Ферн Майклз - Богатство Лас-Вегаса Страница 6

Она обошла вокруг здания. Скамейки у деревьев, вдоль дорожек каменные фигурки разных животных. Прохлада… тишина… полумрак… зелень… Вон там, на застекленном балконе, можно было бы сидеть со стаканом лимонада в руке, с книгой на коленях… Только вот сможет ли она ее прочитать? Салли усмехнулась. Ох, Коттон видел бы ты меня сейчас.

Она подошла к передней двери. Что делать? Ударить тяжелым медным молотком в деревянную панель? Вставить ключ в замок? От необходимости принимать решение ее освободил скрип двери. Пухлая женщина в фартуке, повязанном поверх белого платья, улыбнулась.

— Пожалуйста, мисс, входите. Джозеф возьмет ваши вещи. Меня зовут Анна, Я здесь убираю и готовлю. Мой муж ухаживает за садом и присматривает за живностью. Входите, позвольте показать вам ваш новый дом.

— Вы можете открыть окна? — спросила Салли.

— Конечно. Вы этого хотите?

— Да. Да, да, очень хочу! Мне нравится смотреть, как колышутся на ветру занавески. А ставни, они есть на всех окнах?

— Да. Мы их не открываем потому, что не живем в доме. Я и Джозеф, мы живем в одном из коттеджей, там, за домом. Что я могу для вас сделать?

— Мне хотелось бы посмотреть мою комнату и, если можно, принять ванну. И вы не возражаете, если я сама пройду по дому и все посмотрю.

— Это ваш дом, мисс Коулмэн. Только скажите, что вы хотите на обед? Может быть, что-нибудь особенное?

— Вообще-то, это не имеет значения. Хотя… я бы съела пирог. Сладкий. Очень сладкий. — Она беззаботно улыбнулась и погладила себя по бедрам. — И еще я люблю картошку с подливкой. Вообще, я люблю все.

— Джозеф присматривает за садом. Я консервирую овощи на зиму. У нас прекрасный холодный погреб. Ключ у Джозефа. Он вам отдаст его вечером. Еще чего-нибудь желаете? Приготовить ванну?

— Нет, спасибо, я сделаю все сама. А ваши… обязанности мы обсудим позже.

Боже, Боже, да она ведет себя как настоящая хозяйка, леди! И ей это доставляет удовольствие. Она почти сразу одернула себя, вспомнив, как мать прислуживала чужим людям. И что в результате? Доработалась до того, что осталась кожа да кости. Салли тут же пообещала себе, что никогда не станет возноситься над теми, кто у нее будет работать. Коттон всегда говорил: «относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». И, конечно, он был прав. Многому, очень многому научил ее Коттон.

Салли переходила из комнаты в комнату, одобрительно кивая. Сама не зная почему, она была уверена, что этот дом выглядел точь-в-точь как дома в Бостоне. Отполированная до блеска темная мебель, принадлежавшая, наверное, еще бабушке Коттона или его матери. Тонкие цветастые ковры с бахромой. Некоторые круглые, но большинство квадратные. Большие и совсем маленькие. В середине одного громадная яркая птица. Вот мама посмеется, когда она ей расскажет. Но ковры коврами, а в первую очередь в каждой комнате Салли обращала свой взгляд на окна и кружевные шторы.

В самом конце длинного коридора она выбрала комнату, выходившую окнами в пышный зеленый сад. Маленький балкончик, попасть на который можно было из туалетной комнаты, привел ее в полнейший восторг. Салли даже взвизгнула от радости. Понравились ей и французские двери, и чудесные деревянные полы. А при виде высокой кровати с приставным стульчиком и роскошным балдахином рот ее невольно растянулся до ушей. «Неужели мне это не снится?» — прошептала она. У стены высились два просто гигантских гардероба. Да, есть куда положить платья и боа из перьев. Комод с девятью выдвижными ящичками, на каждом мраморная ручка. Салли чуть не задохнулась от восхищения. У нее и белья-то столько не будет, вон какие они глубокие. Она обошла комнату и наконец уселась в небесно-голубой шезлонг, выглядевший так, словно на нем никто никогда не сидел. Ну и ладно, буду сидеть сама… каждый день.

Пожалуй, пора бы открыть окна. Салли развела кружевные шторы, потянула деревянные ставни. Однако ничего не получилось, шторы никак не желали трепетать на ветру, вероятно, потому, что никакого ветра не было. Она пошуршала ими — безрезультатно. Неудача так расстроила Салли, что на глаза навернулись слезы. Она отошла от окна и взобралась на кровать, твердо решив дождаться, когда шторы качнутся.

Прождав несколько минут, Салли подумала, что, пожалуй, можно немного полежать, но как только голова ее коснулась подушки, ею овладел сон. Трудно сказать, сколько прошло времени, но, очнувшись, она ощутила теплое движение воздуха. Салли протерла глаза, моргнула, не сразу сообразив, где она, и подняла голову. Радостная улыбка, под стать предвечернему солнцу, расплылась по ее лицу, когда она увидела танцующие на ветру кружевные шторы. «О! — выдохнула девушка, не найдя другого способа выразить охватившие ее чувства. — Это счастливейший день в моей жизни. Благодарю тебя, Коттон, благодарю от всего сердца».

Салли забыла о существовании стульчика и, скользнув с кровати, весьма неизящно приземлилась на мягкое место. Она звонко рассмеялась и, вытянув ноги, забарабанила каблуками по полу.

А не пора ли принять ванну? Взгляд Салли скользнул к двери и замер: сумки и коробки аккуратно стояли у стены. Должно быть, пока она спала, Анна распаковала вещи. Дверца одного из шкафов была слегка приоткрыта. Кричаще-яркие платья, неплохо смотревшиеся в салуне, здесь казались совершенно неуместными. Украшение из перьев, которое она надевала вместе с боа, лежало на верхней полке. Оно тоже выглядело пришельцем из другого мира. Румянец стыда теплой волной залил шею и щеки. Она проверила комод и без особого удивления обнаружила, что все ее белье — изрядно, кстати, поношенное — и чулки заняли не более половины одного из выдвижных ящиков; наверное, ей самой стоило разобрать сумки и разложить вещи. При мысли о том, что кто-то посторонний видел ее заштопанные трусики, Салли стало не по себе. Надо же так попасть впросак. А впрочем… Она сжала зубы — все чистое, без дырок. Стыдиться нечего.

Нежась в громадной, на удивление гладкой ванне, полной пузырьков, Салли откинулась на спинку и вытянула ногу, рассматривая накрашенные ногти. Какое убожество! А… кому какое дело?! Она взяла мочалку, оказавшуюся мягче пуха, и принялась ожесточенно тереть кожу. Потом, ощущая приятное покалывание, стащила с вешалки широкое и длинное полотенце, тоже необыкновенной мягкости, и завернулась в него. Такой приятной истомы ей еще не приходилось испытывать. Салли посмотрела в зеркало на свое отражение. Светлые волосы, скручиваясь в колечки, прикрывали уши, падали на шею. Она зачесала их назад и несколько раз пригладила, чтобы они лежали гладко. С такими волосами она казалась старше, солиднее. Колечки же, обрамляя лицо, делали ее похожей на пятнадцатилетнюю девчушку.