Мари-Бернадетт Дюпюи - Сердцу не прикажешь Страница 6

Спрятав лицо на груди у Люка, она не решалась поднять глаза. Надо признать, мужчина не колебался ни секунды. Войдя в квартиру, он окинул Элен долгим взглядом, усмехнулся и медленно, очень медленно раскрыл ворот ее халатика. Естественно, под ним ничего не оказалось. Он легонько, кончиками пальцев, погладил ее маленькие груди.

Потом, все так же неторопливо, его руки опустились, развязали пояс, и халат упал на пол.

– Ты очень красивая. Тоненькая, как тростинка…

И вот она, совершенно обнаженная, прижимается к нему… Заставив ее поднять голову, он с неожиданной грубостью, до легкой боли, впился губами в ее губы.

– Идем! – сказал он.

Из гостиной дверь вела в маленькую спальню, где стояла покрытая меховым покрывалом кровать.

– Идем! – повторил Люк.

Он взял ее за руку и увлек за собой.

Было время заката. Через задернутые шторы в комнату проникал приглушенный розовый свет. У Элен появилось чувство, что в окружении шумов кафе и бутиков, которых было много на этой улочке, затерянной в шестом округе Парижа, они с Люком как в коконе, – при том что вокруг все так же кипит жизнь, никому нет до них дела…

Люк быстро разделся и склонился над ней. Поцеловал в губы, на этот раз нежно, потом его губы скользнули по ее шее вниз, к грудям. Невольный стон сорвался с ее губ, голова запрокинулась. Элен не ожидала, что эти губы, эти искусные пальцы, проникающие в самые потаенные места ее тела, могут привести ее в такое возбуждение и трепет.

– Александр! – прошептала она. – Александр!

Люк резко сел на постели и уставился на девушку.

Элен попыталась привстать, но он схватил ее за плечи и прижал к кровати.

– Что это еще за Александр?

Пристыженная, девушка не спешила с ответом. Сексуальное желание совершенно улетучилось, и ей вдруг стало зябко.

– Не хочешь – не говори! Но третьего в постели я не потерплю! – заявил Люк.

Через пару минут он ушел, хлопнув дверью.

– Ты никогда больше не должна с ним видеться, слышишь?

Бледный как полотно, со слезами на глазах, Александр тряс Элен за плечи.

– Никогда не ищи встреч с этим человеком!

Едва вернувшись в Вендури, Элен рассказала молодому священнику обо всем – разумеется, чтобы сделать ему больно, заставить ревновать. Однако столь бурная реакция ее ошарашила. И вот теперь, слушая Александра и глядя в его глаза, выражавшие гнев и мольбу, – а может, и отвращение, – она чувствовала себя поруганной, грязной. Порывистым движением отбросив его руки, она убежала прочь.

Машина Элен на полной скорости катила к особняку Дё-Вен. Грязь – вот самое подходящее слово! Она ощущала на себе руки Люка, прикосновения его губ, и к горлу подкатывала тошнота. Но приходилось признать, что к отвращению примешивалась нездоровая радость оттого, что ей все-таки удалось заставить Александра страдать.

Нужно было избавиться от всего этого, стереть из памяти, вернуть то ощущение чистоты… Но как?

Приехав домой, Элен сразу схватилась за телефон.

– Александр?

– Я слушаю.

– На следующей неделе ты собирался в Лурд, я правильно запомнила?

– Да, на семинар, – сухо ответил он.

– Может, возьмешь меня с собой?

Ему потребовалось время на размышление.

– Мне это очень нужно! – взмолилась она. – Пожалуйста!

– Хорошо.

Через несколько дней они выехали из Вендури задолго до рассвета. Пока мимо проплывали мирно спящие пейзажи Прованса, они оба молчали.

И вдруг Александр указал на небо. На западе оно было совсем еще темным, зато восточная его часть окрасилась в цвет спелого абрикоса. И в этих золотистых рассветных лучах трава казалась особенно зеленой и яркой, а стены придорожных ферм – оранжевыми.

– Элен, посмотри, какие прекрасные цвета!

Она только улыбнулась в ответ. Слова были не нужны. Между ней и Александром снова установилось то удивительное взаимопонимание, когда все ясно без слов.

В Лурд они приехали около часа дня. Перекусили сандвичами в каком-то баре, после чего Александр отправился на семинар.

Чувствуя себя слегка потерянной, Элен решила прогуляться по городу. В это время года в нем было особенно много паломников. Она присоединилась к группе, направлявшейся к аллеям Санктуария, и, оказавшись на площади Розер, полюбовалась двумя базиликами. Потом, сама не зная как, девушка очутилась перед чудесным гротом Масабьель. Вид обремененных недугами страдальцев, чередой проходящих мимо, растрогал Элен. Сколько боли и сколько веры… На душе у нее стало легче и спокойнее. Собственные проблемы показались ей незначительными.

