Алина Знаменская - Рябиновый мед. Августина. Часть 2. Замок из песка Страница 6

– Лиза, это твоя новая гувернантка. Фрейлейн Августина. Знакомьтесь и спускайтесь обедать.

Хозяйка ушла, а насупленная Лиза встала у окна.

– Как вам наш замок? – спросила девочка, пристально рассматривая Августину. Той неловко стало под таким осмотром.

– Мне очень нравится, – призналась Ася. – А вам?

– Нисколько. Если бы он стоял в Австрии или Германии, где ему и место, в этом был бы какой-то смысл. А так…

– Вы хотите жить за границей? – предположила Ася.

– Я хочу жить среди людей! – резко ответила девочка. – Вот вы, наверное, учились в гимназии, у вас были подруги?

– Да, конечно.

– Конечно! Для вас это естественно, а для меня – недосягаемая мечта!

– Всегда то, что для одних естественно, для других – лишь недосягаемая мечта.

– Мне от этого не легче. Мы живем в лесу, и папа очень доволен. Охота, рыбалка, разговоры с доктором… Ему нет дела до того, что кому-то не нравится жить в глуши.

– Вероятно, причиной ваше здоровье?

– Мое нездоровье, вы хотели сказать?

Ася благоразумно промолчала.

Обедали в столовой, внизу. Впрочем, зала эта, называемая столовой, была устроена совершенно в духе средневековых феодальных владений – серые каменные стены, дубовый длинный стол и тяжелые стулья с высокими спинками. Бронзовые светильники, свисающие на цепях, добавляли величия в общую атмосферу.

Ася подошла к столу и едва не остолбенела – за столом, по правую руку от хозяина, сидел Антип Юдаев собственной персоной и, потягивая воду из фужера, вызывающе смотрел ей в лицо. Ася стиснула зубы.

Спина прямая, сдержанная полуулыбка, кивок-поклон всем присутствующим – прошла вдоль стола за своей воспитанницей и села на указанное место. О, незабываемые уроки Фриды Карловны! Сослужили-таки свою службу… Она не позволит себе упасть в грязь лицом. Но неужели фрау Марта знала? Неужели она нарочно устроила свою воспитанницу именно сюда?!

Во главе стола восседал господин Остенмайер – отставной полковник русской армии, некогда объявивший себя одним из потомков плененного ливонца. Полковник был моложав, и Ася, как ни пыталась, не смогла даже приблизительно определить его настоящий возраст. По левую руку от полковника находилась его супруга, успевшая переодеться к обеду в еще более замысловатое платье. Скроенное на манер хитона платье показалось Асе эпатажным и потому заслуживающим внимания. Прическа госпожи Остенмайер теперь была на греческий манер перетянута атласной лентой, концы которой спадали на плечо.

Приказчик, сидящий напротив хозяйки, скосил глаза в сторону Аси и подмигнул ей. Затем самодовольно ухмыльнулся и несколько задержал на ней свой взгляд. Взгляд этот говорил: ну что? Попалась, птичка?

Ася, впрочем, быстро справилась с собой, ответила приказчику совершенно невозмутимым взглядом и переключила свое внимание на сервировку стола – это ее всегда занимало.

Тончайшие тарелки голландского, должно быть, фарфора, соусники, вазочки, креманки – все сияло великолепием. Серебряные ножи, ложки, вилочки на тончайших витых ручках – все было начищено до блеска, было новым, выписанным из-за границы. Замок приоткрывал для гостьи лишь малую часть себя, но даже этим уже оправдывал ее ожидания. Впрочем, то обстоятельство, что фрау Марта перехитрила ее и сумела тем самым испортить праздник, здорово вывело Асю из равновесия. Она негодовала. Оставалась маленькая надежда, что приказчик – всего лишь гость.

Сквозь распахнутые высокие дубовые двери столовой Ася наблюдала все то же неслышное скольжение горничной. Теперь эта труженица натирала зеркала – ловко водя фланелью по гладкой поверхности.

Ася наблюдала движения горничной, чтобы не видеть самодовольного взгляда Юдаева.

Речь за обедом шла о войне. Ася постаралась вслушаться в то, что говорят, но, увы, мысли ее метались и спешили, убегая далеко от предмета разговора.

– Я всегда – за короткую победоносную войну. Она укрепляет дух армии. Но кампания явно затянулась, – рассуждал полковник, внимательно осматривая кушанье тарелки. – Я не понимаю одного, почему я теперь должен лишиться хорошего повара из-за того, что его призвали и отправили во Францию?

Ел он обстоятельно, неторопливо, с аппетитом, изредка вытирая аккуратно подстриженные усики льняной салфеткой.

– Мой блестящий повар, выписанный из Петербурга, теперь варит кашу в окопах для солдат, а я, отставной полковник, должен довольствоваться стряпней полуграмотной кухарки.

– Не преувеличивай, дорогой. Матрена неплохо научилась готовить судака в шампиньонах. Отведайте, господа.

