Лора Бекитт - Цветок на камне Страница 6

— Если мы не станем появляться в селении и посещать церковь, мама, жители Луйса решат, что мы не хотим с ними знаться, — сказала дочь и добавила: — А если с нами что-то случится, нам никто не поможет, мы останемся совсем одни!

К великой радости девушки, ее поддержала Хуриг.

— Что мы будем делать зимой, госпожа? Когда придут холода, дом будет насквозь продувать ветер! Или мы не собираемся зимовать в этом селении?

Сусанна равнодушно пожала плечами и ничего не сказала.

— Я помню, отец говорил: для каждого человека приходит время, когда он узнает, что такое горе, страх, одиночество и душевная мука. Всем нам суждены испытания, всякому живому существу рано или поздно приходится сражаться с судьбой, — осмелилась промолвить Асмик.

Мать долго смотрела в потухший очаг, потом ответила:

— Вероятно, Тигран не предполагал, что в этом сражении может победить смерть, как и я не представляла, что однажды умру и вместе с тем не перестану ходить по этой земле. Ты молода, Асмик, а юность всегда полна надежд. Твоя жизнь продолжается, тебя ждет будущее: замужество, дети, свой дом. Тогда как мне остались только воспоминания.

— Когда у меня появятся дети, у тебя будут внуки, — осторожно произнесла девушка. — Если Бог подарит мне сына, я назову его в честь своего отца. Мои братья погибли, но я осталась жива, а значит, есть надежда на то, что наш род не умрет.

Хотя взгляд матери был по-прежнему прикован к очагу, ее голос прозвучал немного звонче и теплее, чем прежде:

— Ты права. Я обязана тебя беречь. Я должна хотя бы сделать вид, что живу.

После того как они посетили церковь и договорились с Варданом о починке дома, Сусанна сказала:

— Не понимаю, почему мужчины молчали? Почему на мою просьбу откликнулся только этот мальчик?

Асмик, которая видела в Вардане вовсе не мальчика, а молодого мужчину, уклончиво ответила:

— Вероятно, они не привыкли к тому, чтобы женщины запросто заговаривали с ними. Мы для них чужие; они, скорее всего, растерялись.

— Я часто думаю, — Сусанна нервно сплела тонкие длинные пальцы, — могут ли здесь появиться эти презренные арабские псы?!

В голосе женщины звучала ненависть, но Асмик не испугалась, а скорее обрадовалась. Ненависть — это чувство, а если человек что-то чувствует, он продолжает жить.

— Наверное, нет, — как можно беспечнее промолвила она. — Здешние люди кажутся спокойными и уверенными в себе.

— И все-таки нужно получше спрятать золото, которое у нас осталось, — заметила мать.

Они так и сделали, а потом долго стояли во дворе. Густой аромат нагретых солнцем трав пьянил и кружил голову. Вдали, за низкими холмами, виднелся покрытый осыпями склон, над которым клубились облака. Сквозь них проглядывали скалы и темные отвесные утесы, вонзавшиеся в высокое небо.

— Слуги эмира здесь не появятся. За нами никто не придет! Мы спасены! — прошептала Асмик и нежно обняла мать.

На самом деле девушка думала не о Сусанне, не о далеком будущем, а всего лишь о завтрашнем дне, когда она увидит юношу Вардана, единственного человека, который желал ей помочь.

Глава 3

Выходя из ворот, Вардан увидел Гаянэ, которая спешила по улице в сторону его усадьбы, и почувствовал раздражение и досаду. Зачем она сюда приходит? Что ей нужно? Юноша остановился и, когда девушка приблизилась, насмешливо произнес:

— Здравствуй, Гаянэ. Вижу, ты что-то забыла в моем доме и никак не можешь найти!

Девушка испуганно вздрогнула. Вардан заметил, что она смотрит с мольбой и надеждой, и ему стало неловко. Он видел, как бедно одета Гаянэ — куда ей до Асмик! — и что она далеко не так хороша собой, как девушка из Исфахана.

Юноша подумал о том, что каждая крестьянская девочка с пяти лет помогает матери по хозяйству, с десяти умеет прясть, а к пятнадцати годам должна научиться ткать. Едва ли Асмик была знакома с какой-либо домашней работой, разве что умела вышивать или плести кружево. Каринэ твердила сыну, что он должен взять в дом девушку, которая могла бы стать хорошей хозяйкой, но Вардан сомневался в том, что это главное.

— Ты пришла к Каринэ? — спросил он Гаянэ, которая не знала, что делать, и была готова провалиться сквозь землю, и тут же добавил: — Мать дома. Входи. — Он посторонился, освобождая путь.

По узким дорогам селения катились запряженные мулами неуклюжие арбы с массивными колесами, брели маленькие ослики, нагруженные огромными вязанками хвороста. Вардан жалел о том, что почти не бывал в больших городах и мало что видел. Ему было десять или одиннадцать лет, когда они с отцом ездили в Исфахан, и юноша вспоминал это путешествие как сон.

Сусанна встретила Вардана во дворе и провела в дом. Юноша сразу увидел, что предстоит много работы. Следовало заново обмазать глиной очаг в виде круглой ямы, выкопанной в земляном полу, заделать щели в стенах дома, куда свободно проникал ветер. Ступеньки, ведущие на террасу, обрушились, двор был завален камнями. Вардан сказал, что справится, и мать Асмик равнодушно кивнула.

Когда настало время обеда, служанка дала Вардану плохо пропеченную лепешку и чашку воды. Юноша хмыкнул. Разве так питаются в богатых семьях?! Пожалуй, стоило угостить обитателей этого дома стряпней Каринэ: пшеничной кашей с куриным мясом, запеченной в глиняном горшке бараниной с овощами, сдобренным пряными травами сыром, румяными лепешками, жирным и сладким творогом!

Из дома вышла Асмик и остановилась на той же ступеньке, где сидел Вардан. Юноша, который давно ждал этого момента, так разволновался, что едва не подавился лепешкой. Можно ли ему заговорить с девушкой? А если их услышит ее мать?

Асмик первой начала разговор:

— Когда вы закончите работу, сразу пойдете домой?

Вардан хотел ответить утвердительно, но вместо этого осторожно произнес:

— Не знаю.

— Вы не очень спешите?

— У меня много времени, — соврал юноша и возликовал, когда Асмик промолвила:

— Я как раз собираюсь прогуляться.

Он резко вскочил.

— Можно мне пойти с вами? — И тут же с опаской посмотрел на дом. — Ваша мать не станет возражать?

Девушка прикусила губу.

— Ей необязательно об этом знать. Вы уйдете первым, а я вас догоню.

До конца дня у Вардана все валилось из рук, он не мог думать ни о чем, кроме встречи с Асмик. Юные жительницы Луйса не приглашали молодых людей на прогулки, хотя некоторые из них и предпринимали кое-какие шаги к сближению, как, например, это делала Гаянэ. Едва ли нравы богатых и знатных горожанок были свободнее, чем нравы крестьянок. Скорее, что-то в душе Асмик изменилось после случившегося несчастья, заставило по-иному взглянуть на прежние правила поведения и человеческие ценности.