Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви Страница 6

— Ясно, предпочли оставаться в сторонке и наблюдать, как извращенец растлевает новичков. — Харви с отвращением сплюнул: — Ты сбежал или они позволили уйти?

— Дождешься… Привратник, брат Виллельм, на третье утро принес мне хлеба и воды. Развязал руки, чтобы я мог поесть; и «забыл» запереть дверь камеры. Он относился ко мне без симпатии — я же смутьян, нарушитель порядка, но брата Алкмунда любил еще меньше. Он посчитал, что, если я исчезну, это будет благом для всех, кто печется о спокойствии и репутации монастыря. Короче, я сбежал, добрался до Лондона, а потом напросился на купеческую посудину и отработал свою переправу через море…

— Христе боже, оставь меня на часок с этими монахами, а я захвачу ножик для кастрации. Остренький… — воздел очи Харви.

Александр сорвал стебелек травы, прикусил, а затем сказал уже почти спокойно:

— К нашим братьям в Вутон Монруа пойти я не мог. Монахи наверняка придумали бы нечто более убедительное, чем мой рассказ. Реджинальд охотнее поверил бы им, и все мои страдания оказались бы бессмысленными. Но если бы он даже согласился принять меня — все-таки кровные родственники, — все равно постоянно тыкал бы меня носом в то, что я, младшенький, рожден чуть ли не от язычницы, которая не принесла в семью никакого наследства. Оставаться в доме на положении слуги я не могу.

— И вместо этого притащился сюда.

— Ты ведь тоже не остался у очага Реджинальда. — Александр подошел к своему вороному и погладил коня по уныло выпирающим ребрам.

Харви болезненно поморщился, но не стал развивать тему и обсуждать свои отношения со старшим братом. Вместо этого он отвел своего коня чуть подальше на луг и привязал на длинной веревке пастись.

— Двум жеребцам стоять рядом не надо — обязательно подерутся, и мой непременно твоего красавца прибьет. — Рыцарь помолчал, затем осуждающе покачал головой и сказал: — Я знаю, Алекс, что тебе досталось крепко; но как бы ни пришлось мне, я бы своего коня до такого состояния не довел.

Кровь бросилась Александру в лицо.

— Это не мой конь. Он со мной только третий день.

— Где ж ты его раздобыл?

— Нашел.

— Нашел? — недоверчиво протянул Харви.

Александр закрутил вокруг кулака пучок жестких волос конской гривы, а жеребец мягко ткнулся ему в бок.

— Я пробирался через Даумфронтский лес и наткнулся на путника, лежащего у кострища, — сказал Александр и вздрогнул, вспоминая, — но костер давно погас, а путник — мертв. Это был старик, полагаю. Бог прибрал его во сне. Кстати, на теле не было видно никаких повреждений. А конь был привязан неподалеку, на короткой узде, и совершенно извелся от голода и жажды. Неподалеку протекал ручей, я его напоил — осторожно, не давая слишком много выпить зараз. А потом я попросил прощения у его хозяина и взял то, в чем он больше не нуждался, — плащ и теплую накидку, остаток холодной каши из его котелка, нож и коня.

Александр выпустил пучок конской гривы и поправил привязь.

— Я посмотрел ему в зубы — молодой жеребец, четыре-пять лет, не больше. Когда немного отъестся, увидишь, он принесет немало пользы.

— Будем надеяться, — обронил Харви, только теперь достаточно реально осознавая, что пришлось пережить Александру на пути к свободе.

— Я уверен в нем, — в голосе Александра появилась твердость. — И в себе — тоже. Но, Харви, мне нужно, чтобы ты преподал мне уроки владения оружием… — его голос дрогнул. — И мне нужны доспехи…

Плотный ком гнева и жалости встал в горле Харви, и рыцарь вынужден был с усилием сглотнуть, прежде чем сказал:

— Начнем, как только на твоем скелете мяса прибавится. Пока что тебе еще не с руки мечом размахивать.

Александр кивнул, соглашаясь, но когда поднял голову и взглянул на Харви, в карих глазах его вспыхнули золотые искры:

— Это будет скоро.

Харви отвесил шутливый поклон.

— А кто сомневается? Конечно, скоро.

Безусловно, парень обладал выдержкой и упрямством, смог же преодолеть все испытания и выбраться на свободу, а еще, наверняка, безрассудством и запальчивостью. В сущности, весьма ценное, но и весьма опасное сочетание.

Харви подошел к брату, легонько потрепал его по плечу и сказал, подавив волнение:

— У меня еще не было ученика.

Улыбка Александра была бледной и слабой, но все-таки это была улыбка. Харви принял его и даже употребил слово «ученик», а не «обуза» или «камень на шее». И не напоминал об обязанностях, хотя Александр и сам не хотел быть в тягость. Даже сказал:

— Я и сейчас мог бы что-то делать. Умею петь, играть на арфе… А еще читать и писать, если кому-то нужны услуги чтеца и писца.

— О, — повеселел Харви, — и на певцов, и на писцов спрос есть постоянно. — Ладно, пойдем. — Он еще раз потрепал Александра по плечу, затем вернулся к своему коню, взял его под уздцы и отвел подальше на луг. Брат следовал за ним на безопасном расстоянии. Затем Александр спросил:

— Ты всегда тренируешься при полном параде?

— Разве я тренировался? Я искал нанимателя. — Харви вбил в землю колышек поглубже, стреножил и привязал коня на длинную веревку. — У большинства из нас есть покровители, высокородные лорды, под чьими знаменами мы сражаемся. Мало кто из рыцарей отваживается выехать на ристалище в одиночку. На них нападают в первую очередь. Сражаться лучше всего так, чтобы твою спину кто-нибудь прикрывал. — Он собрал амуницию и направился к шатру.

— И как, удалось найти патрона? — Попытался вникнуть в ситуацию Александр.

— Нашел. — Глаза Харви блеснули. — Хотя правильнее сказать «нашли», потому что мы «сватались» с Арнаудом де Серизэ. Да, нас приняли в свиту Джеффри Дардента Эвренча на все время турнира. Двадцать процентов от всех призов и добычи отходит непосредственно к нему, еще двадцать складывают на выкуп Ричарда Львиное Сердце у немецкого императора. Остальное — наше; и, кроме того, Джеффри обещал нас кормить в своей ставке в понедельник, вторник и среду. Мы уже сражались за него; он — щедрый патрон.

Александр воспринял эти слова и энтузиазм Харви и, почувствовав огонек нетерпения в жилах, спросил:

— А одиночные состязания будут?

— В четверг, — ответил Харви и продолжил с ясной ноткой предупреждения в голосе: — Лучшие рыцари считают, что это самая дурацкая затея. И человек, и конь должны быть тщательно подготовлены, и рыцарь должен быть готов к тому, что, возможно, придется расстаться с конем. Не все это могут себе позволить. Дается ведь только одна попытка, и если потерпишь неудачу, то теряешь коня и оружие и не сможешь возместить потери — конечно, если всего этого у тебя нет в запасе, лучше всего не пробовать. — Он кисло улыбнулся. — Менестрели напридумывали замечательные поэтические картины турниров, а о том, что в действительности, не поют.