Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария Страница 6

В пансионе  меня заметил Артур Сен-Жан, преподаватель танцевального искусства. Он был учеником самого Мариуса Петипа ( главного постановщика Санкт-петербургского Императорского Российского Балета, прим. автора), обучался в России.Я ему показалась перспективной девочкой.

Так началось мое заболевание балетом, стоившее мне, в итоге, семьи, любви, да и самой спокойной и такой привычной жизни.

Я уже с детства была упорна в достижении целей, а это, пожалуй, главное качество для балерины. Кроме определенного физического склада и гибкости тела, конечно.Я занималась по нескольку часов в день, падая и вновь поднимаясь. Смотрела фото знаменитых русских балерин, один раз, когда мне едва исполнилось шестнадцать,  даже сбежала вместе с Артуром в Париж, смотреть выступление известной французской труппы.Артур морщился и говорил, что до русских им далеко, но я была заворожена.Танцовщицы летали по сцене, словно волшебные бабочки, невероятно легко и воздушно,  не верилось,  что они живые.Я потом часто вспоминала этот наш побег с Артуром в другую жизнь.И свое окончательное решение – добиться такого же успеха.Так же летать по сцене под чудесную музыку знаменитого русского композитора.

В итоге, когда я завершила обучение в пансионе и должна была вернуться домой, чтоб выйти замуж… Отец нашел хорошего жениха, сына владельца местной фабрики по производству ниток.

Я не вернулась.

Просто вышла за ворота школы, имея на руках документ о завершении образования и метрики, доказывающие, что мне есть восемнадцать.Наверно, отец мог бы начать меня искать, мог бы заявить в полицию о пропаже…Но я накануне написала ему письмо, где попросила прощения и благословения. И уехала, не дожидаясь родительской реакции.Скорее всего, в ответ я бы получила личное присутствие отца, вместе с проклятиями и наказанием.

В Париже полным ходом шел технический прогресс, женщины добивались права получать высшее образование, работать наравне с мужчинами в таких истинно мужских профессиях, как юриспруденция и медицина.Женщины работали на фабриках, водили машины, даже руководили печатными изданиями…

А в провинциальном Руане, всего в паре часов езды от Парижа, по-прежнему женщина воспринималась, как придаток к мужчине. Как домохозяйка, без права на свое мнение.

Я понимала:  если вернусь обратно, то отец заставит выйти замуж.

Замуж я не хотела.

Я хотела танцевать.

А потому выбор был очевиден.

Артур меня в этом поддержал, уволился из пансиона и поехал со мной, чтоб помочь устроиться в какую-нибудь хорошую танцевальную труппу. Я тогда была настолько рада его участию, что не задумывалась о причинах.

Потом, когда уже в Париже он пришел в ночью ко мне в номер дешевой гостиницы, где мы остановились, все стало более чем понятно.

Я отказала.

Мне всегда думалось, что для отношений, для близости нужна любовь. В конце концов, для чего я рвала с семьей, с прошлой жизнью? Для того, чтоб отдаться нелюбимому мужчине?Так я могла это все сделать, и не расстраивая отца… С тем, кого он мне выбрал в мужья.

Артур обиделся, он почему-то был уверен, что я уехала с ним , потому что влюбилась.С тех пор я всегда старалась все прояснить сразу.На берегу, как говорил Пабло.

Несмотря на обиду, надо отдать Артуру должное, он сдержал слово и устроил мне встречу с  импресарио одной из популярных трупп, выступающих в Парижской опере, Солом Ёроком.И, к моему огромному удивлению, меня приняли!!!Пока что на второстепенные роли, но, Матерь Божия, какая это была радость! Невероятная, невозможная!!!Я трудилась, забывая про все на свете, жила в маленькой комнатке с удобствами прямо за шторой, единственными достоинствами которой были ее близость к Опере и цена.Артур не оставлял своих попыток, постоянно приходил, уговаривал… Он тоже остался в Париже, и помогал  ставить  «Коппелию» ( название балета, прим. автора) в Опере.

Конечно, балет в Париже умирал, все лучшие танцовщики были в России, и я, честно говоря, мечтала там побывать, воображая про эту загадочную северную страну что-то невероятное. Она в те годы казалась мне восьмым чудом света, не иначе.

