Эмма Уайлдс - Влюбленный виконт Страница 59

Кто-то из них, конечно же, должен что-то знать.

Нет, обычно он не любил выслеживать и вынюхивать, но на этот раз у него была вполне понятная заинтересованность в том, чтобы выяснить правду. Чтобы сделать приятное Мэдлин и успокоить ее душу, он готов на все…

Почти на все. Только не предлагать ей стать его женой.

Несправедливо по отношению к ней, что он не может предложить ей ничего большего, но его вынуждало к этому не себялюбие, а жизненный опыт, и, видит Бог, если бы прошлое не нависало над ним как тяжелый камень, все было бы иначе. Перед ним предстала мучительная картина: Мэдлин, держащая на руках их дитя, раскрасневшаяся, прекрасная…

Нет.

Дитя, впрочем, вполне возможно.

Не существовало совершенно надежных способов избежать беременности, и ночь, проведенная ими в трактире, была тому несомненным доказательством. Обычно он не бывает гак беспечен… Точнее, он никогда не бывает беспечен в этом смысле, потому что у него нет ни малейшего желания плодить незаконных детей, хотя мало кто из людей его класса заботится о своих незаконных детях. Считается, что за это ответственна женщина, или, если она замужем, ее муж должен признать ребенка своим. В кругу случайных друзей Люка были такие, кто растил детей, не имевших с ними никакого сходства, но лично он полагал, что для него такое положение дел совершенно неприемлемо.

Он старался не думать, что будет делать, если Мэдлин забеременеет, утешая себя тем — хотя это был просто-напросто самообман, — что бессмысленно тревожиться по поводу того, чего, быть может, никогда не произойдет. Это, конечно, неправда, потому что произвести на свет ребенка означает взять на себя серьезную ответственность, и поскольку он знал себя достаточно хорошо, понимал, что никогда не станет избегать этой ответственности, равно как не предоставит Мэдлин самой выкручиваться из создавшейся ситуации.

Он хотел защищать ее, а не разрушать ее жизнь. Реальный вопрос — что он будет делать.

Итак, ему следует держаться от нее на расстоянии.

Но он не думал, что способен на это, и это действовало на него гораздо более устрашающе, чем бывало, когда он имел дело с колонной французских солдат со сверкающими штыками.

Расположившись на сиденье своей кареты, мрачный, неуверенный, погруженный в размышления, он посмотрел на пустое сиденье напротив и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Это не катастрофа; это очередная веха. Жизнь полна такими вехами — взросление, или первый день в Итоне, или, что гораздо хуже, то холодное, ясное утро в Испании, когда солнце коснулось горизонта и ты понял, что будет бой — первый бой.

Он вынес все, вынесет и это.

Когда Мария сказала, что носит его дитя, поначалу он был ошеломлен, потом пронзен тяжестью ответственности, и, наконец, его охватила радость. Чувства сменялись так быстро, что он едва смог увязать их в одно, прежде чем опустился на колени и попросил ее выйти за него замуж.

В самом сердце страны, раздираемой войной. Как же он был глуп. Но что еще ему оставалось делать? Он глубоко полюбил впервые в жизни, и она носила его дитя.

А потом он потерял их обоих…

Он больше не верил в самую идею любви, если только не считать ее выражением пухлых младенцев с ямочками на улыбающихся лицах. Посмотрите на беднягу Майлза, влюбившегося до такой степени, что в течение всего сезона он не заинтересовался никем, кроме Элизабет. Беззащитное выражение, появляющееся на его лице всякий раз, когда он смотрит на нее, заставляло Люка задаваться вопросом, как другие видят его самого и Мэдлин. Влюбленный Майлз вызывал тревожные мысли о том, можно ли скрыть свои чувства, если они видны любому, кто обратит на тебя внимание.

Отбросив самоанализ, он вышел из экипажа и поднялся по ступеням клуба «Уайте». Разгадать загадку с дневником бесконечно важнее, чем пытаться анализировать его теперешнее состояние, тревожное и неуправляемое. Он надеялся, что сможет задать несколько вопросов обычной прислуге.

То, что он так открыто появился в ее ложе в опере, было неожиданным. Еще более неожиданным было то, что Люк не появился у нее в спальне.

Или что-нибудь случилось? Мэдлин подошла к окну, раздвинула шторы и выглянула наружу. Не могла же она ошибиться. «Вы, возможно, увидите меня немного позже». Это ведь достаточно ясно сказано.

Конечно, он употребил слово «возможно», а она не придала ему особого значения, и…

Щелкнул замок, дверь отворилась, она повернулась и похолодела. Ее отражение в стекле походило на призрак, белая ночная одежда и светлые длинные волосы создавали какой-то эфемерный образ.

Люк появился у нее за спиной:

— Вы льстите себе, милорд.

Ей удалось проговорить эти слова спокойно, хотя при его появлении сердце у нее гулко забилось и от звука его голоса по спине побежали мурашки.

Он рассмеялся, от его дыхания шевельнулись ее волосы.

— Кажется, мы уже обсудили мое высокомерие.

— И я не вижу никаких улучшений.

Она вздрогнула, потому что он наклонился и прижался к ее шее своими горячими губами.

— Никаких, — пробормотал он.

Недавно она сделала открытие — ей нравится, когда он целует ее шею.

И этот дьявол прекрасно это понял.

Его губы спустились вниз, прошлись по ее ключице над вырезом ночной сорочки, скромной, но достаточно легкой по причине летней жары. С присущей ему дерзостью он зубами потянул ленточку, и его шелковистые мягкие волосы коснулись ее щеки.

Она вздохнула. Она могла управлять происходящим с таким же успехом, с каким могла бы остановить Луну, вращающуюся вокруг Земли и вызывающую приливы и отливы.

Рука умело скользнула под сорочку и обхватила ее грудь. Мэдлин повернулась и поцеловала его, прижавшись к нему всем телом. «Если бы я могла залезть внутрь тебя, я бы залезла», — подумала она, охваченная смутной радостью, потому что его язык наносил восхитительные чувственные удары по ее языку.

Люк легко поднял ее, не прерывая поцелуя. Она почувствовала, что под спиной у нее мягкий матрас и что его рука скользит вверх по ее ноге с властностью и уверенностью, которая могла бы показаться ей раздражающей, не будь его прикосновения такими умелыми… чудесными.

— Не задерживайтесь там, — пробормотала она, когда он принялся дразняще ласкать ее бедро. — Вы так близко.

— Вы предполагаете, что я сделаю вот так?

Его пальцы скользнули между ее ног.

Она испустила вздох, когда его палец проник в нее.

— Возможно. — Мэдлин выгнулась от этой интимной ласки. — Или что-то очень похожее, но, может быть, той частью вас, которая немного… крупнее?

— Покажите мне, чего вы хотите, — жарко шепнул он. — Потрогайте меня. Нельзя, чтобы инициатива всегда принадлежала мне. Я отдаюсь вам во власть.