Хозяйка почти ничего не ела, была очень оживлена и то и дело обращалась в разговоре то к доктору, сидящему против нее, то к приказчику.

Приказчик войной был недоволен, поскольку мобилизовали самых молодых и крепких мужиков.

– Кто работать будет? – вопрошал он главным образом доктора. – С кем урожай собирать прикажете-с? С бабами, извиняюсь?

Ел приказчик много и неразборчиво, не заостряя внимания на изысканности блюд. Его манеры показались Асе отталкивающими, но хозяева словно не замечали ничего особенного в том, что приказчик говорит, не до конца прожевав, громко и шумно пьет воду из фужера, а прозрачное как слеза сухое вино залпом отправляет в рот, словно это водка. Она же давно убедилась – в том, как человек ест, видна его сущность.

Она уже догадалась – не гость он. Бужениново – то самое место, о котором он пытался намекнуть ей тогда, на Валу. Увы, она должна была смириться – Юдаев теперь управляющий Остенмайеров.

И отныне она обречена на пытку ежедневно созерцать вблизи этого отвратительного для нее человека. Фрау Марта знала, и Юдаев знал! Как это жестоко!

Ирина Николаевна с сочувствием отнеслась к словам приказчика.

– Вот у нашей кухарки Матрены муж – отставной, – сказала она. – Так и отставных призывают зачем-то! У нее, у бедной, руки опускаются. Деток четверо, а мужа забрали воевать! Будто уж кроме-то и некому! Я так ей и сказала: жаловаться надо. Это форменное безобразие. У государя у самого дети. Ну пусть бы шел воевать от них тогда уж! Но ведь своих-то жалко. А у мужиков будто не дети!

– А вот это вы, милая Ирина Николаевна, зря, – вмешался доктор. Ел он осторожно, осматривая каждый кусочек, словно ожидал увидеть в тарелке что-то несъедобное. – Разговаривать с мужиками о таких вещах никак нельзя.

– Это точно! – поддержал приказчик. – Вы их сегодня пожалели, они вам завтра на шею сядут.

– Пусть попробуют, – усмехнулся хозяин.

– Отчего же, Дмитрий Ильич? – возразила хозяйка. – Мужики заботу чувствуют. Я ко всем с участием отношусь. А как же иначе? Ведь мы живем среди них.

– Это лишь говорит о вашей душевной чуткости, Ирина Николаевна, голубушка, – подал голос доктор, и Асе послышалась в его тоне некоторая насмешливость. – Но однако же необходимо помнить, что у них совсем другая психология. Как волка ни корми, он все в лес смотрит.

– Правда ваша, Дмитрий Ильич! – поддержал приказчик. – Ему палец в рот, он и откусит.

На последнее замечание хозяин отреагировал усмешкой.

– Кстати, о волках, – оживился он. – Вы, Степан Митрофанович, не слышали, в Соколене нынче зайца много?

Разговор перешел на охоту.

Ася догадалась, что разговоры взрослых злят Лизу. Девочка катала по тарелке спаржу. Сжав в ниточку губы, переводила колючий взгляд с доктора на управляющего. Заметив, что гувернантка наблюдает за ней, отложила вилку и откровенно уставилась на ту. Раздражение бурлило в девочке, готовое вырваться наружу в форме какой-нибудь дикой выходки.

Ася не подала виду, что подобное поведение может смутить ее – спокойно расправилась со спаржей, попробовала жаркое. Кухарке Остенмайеров далеко до отца. Сухари для панировки он готовил сам и умел соблюдать ту меру, которая была необходима. Крошки получались одна к одной. Кухарка же переусерд-ствовала, разбив сухари до состояния муки, и эффект хрустящей корочки исчез.

– Вкусно? – язвительно поинтересовалась Лиза, но так, чтобы слышала одна Ася. В ее вопросе можно было прочесть все: мол, наголодалась, отъедаться сюда пришла? Как, мол, вам наши разносолы после щей да каши?

Подумав, Ася кивнула и, промокнув рот салфеткой, добавила:

– На мой взгляд, мясо можно было чуть дольше подержать в вине. Тогда вкус был бы более совершенен.

Девочка с трудом проглотила ответ гувернантки и заскучала.

После обеда отправились на прогулку. Гуляли по берегу реки – здесь было чуть прохладнее. Летний зной не располагал к разговорам, но Ася сочла нужным спросить:

– Лиза, не могли бы вы посвятить меня в причины вашего поведения за столом?

– Нормальное поведение. Вам что-то не понравилось?

– Мне показалось, вы едва выдерживаете церемонию обеда. У вас плохой аппетит?

– У меня нормальный аппетит! Нормальный! Просто… просто мне невыносимы эти разговоры о войне, мужиках и охоте! Каждый день одно и то же! Это вся наша жизнь! Папа делает вид, что самое приятное – подстерегать с ружьем несчастных зверей, мама всерьез считает, что разбирается в политике и вправе осуждать… кого! Самого государя! Неужели она не видит, что это смешно?! Смешно же, вы не находите?