Анна Бартон - Дерзкая и желанная Страница 6

– Я безумно рада видеть тебя такой счастливой. – Роуз села рядом с сестрой и положила тонкую руку ей на плечи. – Ты заслуживаешь всего, чего желает твое сердце.

Ее сердце определенно желает Джеймса, как, впрочем, все остальные части тела.

Тут в спальню вошла их камеристка Хилди со стопкой свежего постельного белья в руках.

– Добрый день, миледи. Мне прийти попозже?

– Нет, пожалуйста, останься, – ответила Роуз. – Нам с Оливией пора спуститься к ленчу.

– Отличная идея, – согласилась Оливия. – Может, удастся убедить Аннабелл и Оуэна составить нам компанию.

– Ее светлость в гостиной, а герцог у себя в кабинете с мистером Эвериллом.

Сердце Оливии чуть не выскочило из груди, и она с силой стиснула руку Роуз.

– Пришел мистер Эверилл?

Хилди положила белье на оттоманку, нахмурилась при виде расплющенных подушек на кресле для чтения и начала взбивать их.

– Да, миледи. Он прибыл, как раз когда я направлялась к лестнице. Мистер Деннисон сказал, что проводил его в кабинет его сиятельства.

Оливия соскочила с кровати и подбежала к Хилди.

– Как он выглядел?

Камеристка посмотрела на нее в некотором замешательстве.

– Так же, как всегда, мисс: осанистый, важный и слегка раздраженный.

– Не Деннисон. Мистер Эверилл.

– О. – Щеки служанки вспыхнули. – Полагаю, хорошо: бодрым, серьезным.

– Спасибо, Хилди. Пожалуйста, оставь нас с Оливией на пару минут.

– Конечно. – Служанка сделала быстрый книксен и ушла, прикрыв за собой дверь.

Оливия повернулась к сестре, которая все еще сидела на кровати, намереваясь спросить о том, что ее волновало больше всего, но этого не понадобилось: хватило и взгляда.

«Может ли визит Джеймса к Оуэну означать то, что я думаю?»

Роуз сделала глубокий вдох.

– Зачем же еще ему приходить? Он встречается наедине с нашим братом на следующий день после того, как поцеловал тебя на террасе Истонов.

– Не могу в это поверить. – У Оливии так дрожали ноги, что пришлось опуститься на оттоманку.

Ангельское лицо Роуз расплылось в широкой улыбке.

– Представь себе, что в эту самую минуту мистер Эверилл внизу… просит твоей руки. Святые небеса! Что нам делать?

Оливия вытерла вспотевшие ладони об юбку платья и тут сообразила, что слишком уж просто одета, чтобы принимать предложение руки и сердца.

– Давай начнем с того, что позовем Хилди, отправимся в мою комнату, где я переоденусь во что-нибудь более подходящее, а Хилди поколдует над моими волосами.

Роуз взвизгнула – что было так непохоже на нее – и вскочила обнять сестру.

– Я так рада за тебя!

Оливия сморгнула слезы и рассмеялась. Если предложение Джеймса будет хотя бы вполовину таким чудесным, как она мечтала, то сегодняшний день станет самым счастливым в ее жизни.

– Эверилл. – Хантфорд жестом предложил другу сесть в кресло у стола и потянулся, как будто несколько часов просидел над гроссбухами. – Я собирался попозже заехать к тебе в контору.

Джеймс пробыл там большую часть утра, мучаясь угрызениями совести за вчерашнее. Впрочем, эту тему обсуждать с Хантфордом он не намеревался, поскольку знал, что у герцога есть к нему важное дело.

– Пожалуй, я избавлю тебя от поездки в Озерный край и поеду сам. – Может, если их с Оливией будут разделять три сотни миль, совесть наконец успокоится.

– Бог мой. Надолго?

Джеймс пожал плечами.

– На несколько недель. – На столько, сколько потребуется, чтобы Оливия осознала, что у них нет и не может быть будущего. Вполне вероятно, за это время уже объявится поклонник.

Хантфорд прищурился.

– Это так непохоже на тебя – неожиданно уезжать из города. Ты даже в паб выходишь по плану.

– Меня в Лондоне больше почти ничто не держит, в то время как есть несколько мест, которые я бы хотел посетить.

Хантфорд вздохнул:

– Ну да, ну да… Без тебя здесь будет пустовато. Может, выпьем?

– Нет, – быстро ответил Джеймс. Чувство вины сдавило горло, будто слишком тугой шейный платок. Чем скорее он закончит эту встречу и уберется из дома Оливии – и из Лондона, – тем лучше. – О каком деле ты хотел поговорить со мной?

– Дело деликатное и… сложное. – Хантфорд вздохнул и сложил пальцы домиком. – Это касается моей сестры.

Вот черт возьми! Наверное, не стоило надеяться, что герцог имел в виду Роуз. А вдруг кто-нибудь видел их с Оливией и доложил ему? Хантфорд не выглядит разгневанным, но всем хорошо известно, как он умеет скрывать свои истинные чувства.

Джеймс с трудом произнес:

– Какой сестры?

– Оливии.

Хантфорд уставился на Джеймса поверх кончиков пальцев и смотрел, как ему показалось, целую вечность, затем выдвинул ящик стола и достал сложенное и запечатанное письмо.

Джеймс потихоньку выдохнул, испытав облегчение, когда Хантфорд достал бумагу, а не… пистолет. Ясности, однако, это не прибавило. Кивком указав на письмо, он поинтересовался:

– Что это?

Хантфорд неприязненно взглянул на конверт.

– Вчера доставил посыльный – от поверенного моего отца, Невилла Уитби.

Это было очень странно. Предыдущий герцог умер пять лет назад, и хотя они с другом никогда это не обсуждали, Джеймс полагал, что слухи правдивы. Отец Хантфорда был так потрясен изменой герцогини, что покончил жизнь самоубийством, пустив себе пулю в висок, в этом самом кабинете, где они сейчас сидят.

– Очевидно, отец включил в свое завещание какое-то необычное условие. Это письмо должно быть вручено Оливии по достижении двадцати одного года.

Джеймс тряхнул головой, уверенный, что ослышался:

– Оливии двадцать один?

– Почти двадцать два. Уитби признался, что совсем забыл про это письмо.

– А твой отец не оставил еще каких-то распоряжений?

Хантфорд фыркнул.

– Нет. Только то, что никому, по словам поверенного, нельзя рассказывать о письме до совершеннолетия Оливии, и оно должно быть вручено лично ей.

Джеймс с минуту перебирал варианты. Темные круги под глазами герцога свидетельствовали о том, что он опасается, как бы письмо не разбередило раны, которые нанесла мать Оливии, бросив ее, и когда отец свел счеты с жизнью.

– А для Роуз письмо имеется? – поинтересовался Джеймс.

– Я спросил об этом поверенного, но Уитби сказал, что это было единственным.

– Оливии ничего о нем не известно?

– Нет. – Хантфорд посмотрел другу в глаза. – Мы с Уитби – а теперь и ты – единственные, кто знает о существовании письма. И только тебе я могу довериться. – Герцог встал, прошел к окну и устремил взгляд на улицу. – Столько времени прошло. Мои сестры, кажется, наконец, примирились с трагедией. Роуз потихоньку возвращается к жизни, хотя до сих пор еще несколько замкнута, а Оливия в последнее время проявляет куда больше зрелости.