Вечером, причем довольно-таки поздно, Александр присоединился к ней в ресторане «Дю-Гав», как и было условлено. Мало-помалу к Элен возвращалась былая беззаботность. Разговаривали они с Александром свободно, в дружеской манере. Настроение у молодого священника было отличное. Может, он уже ее простил?

И вдруг в разговоре у него вырвалось:

– Элен, дорогая….

Девушка замерла от неожиданности. Не может быть, она наверняка ослышалась…

– Что ты сказал, Александр?

Выдержав долгую паузу, он неторопливо, серьезным, почти торжественным тоном повторил:

– Я сказал: «Элен, дорогая…»

Она почувствовала, что краснеет, и, не зная, как скрыть свое смущение, расхохоталась. Александр же сохранял полнейшее спокойствие. Едва заметно улыбаясь, он снова принялся за еду. Судя по всему, фраза сорвалась с его губ не случайно и он был доволен тем, что она привела его спутницу в такое волнение.

Из ресторана они вышли почти в одиннадцать вечера. У Элен было ощущение, что еще немного – и она задохнется от радости. Ей вдруг захотелось помолиться перед гротом, желательно в одиночестве. Когда же она, смахивая слезы, поднялась с колен, Александр стоял у нее за спиной.

Поглаживая ее по плечу, он проговорил мягко:

– Не плачь, не надо. Я – всего лишь промежуточное звено. Наступит день, и кто-то другой даст тебе все то, что я не вправе тебе дать.

А у нее в ушах все еще звучало недавнее «Элен, дорогая…». Наверное, он уже успел пожалеть о своих словах. И все же они были сказаны, и Элен несмотря ни на что чувствовала себя счастливой и надеялась.

Ночь они провели в Лурде: Александр – у своего знакомого, старенького аббата, а Элен – в маленьком отеле по соседству. Выехали они очень рано. Позавтракали в Арле, затем проехали по территории природного парка Камарг, оставив чуть в стороне Марсель и Тулон. Было уже поздно, когда дорога пошла вверх – они достигли Маурского горного массива с его крутыми пиками и извилистыми дорогами.

До Вендури оставалось несколько километров. Александр вел машину медленно, как если бы хотел оттянуть момент приезда.

И вдруг рука молодого священника медленно опустилась на руку Элен, невзначай задев ее грудь.

Он свернул на обочину и остановил авто. Кончиками пальцев провел по щеке девушки. Элен почувствовала, как ее обожгло огнем. Только он, Александр, вызывал у нее это безумное, безоглядное желание, только с ним ей хотелось забыться полностью, испытать единение духовное и плотское… Его лицо было так близко, что она ощущала на своих губах его дыхание.

Порывисто, словно возвращаясь от сна к реальности, Александр откинулся на спинку сиденья и хрипло произнес:

– Элен, прости! Последние пару дней со мной творится что-то странное…

И он завел двигатель. Остаток дороги до Вендури он смотрел прямо перед собой и не проронил ни слова.

На следующий день, едва встав с постели, Элен ему позвонила.

– Вчера мне было с тобой так хорошо…

Александр не дал ей договорить:

– Вернись с небес на землю, Элен. Нам всем свойственно увлекаться, в этом нет ничего дурного. Но ты должна понимать, что между нами ничего нет. И никогда не было…

– Но вчера…

– Замолчи! Ни о какой влюбленности речь не идет. Я совершенно к тебе равнодушен, и это никогда не изменится. Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Эти его слова резанули Элен по сердцу. Впечатление было такое, будто они отражаются от стен и она слышит это эхо снова и снова.

Что ж, она надеялась, что он откроет наконец свои истинные чувства. И разве мог он выразиться яснее?

Глава 3

Пути, которые мы выбираем

Она решила уехать подальше, чтобы ничего этого не видеть – ни родительского дома, ни гор Эстерель, ни своих учеников из Вендури. Единственное, от чего невозможно было отказаться, – это от концертов. Но даже к музыке Элен почти полностью утратила интерес.

Вот уже несколько недель девушка жила в Париже. И ощущала себя как никогда одинокой и потерянной. И никогда жизнь не казалась Элен такой пустой.

С матерью они часто перезванивались и были по-прежнему нежны друг с другом, но этого Элен было мало.

Несмотря ни на что она не нашла в себе сил полностью порвать с Александром. Время от времени они переписывались, но послания эти были банальны и скучны и приносили ей даже большее разочарование, чем полное отсутствие новостей о нем. Однажды она получила от него открытку с изображением ромашки на фоне долины реки Сены, и на обороте было начертано несколько слов: «Я был в окрестностях Парижа, но заехать не было времени». Элен прочла это и расплакалась. Как он может?! Нарочно делает ей больно, как будто ему это нравится… Так чего же в итоге он от нее добивается? Что у него на сердце?