Платили в труппе мало, поклонники, цветы и вознаграждения  доставались приме и еще паре известных танцовщиц, а нам, второму составу, оставалось довольствоваться глупыми выкриками с галерки про длину ножек.

Примерно через полгода очарование новизны поблекло, и я поняла, что никакой перспективы здесь для меня нет.Но останавливаться, все бросать и ехать обратно в Руан   не собиралась совершенно.Продолжала стараться, работать, оставалась после репетиций, чтоб дополнительно прогнать спорные моменты.

Жить было непросто, но я делала то, что хотела. И получала уже от этого удовольствие.

Хотя, минуты слабости, конечно, случались.

И вот в один из тяжелых вечеров, когда за окнами моей маленькой комнаты шуршала золотая осенняя листва, я сидела, опустив невероятно болящие ноги в таз с прохладной водой и слушала Артура, в очередной раз пришедшего без приглашения.

Мне было настолько грустно,  больно  и тяжело… И Артур, с его теплыми умоляющими глазами неожиданно показался тем самым, кто утешит, кто поможет… Просто по голове погладит, Иисусе! Хоть немного ласки, хоть чуть-чуть тепла!

Я улыбнулась ему, и Артур, немного помедлив, аккуратно достал мою ногу из воды, уложил себе на колени и принялся массировать, поднимаясь пальцами выше и выше. Его опытные руки дарили такое блаженство, что я не смогла сопротивляться.

Не захотела.

Он шептал, что давно любит меня, пока нес в постель, и я не хотела даже думать, как давно.Раздевал, и руки у него дрожали. А мне было жарко и приятно. И хотелось, чтоб это длилось как можно дольше.Желание тепла, внимания, поддержки было настолько сильным, что я и не задумалась о последствиях. Просто отключила голову, отдаваясь своему первому мужчине так, как ему хотелось.

Утром, традиционно, пришло протрезвление.

Артур лежал рядом и рассуждал о том, что нам надо пожениться, и , наверно, поехать в Руан, к моим родителям,   за благословением…

А я думала о том, что не хочу ничего менять. Хочу танцевать , совершенствоваться и потом, возможно, поехать в Россию, попытать удачи в знаменитой труппе Императорского театра.

Я сказала ему об этом.

И получила первый в своей жизни скандал с выяснением отношений.

Артур почему-то считал, что теперь я обязана во всем его слушаться и что наше совместное будущее предопределено.

- В конце концов, век танцовщицы короткий, - запальчиво заявил он, исчерпав все доводы, - через два года на тебя уже никто и не посмотрит! Перестанут приглашать даже на подтанцовку!

- Но Павлова…

- Ты – не Павлова! Пора забыть уже про эту блажь!

- Но ты же сам…

- Анни, - он сел передо мной на корточки, взял мои руки в свои ладони, посмотрел в глаза, - для того, чтоб достигнуть успеха в этом, надо заниматься с пяти лет, понимаешь?

- Но…

- Ты , конечно, хороша… Но достигла своего пика формы. Дальше будет только хуже.

- Но меня же приняли… И хвалят…

- Потому что я тебя привел.

Я хотела возразить… Напомнить, как выделял меня постановщик, как предлагал в будущем роль ведущей балерины… Возможно…

Но не стала.

Ощущение творящейся мерзости накрыло волной. То есть… То есть все, чего, как я думала, я достигла… Это все фикция? Пыль под ногами? И принимали меня только из-за Артура?

- Зачем ты вообще… Если я не подхожу?..

- Анни, мышка моя… Просто я тебя люблю. Ты хотела этим заниматься, а я хотел быть к тебе ближе… Только и всего. К тому же… Только так я мог завоевать тебя. Думаешь, твой отец подпустил бы меня близко к тебе? А теперь у него выбора нет…

Последнее его предложение добило меня.

Я вырвала ладони из его рук, встала, стыдливо кутаясь в простыню, и приказала Артуру убираться.И не думать ни о какой женитьбе.Артур долго не верил, кричал, ругался, даже в гневе опрокинул маленькую прикроватную тумбочку.

Но я не собиралась с ним даже разговаривать.