Алисса Джонсон - Леди-наследница Страница 59

— Давайте посмотрим, как пойдет дело на балу леди Паулер.

Его губы изогнулись в улыбке, но не насмешливой, а понимающей.

— Уверен, моя тетя была весьма осмотрительна в выборе приглашений, Уиннифред. Вам нечего бояться.

Уиннифред расправила плечи, возмущенная намеком.

— Может, я и нервничаю из-за предстоящего события, но я ничего не боюсь.

Глава 26

Четыре дня спустя, когда час бала у леди Паулер неотвратимо приблизился, Уиннифред, стоя одна посреди своей комнаты, призналась себе, что боится.

Да что там боится, она просто в ужасе.

До сих пор она не боялась, была слишком занята, чтобы бояться.

Она искупалась в воде с добавлением розового масла, при помощи служанки облачилась в свое розовое бальное платье и высидела длительный процесс закалывания волос в замысловатую прическу. Жаль, что этот процесс не оказался еще длиннее, потому что теперь ей не осталось ничего другого, кроме размышлений о том, как ужасно она нервничает.

Она подведет Лилли.

Она унизит себя.

Люди не дураки, они сразу поймут, что она не леди.

В попытке отвлечься она разглядывала свое отражение в овальном зеркале и после некоторых раздумий решила, что внешность ее по крайней мере приемлема. В сущности, она выглядит довольно хорошенькой. Конечно, с веснушками ничего не поделаешь. Да и кожа ее, несмотря на усилия Лилли на протяжении всех этих лет, слегка загорелая. Но приглушенный розовый шелк весьма ей к лицу, а низкий вырез исключительно подчеркивал ее прелести.

Уиннифред критически оглядела себя с головы до ног. Она никогда раньше не считала свои формы стоящими большого внимания. Но вот они, зашнурованные и приподнятые, чуть ли не вываливающиеся из лифа. Какое лицемерие, что ей запрещено признавать в обществе джентльмена то, что так явно и открыто демонстрируется для того же джентльмена.

«Взгляните, сэр, что вы об этом думаете? Я считаю, это самая превосходная грудь на балу».

Нервно хихикнув, она повернула голову, когда раздался тихий стук в дверь.

— Да. Войдите. — И оставайтесь, подумала Уиннифред. Она не хотела сидеть наедине со своими нервами.

Дверь приоткрылась, и Ребекка просунула голову в щель.

— Лорд Гидеон хотел бы переговорить с вами, мисс.

Ох, прекрасно.

— Конечно. Где он?

Вместо ответа Ребекка вошла в комнату, а следом за ней — Гидеон. Он вошел, увидел Уиннифред и остановился. Его взгляд медленно заскользил по ней сверху вниз, глаза задержались на низком вырезе. О более эффективном средстве отвлечения и мечтать было нельзя, и Уиннифред не была уверена, чего ей хочется больше — покраснеть, поманить его ближе или рассмеяться. Лицемерки или нет, но дамы света определенно знают, что делают.

Ребекка деликатно кашлянула.

— Развести огонь в гостиной, милорд?

— Гм? — Гидеон заморгал и медленно повернул голову, словно никак не мог сосредоточиться. — А, конечно. Огонь. Спасибо, Ребекка.

Когда он вновь посмотрел на Уиннифред, глаза его прояснились, а на губах играла улыбка.

— Похоже, я ошибался насчет платья. Вы выглядите изысканно.

— Благодарю вас. — Она изобразила быстрый, хорошо отрепетированный книксен. Затем, почувствовав, что от движения материал опустился ниже, подтянула лиф. — Оно весит целую тонну кирпичей.

— Могу себе представить. — Взгляд его проследовал за движением ее рук за мгновение до того, как резко вернуться к лицу. — А почему кирпичей?

Она перестала тянуть.

— Боюсь спросить, что вы имели в виду.

— Какая разница, кирпичей, камней или очень пушистых подушек? По определению они все весят одинаково.

— Мне абсолютно необходимо иметь на этот счет какое-то мнение?

Он печально покачал головой и, пройдя через комнату, встал перед ней.

— Вы демонстрируете прискорбное отсутствие любопытства.

— Что правда, то правда. И груз стыда за это с каждым днем давит все сильнее. Прямо как тонна пушистых подушек.

— Что ж. Надеюсь, вы не против добавить еще несколько унций? — Он бросил взгляд в гостиную и, увидев, что Ребекка занята, вытащил из кармана маленькую коробочку. — Я увидел это сегодня и подумал о вас.

Она посмотрела на коробочку и застонала. Не того рода отвлечение, которого она хотела.

— Гидеон, нет.

Последние четыре дня он каждый день покупал ей подарки — шляпки и браслеты, серьги и расшитые бисером тапочки. Иногда он присылал ей сразу несколько подарков.

— Вы не можете покупать мне такие вещи.

— Почему?

— Потому что это слишком и это неприлично. Даже я знаю, что джентльмену не дозволяется дарить леди украшения или предметы одежды. А леди не дозволяется принимать их.

— Для меня, как вашего опекуна в отсутствие моего брата, вполне приемлемо покупать вам все необходимое для лондонского сезона.

— Приемлемо, если вы платите за них, а не покупаете в качестве подарков.

— Не вижу разницы. — Он зажал трость под мышкой, чтобы открыть коробку.

— Но она есть. Ведь…

Уиннифред умолкла, глаза ее округлились при виде ожерелья из маленьких изящных жемчужин, заканчивающееся среднего размера бриллиантовой подвеской. Простое, элегантное, очень красивое и, несомненно, дорогущее. Уиннифред почувствовала, что ее решимость отклонить подарок ускользает.

— Ох, какая красота… Я не должна его принимать. Я не должна принимать от вас никаких подарков.

— Почему же тогда принимаете, если это так вас беспокоит?

— Потому что… — Она замялась, покусала губу. — Знаете ли вы, сколько овец я могу купить за это? И за гранатовый браслет? Благодаря этому Мердок-Хаус может пережить засуху… и я не могу отказаться.

Он склонил голову и тихо рассмеялся.

— Я не должна это брать, — пробормотала Уиннифред, глядя на коробочку в его руке. И все-таки взяла ее. — Но я не могу сказать «нет». Я смогла бы… не испытывала бы искушения, если б вы перестали предлагать. Что я должна сделать, чтобы убедить вас перестать?

Смех его стих, и когда он поднял голову, глаза были серьезными. Голос мягкий и пронизан грустью, причину которой Уиннифред не понимала.

— Считайте их само собой разумеющимися, — сказал он.

Она покачала головой.

— Что?

— Я хочу, чтоб вы считали их само собой разумеющимися. Хочу, чтоб вы были уверены в их существовании в своей жизни, как были уверены в существовании голода и холода в Шотландии. — Он постучал пальцем по краю коробки. — Я хочу дарить вам миленькие безделушки и хочу, чтоб вы видели в них миленькие безделушки — не непредвиденный доход, не его стоимость в пересчете на домашний скот и определенно не спасение от лишений, которые, как вы, похоже, считаете, ожидают вас в будущем.