провел ладонью по ее спине, остановившись на левом плече. — Здесь.

Суинь задержала дыхание и медленно выдохнула.

— С таким же рисунком, как и у тебя?

— В общих чертах. Я не столь искусный художник. — Он провел подушечками пальцев на спине замысловатый узор, по позвоночнику пробежала сладкая дрожь удовольствия. — Боль не сильная. Игла немного ужалит кожу.

Боль беспокоила ее сейчас меньше всего. Спустя всего несколько часов Суинь покинет этот дом. Ли Тао поскачет на поле битвы, а дворец будет заперт и заброшен. Может ли она позволить ему отметить ее на всю жизнь знаком убийц и воров?

Суинь повернулась на бок и прижалась щекой к матрасу.

— Ты просишь слишком о многом.

— Это для твоей защиты. У меня есть враг более серьезный, чем Шэнь или Гао.

Его руки твердо покоились у нее на спине, вся его лоза говорила о сдержанном обладании. Ли Тао посылал с нею своих самых доверенных телохранителей, а также вооруженный эскорт, однако она не хотела, чтобы ее защищали. Суинь желала остаться здесь и держаться за то, что у нее есть, несмотря на риск.

— Ты думаешь, твой старик придет за мной?

— Постарается, как только меня больше не будет рядом.

От его ответа все похолодело у нее внутри.

— Не говори так.

Он вздрогнул, но ничего не сказал. Пальцы его поглаживали ее волосы, и окутавшее их спокойствие поглотило ее. Это — единственный знак постоянства, прочности их связи, который Ли Тао когда-либо ей предлагал. Она была рада, что лицо ее повернуто в сторону, и он не видит скатившуюся по щекам слезу.

Суинь вытерла слезы и повернула голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Да, — сказала она. — Я буду носить твою метку.

Ли Тао кивнул и обратил свое внимание на лежавшие на столе предметы. Словно исполняя таинственный ритуал, он брызнул несколько капель чистой воды на каменную палетку, потом взял миниатюрный пестик для растирания чернил. Равномерными круговыми движениями смешал все составляющие до получения блестящей черной жидкости.

Осторожно Ли Тао убрал ее волосы с шеи, откинув их на одну сторону. Суинь вздрогнула, когда прядь волос коснулась кожи. Он полностью перебрался на кровать, усевшись у нее в ногах.

Она ощутила его горячее дыхание, когда он запечатлел поцелуй на ее плече. Потом Ли Тао взял тонкую бамбуковую трубочку, и несколько металлических иголок блеснуло на ее кончике.

Он погладил Суинь рукой вдоль линии позвоночника:

— Лежи спокойно.

Она повиновалась, положив голову на сложенные под подбородком руки. Ли Тао провел ладонью по ее лопатке и туго натянул пальцами кожу. Суинь дернулась, когда иголки вонзились в нее, однако оставалась на месте, придерживаемая его рукой.

Тао приостановил движение инструмента:

— Как ты?

Она судорожно сглотнула:

— Ты испугал меня.

— Старайся дышать спокойнее. Жалящая боль быстро притупится.

Он слегка повернул бамбуковую палочку, опять вонзил в нее, потом снова повернул, повторяя движение. Суинь прижалась щекой к рукам, крепко зажмурив глаза. Резкие уколы продолжались, пока жгучая боль не охватила все ее тело. Суинь не знала, что делать — умолять его прерваться, чтобы она смогла перевести дыхание, или промолчать, чтобы он поскорее закончил.

Иглы кололи вверх-вниз в стремительном ритме боевых барабанов, пропуская чернила под кожу. Чтобы сдержать стон, Суинь вцепилась ногтями в лежащую под головой руку, пытаясь сконцентрироваться на скрипе инструмента, чтобы отвлечься.

Ли Тао промокнул кожу тряпицей, потом продолжил. Понемногу колющая боль от уколов иголок слегка притупилась. Мышцы спины расслабились, и боль показалась вполне терпимой.

Со вздохом она уронила голову на руки. Ощущения слились: жалящие уколы иголок и твердая и в то же время нежная рука Ли Тао, касающаяся ее кожи.

Он едва ощутимо погладил ее спину между лопатками:

— Я делаю тебе очень больно?

— Все не так плохо.

Едва жжение прошло, обострились все остальные чувства. Кожа наполнилась теплом. Дыхание замедлилось. Ей хотелось свернуться, наслаждаясь его прикосновениями. Ли Тао сидел верхом на ней, его тугие бедра крепко сжимали ее обнаженное тело. Чувство защищенности переполняло ее, невозможно было отрицать ярко выраженную чувственность этого опыта.

Ей бы очень хотелось видеть выражение его лица, однако она не осмеливалась пошевелиться, пока он рисовал на ней дракона. Суинь закрыла глаза и погрузилась в бурный поток эмоций, подхвативший ее. Она совсем не удивилась, когда кожа потеплела, а лоно стало увлажняться от страстного желания по мере того, как иглы продолжали колоть ее плоть. Однако мучения ее стали бы еще невыносимее, если бы они снова занялись любовью. Ей всегда будет хотеться еще одного раза.

— Я люблю тебя, — проговорила Суинь, когда Ли Тао закончил рисунок. Они не смотрели друг на друга. — Ты, должно быть, уже знаешь об этом?

После нескольких мгновений тягостной тишины он заметил:

— Нет, я не знал.

К чему поэзия или слова о высоких чувствах? Сложную натуру Ли Тао невозможно облечь в слова. Как и ее любовь к нему, подумала она. Суинь не могла сказать, когда та началась, когда она сама перестала строить из себя искусную обольстительницу. Когда ей стало важнее защитить его, чем быть защищенной им.

Суинь вдохнула его аромат и попыталась запомнить это щемящее чувство близости. Рисунок был закончен, и вскоре ей предстояло уехать. Отметина на лопатке саднила, но Суинь даже радовалась боли. Она надеялась, что воспоминания об этом, о руках Ли Тао, касавшихся ее, долго будут сопровождать ее в путешествии.